Лемкин, Рафаэль

Рафаэль Лемкин
Rafał Lemkin
Дата рождения:	24 июня 1900(1900-06-24)
Место рождения:	дер. Безводно Волковысский уезд Гродненская губерния
Дата смерти:	28 августа 1959(1959-08-28) (59 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк, США
Страна:	Российская империя Польша США
Научная сфера:	международное уголовное право
Альма-матер:	Львовский университет
Известен как:	автор термина «геноцид» и проекта Конвенции ООН о предупреждении и наказании преступления геноцида
Награды и премии:

Рафаэль Лемкин, польск. Rafał Lemkin, англ. Raphael Lemkin (24 июня 1900 года, деревня Безводно, Межиречская волость, Волковысский уезд, Гродненская губерния, ныне Доброселецкий сельсовет, Зельвенский район, Гродненская область — 28 августа 1959 года, Нью-Йорк) — польский и американский юрист еврейского происхождения, автор термина «геноцид» и проекта Конвенции ООН о предупреждении и наказании преступления геноцида.

Биография

Ранние годы

Рафаэль Лемкин родился в польской еврейской семье на территории Российской империи  (с 1945 г. Белоруссия). Он был одним из троих детей Иосифа и Беллы Лемкиных. Его мать занималась живописью, лингвистикой и изучала философию. После окончания торговой школы в Белостоке Рафаэль Лемкин изучал филологию и юриспруденцию (1928) во Львовском университете, был полиглотом и свободно говорил на девяти и читал на четырнадцати языках. С 1929 года работал в Варшавской прокуратуре, затем занимался адвокатской практикой.

Создание термина «геноцид»

Будучи свидетелем многочисленных еврейских погромов, автор термина «геноцид» Рафаэль Лемкин еще в университете начал заниматься вопросом юридической ответственности за уничтожение этнических групп. После убийства в Берлине бывшего турецкого министра, виновного в массовых убийствах, он впервые занялся проблемой геноцида армян. Возмущенный безнаказанностью, в начале 1930-гг. он начал активно лоббировать этот вопрос в международном праве.

В 1933 году Р. Лемкин на международной конференции по унификации международного права в Мадриде предложил разработать международную конвенцию против геноцида, а также выделил следующие признаки геноцида:

• Разрушение культурных ценностей и исторического наследия посредством передачи детей одной этнической группы в другую, принудительного и систематического изъятий цивилизационнокультурных элементов, запрет на использование родного языка, систематического уничтожения книг на родном языке этой группы,

разрушения объектов исторического и культурного наследия (памятников, религиозных учреждений, музеев и т. д.)

• Акты жестоких агрессий в отношении отдельных физических и социальных лиц; насильственное вторжение в частную жизнь представителей конкретных групп; целенаправленное уничтожение исторической, культурной и

экономической основ этих групп.

В 1941 году эмигрировал в США, где преподавал в университете Дюка, работал советником государственного и военного департаментов.

В 1944 году издал в США книгу «Правление государств „Оси“ в Оккупированной Европе» (англ. Axis Rule in Occupied Europe: Laws of Occupation, Analysis of Government, Proposals for Redress), в которой впервые ввёл в юриспруденцию термин «геноцид».

Хотя часто считается, что Лемкин создал понятие «геноцид» специально для случая холокоста, его намерением было создание термина для описания древней военной тактики, возрожденной нацистами. Когда Рафаэль Лемкин в 1944 году создал понятие «геноцид», он сослался на истребление армян в 1915 году как на основополагающий пример геноцида.

Лемкин максимально широко трактовал понятие «геноцид», выделяя, в частности, «советский геноцид». Исходя из этого, он считал геноцидом Голодомор на Украине.

В ноябре 2015 статью «Советский геноцид в Украине» в России включили в Федеральный список экстремистских материалов.

Конвенция о геноциде. Международно-правовая деятельность

Принимал участие в работе Нюрнбергского трибунала.

Термин «геноцид» получил международный правовой статус после принятия в декабре 1948 г. «Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него».

Как отмечает П. Дж. Галло: «Лемкин, указывая на геноцид армян, вел неустанную кампанию, чтобы Организация Объединённых Наций приняла Конвенцию о геноциде и признала геноцид как преступление против человечества».

1948 — 1959

Лемкин умер от сердечного приступа в офисе одного из издательств.

См. также

• Геноцид армян
• Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него

Библиография о Лемкине

• Cooper, John. Raphael Lemkin and the Struggle for the Genocide Convention - Palgrave/Macmallin, 2008. ISBN 0-230-51691-2.

Рецензия: Martin Shaw. [theorypolitics.files.wordpress.com/2010/05/review-of-cooper-lemkin-for-european-history-quarterly.pdf European History Quarterly, 40.2], стр. 310-312

• [www.inogs.com/page_jgr_sample_issue.php Journal of Genocide Research - Volume 7, Number 4 / December 2005] - специальный выпуск "Raphael Lemkin: the 'founder of the genocide convention' as a historian of mass violence".
• Bartrop P. R., Jacobs S. L. [books.google.ru/books?id=xXbFBQAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Fifty Key Thinkers on the Holocaust and Genocide]. — Routledge, 2013. — P. 181-186. — 336 p.

Ссылки

• [www.mankurty.com/lvovyane/2009/09/28/юрист-рафаэль-лемкин/ Юрист Рафаэль Лемкин]

Отрывок, характеризующий Лемкин, Рафаэль

И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.