Леммер, Эрнст

Эрнст Леммер
министр по делам беженцев
19 февраля 1964 — 26 октября 1965
Глава правительства:	Людвиг Эрхард
Предшественник:	Ганс Крюгер
Преемник:	Йоханн Баптист Градль
министр по общегерманским вопросам
29 октября 1957 — 11 декабря 1962
Глава правительства:	Конрад Аденауэр
Предшественник:	Якоб Кайзер
Преемник:	Райнер Барцель
министр почты и связи ФРГ
15 ноября 1956 — 29 октября 1957
Глава правительства:	Конрад Аденауэр
Предшественник:	Зигфрид Бальке
Преемник:	Рихард Штюклен
Награды:

Эрнст Ле́ммер (нем. Ernst Lemmer; 28 апреля 1898, Ремшайд — 18 августа 1970, Западный Берлин) — немецкий политик, член Немецкой демократической партии, позднее Христианско-демократического союза. В 1956—1957 годах Эрнст Леммер занимал пост федерального министра почты и связи, в 1957—1962 годах — федерального министра по общегерманским вопросам, в 1964—1965 годах — федерального министра по делам перемещённых лиц, беженцев и жертв войны.

Биография

Леммер происходил из лютеранской семьи, учился в реальной гимназии в Ремшайде, где получил в 1914 году аттестат зрелости. В 1914 году 16-летний Леммер записался добровольцем в армию. Участник Первой мировой войны, получил высокие награды и вышел в отставку в звании лейтенанта. После войны изучал теологию, историю и политэкономию в Марбургском и Франкфуртском университетах. С 1919 года Эрнст Леммер активно участвовал в работе молодёжной организации Немецкой демократической партии и являлся одним из основателей Рейхсбаннера. С начала 1920-х годов Леммер входил в правление партии. С 1922 года и до роспуска профсоюзов в 1933 году Леммер занимал должность генерального секретаря профсоюзного объединения рабочих, служащих и чиновников Германии. До 1945 года Леммер работал корреспондентом нескольких иностранных газет в Берлине.

В качестве корреспондента газеты Neue Zürcher Zeitung Леммер часто бывал на совещаниях в Швейцарии. В Берлине он поддерживал регулярные контакты с швейцарским военным атташе Буркхардтом. В одном из докладов ЦРУ Леммер указан в качестве главного информатора Жоржа Блэна и тем самым участником разведывательной сети «Красной тройки». Леммер передавал сведения о холокосте за пределы Германии.

После Второй мировой войны Леммер был назначен третьим председателем Объединения свободных немецких профсоюзов, но был снят с должности вместе с Якобом Кайзером уже в 1947 году за неприятие идеи Немецкого народного конгресса.

По совету Ульриха Биля Леммер в 1949 году покинул советскую зону оккупации и поселился в Западном Берлине, где был назначен главным редактором ежедневной газеты Der Kurier. Эрнст Леммер активно участвовал в учреждении Германо-израильского общества и в 1966 году вошёл в состав его первого попечительского совета. В 1950—1956 годах Леммер занимал пост заместителя ХДС в Берлине, до 1961 года являлся председателем ХДС в Берлине. В 1967—1970 годах Леммер занимал должность лютеранского председателя Берлинского общества христианско-еврейского сотрудничества.

После выборов в рейхстаг 1924 года и до ноября 1932 года и в марте-июле 1933 года Леммер являлся депутатом рейхстага. 23 марта 1933 года вместе с четырьмя другими депутатами рейхстага от Немецкой государственной партии проголосовал за так называемый закон «О чрезвычайных полномочиях». В 1946—1949 годах Леммер являлся депутатом ландтага Бранденбурга в советской зоне оккупации, в 1950—1969 годах — депутатом парламента Западного Берлина, где до 1956 года являлся председателем фракции ХДС. Входил в состав бундестага с 1 февраля 1952 года.

С 15 ноября 1956 года до 29 октября 1957 года Эрнст Леммер занимал в правительстве Конрада Аденауэра должность министра почты и связи, затем до 11 декабря 1962 года — министра по общегерманским вопросам. С 19 февраля 1964 года по 26 октября 1965 года Леммер занимал пост министра по делам перемещённых и беженцев в правительстве Людвига Эрхарда. В 1966—1969 годах Леммер являлся специальным уполномоченным по Берлину федерального канцлера Курта Георга Кизингера.

Эрнст Леммер был похоронен на Целендорфском лесном кладбище. Его имя носят улицы Берлина, Дюссельдорфа и Марбурга. Племянник Леммера Герд Людвиг в 1961—1963 годах являлся обер-бургомистром Ремшайда и в 1962—1966 годах министром по федеральным вопросам в правительстве Северного Рейна — Вестфалии. Дочь Эрнста Леммера Ингеборг, врач по профессии в 1948 году вышла замуж за тележурналиста Герхарда Лёвенталя.

Публикации

• Berlin am Kreuzweg Europas, am Kreuzweg der Welt. Verlag Haupt & Puttkammer, Berlin 1957.
• Der ungewollte Staat. Warum die Weimarer Republik scheiterte. In: Die politische Meinung, 12/1967, S. 46-53.
• Manches war doch anders. Erinnerungen eines deutschen Demokraten. Heinrich Scheffler Verlag, Frankfurt am Main 1968
• Skat-Taktik. Erfahrungen und Gedanken eines passionierten Skatspielers. Ass-Verlag, Leinfelden bei Stuttgart 1969.

Ссылки

• [www.ernst-lemmer-institut.de/index.php/ernst-lemmer.html Биография] (нем.)
• [www.spiegel.de/spiegel/print/d-38936657.html Der Spiegel]

Отрывок, характеризующий Леммер, Эрнст

– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.