Лейтенант-губернатор Нью-Брансуика

Лейтенант-губернатор Нью-Брансуика — королевский представитель в интересах провинциального правительства в канадской провинции Нью-Брансуик. Лейтенант-губернатор «является в такой же степени представителем Её Величества в интересах провинциального правительства, в какой генерал-губернатор — в интересах правительства Доминиона». С 30 сентября 2009 года лейтенант-губернатором Нью-Брансуика, 30-м по счёту, является Грейдон Николас .

Роль лейтенант-губернатора

Лейтенант-губернатор Нью-Брансуика является представителем монархии в Нью-Брансуике в интересах провинциального правительства и в то же время выполняет определённые функции от лица федерального правительства . Лейтенант-губернатор открывает законодательную ассамблею, принимает присягу премьер-министра и кабинета министров. Лейтенант-губернатор даёт королевскую резолюцию всем законопроектам перед вступлением в силу, а также подписывает все официальные документы .

Кроме конституционных у лейтенант-губернатора есть и церемониальные обязанности. Например, под патронажем лейтенант-губернатора действует канадского отделение Красного Креста в Нью-Брансуике, отделение королевского канадского легиона в Нью-Брансуике (организация ветеранов). Лейтенант-губернатор, который сам является рыцарем (или дамой) ордена, имеет право принимать в орден Нью-Брансуика , члены которого автоматически получают рыцарское звание и становятся членами ордена Святого Иоанна Иерусалимского.

Кроме того, лейтенант-губернатор принимает участие во многих протокольных мероприятиях в качестве почётного гостя. Присутствие лейтенант-губернатора на подобных церемониях отмечается специальным флагом лейтенант-губернатора, а сам лейтенант-губернатор в отсутствие королевы Великобритании занимает почётное первое место в специальном порядке следования персон .

Флаг лейтенант-губернатора

Флаг лейтенант-губернатора Нью-Брансуика был утверждён 19 ноября 1982 года специальным указом . В частности, указ следующим образом описывает штандарт

…a royal blue flag, two by width and three by length, the shield of the Arms of the Province surrounded by a circlet of ten gold stylized maple leaves, representing the ten Provinces of Canada. Above all a St. Edward’s Crown in proper colours, representing the Sovereign’s representative in the Province.

Этот штандарт развевается над домом правительства и зданием законодательной ассамблеи во время нахождения лейтенант-губернатора во Фредериктоне. Кроме того, он находится на текущей резиденции лейтенант-губернатора провинции . Кроме того, во время протокольных церемоний штандарт лейтенант-губернатора находится сразу после штандарта Её Величества. Штандарт генерал-губернатора Канады идёт следом за штандартом лейтенант-губернатора провинции, на территории которой проходит церемония .

История

Институт лейтенант-губернаторства в Нью-Брансуике берёт своё начало с 1786 года, когда колония Нью-Брансуик была отделена от Новой Шотландии, а правительство Уильяма Питта одобрило идею о губернаторах в новых юрисдикциях Великобритании: Острове Принца Эдуарда, Новой Шотландии, Квебеке и Нью-Брансуике. Таким образом, пост губернатора Нью-Брансуика заменил пост шефа-губернатора и его представителя в колонии — лейтенанта. Первым губернатором Нью-Брансука стал полковник Томас Карлтон, который определил административное деление провинции.

Современная версия института была образована в 1873 году вместе с вхождением провинции в конфедерацию. С этого момента на службе провинции побывало 30 лейтенант-губернаторов, среди них такие личности как Маргарет Маккейн — первая женщина, ставшая лейтенант-губернатором провинции, Гедард Робишу — первый лейтенант-губернатор, выходец из Акадии. Меньше всех пост лейтенант-губернатора занимал Джон Бойд, с 21 сентября 1893 года по 4 декабря 1893 года, в то время как дольше всех на посту оставался Дэвид Лоуренс Макларен, с 1 ноября 1945 года по 5 июня 1958 года.

См. также

• Правительство Нью-Брансуика
• Канадская монархия

Ссылки

• [www.gnb.ca/lg/index-e.asp Лейтенант-губернатор Нью-Брансуика.] (англ.). [www.webcitation.org/66rKGOo7W Архивировано из первоисточника 12 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Лейтенант-губернатор Нью-Брансуика

Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.