Леконт де Лиль, Шарль Мари Рене

Шарль Леконт де Лиль
фр. Charles Leconte de Lisle
Портрет Леконта де Лиля кисти Жак-Леонарда Бланшара,1885.
Дата рождения:	22 октября 1818(1818-10-22)
Место рождения:	Сен-Поль (о. Реюньон)
Дата смерти:	17 июля 1894(1894-07-17) (75 лет)
Место смерти:	Лувесьен
Гражданство:	Франция Франция
Род деятельности:	поэт
Направление:	романтизм Парнасская школа
Язык произведений:	французский

Шарль Мари́ Рене́ Леко́нт де Лиль (фр. Charles Marie René Leconte de Lisle, 22 октября 1818, Сен-Поль (о. Реюньон) — 17 июля 1894, Лувесьен) — французский и реюньонский поэт, глава Парнасской школы.

Биография

Сын французского фельдшера, эмигрировавшего после Реставрации, и креолки. Учился в Бретани, работал в суде на Реюньоне. Участник революции 1848 года, был инициатором закона об отмене рабства в колониях.

В 1886 году, по выраженной в завещании Виктора Гюго рекомендации, Леконт де Лиль был принят во Французскую Академию на место, освободившееся после его кончины.

Творчество

Творчество Леконт де Лиля представлено тремя прижизненными поэтическими сборниками: «Античные стихотворения» (фр. Poèmes antiques, 1852), «Варварские стихотворения» (фр. Poèmes barbares, 1862), «Трагические стихотворения» (фр. Poèmes tragiques, 1886), а также переводами античных авторов и вышедшим посмертно сборником «Последние стихотворения» (фр. Derniers poèmes,1895).

Выбор определённых тем и их разработка связывают его с романтизмом, особенно описания дикой природы (красок, экзотики, животных), сюжеты с исторической и мифологической основой, свобода фантазии, энергичность стиха. Но, продолжая заданный Теофилем Готье и Теодором де Банвилем импульс «искусства для искусства», поэт порывает с романтическим движением и отстаивает новую доктрину, ставшую образцом для парнасцев. Её принципы состоят в следующем: поэзия должна быть безличной (поэт не должен воспевать собственное «я»); поэт должен доводить форму до совершенства, а не отдаваться одному лишь безрассудному вдохновению; следует стремиться к красоте, в своём совершенстве явленной в культуре Древней Греции (а также Индии и других стран); наука, движимая разумом, а вовсе не чувство представляет собой бесконечное поле для выражения; поэт не должен вмешиваться в современную жизнь.

Библиография

• Oeuvres, [t. 1—6]. P., [1881—1925].

В русском переводе:

• Эринии / Перевод М. Лозинского. — Пг., 1922.
• Из четырёх книг. Стихи / Перевод и примеч. И. Поступальского. [Вступ. ст. Н. И. Балашова]. — М.: Худ. лит., 1960.
• Шарль Леконт де Лиль. Античные, Варварские, Трагические и Последние стихотворения. В 4 т. — М.: Водолей, 2016г.

Литература

• Венгерова З. А. Леконт де Лиль, Шарль-Мари-Рене // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• «История французской литературы». Т. 2. — М., 1956.
• Рыкова Н. Леконт де Лиль, в кн.: Писатели Франции / Сост. Е. Г. Эткинд. М., 1964.
• Flottes P. Leconte de Lisle. P., 1954.
• Priou J.-M. Leconte de Lisle… [P., 1967] (имеется библ.).

Ссылки

• [az.lib.ru/a/annenskij_i_f/text_0490.shtml И. Анненский. Леконт де Лиль и его «Эринии»]

Отрывок, характеризующий Леконт де Лиль, Шарль Мари Рене

– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее: