Лейпцигский оркестр Гевандхауза
| Лейпцигский оркестр Гевандхауза Gewandhausorchester Leipzig | |
 | |
 Лейпцигский оркестр Гевандхауза под управлением Франца Конвичного исполняет Симфонию №4 А. Брукнера на фестивале «Пражская весна» в 1954 году. | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Жанр | |
| Годы |
1743 — наши дни |
| Страна | |
| Город | |
| Руководитель | |
| [www.gewandhausorchester.de andhausorchester.de] | |
Лейпцигский оркестр Гевандхауза (нем. Gewandhausorchester Leipzig, часто просто оркестр Гевандхауза или Гевандхауз-Оркестр[1][2][3]) — симфонический оркестр, один из основных в Германии, базирующийся в Лейпциге. Назван по имени своего основного концертного зала — Гевандхауза.
История
Оркестр ведёт свою историю с общества Гроссес Концерт (нем. Grosses Concert), которое с 1743 года начало давать концерты в частных домах, а с 1744 года в таверне «Три лебедя». В 1780 году городской совет Лейпцига принял решение о передаче оркестру здания Гевандхауза, бывшего до того «Домом ткачей». Таким образом, оркестр стал государственным и первым в Германии, основанным не аристократами. Девизом оркестра по желанию городского совета стало изречение Сенеки: Серьёзный труд — истинное удовольствие (лат. Res severa est verum gaudium).
В 1835—1847 годах музыкальным руководителем оркестра (нем. Gewandhauskapellmeister) с годичным перерывом был Феликс Мендельсон. В 1885 году было открыто новое здание Гевандхауса, разрушенное при бомбардировке в 1944 году. В 1981 году был открыт третий концертный зал для оркестра.
Коллектив также выступает в Томаскирхе и является официальным оркестром Лейпцигской оперы.
Руководители оркестра
- Иоганн Адам Хиллер (1781—1785)
- Иоганн Готфрид Шихт (1785—1810)
- Иоганн Филипп Кристоф Шульц (1810—1827)
- Христиан Август Поленц (1827—1835)
- Феликс Мендельсон (1835—1843)
- Фердинанд Хиллер (1843—1844)
- Феликс Мендельсон (1845—1847)
- Юлиус Риц (1848—1860)
- Карл Райнеке (1860—1895)
- Артур Никиш (1895—1922)
- Вильгельм Фуртвенглер (1922—1928)
- Бруно Вальтер (1929—1933)
- Герман Абендрот (1934—1945)
- Герберт Альберт (1946—1949)
- Франц Конвичный (1949—1962)
- Вацлав Нойман (1964—1968)
- Курт Мазур (1970—1996)
- Герберт Бломстедт (1998—2005)
- Рикардо Шайи (с 2005)
Почётные дирижёры
- Курт Мазур (с 1996)
- Герберт Бломстедт (с 2005)
Напишите отзыв о статье "Лейпцигский оркестр Гевандхауза"
Примечания
- ↑ Гевандхауз / Зеегер Х. // А — Гонг. — М. : Советская энциклопедия : Советский композитор, 1973. — (Музыкальная энциклопедия : [в 6 т.] / гл. ред. Ю. В. Келдыш ; 1973—1982, т. 1).</span>
- ↑ Зеегер X. [www.belcanto.ru/gewandhaus.html Лейпцигский оркестр Гевандхауза]. Belcanto.ru. Проверено 16 июня 2013. [www.webcitation.org/6HR6syA9H Архивировано из первоисточника 17 июня 2013].
- ↑ [www.musdic.ru/html/g/gevandhauz.html Гевандхауз]. Музыкальный энциклопедический словарь, 1990. Музыкальный словарь. Проверено 16 июня 2013. [www.webcitation.org/6HR6uC00w Архивировано из первоисточника 17 июня 2013].
</ol>
Ссылки
- [www.gewandhausorchester.de/ Официальный сайт оркестра].
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Лейпцигский оркестр Гевандхауза
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
