Ленд-лиз

Ленд-лиз (от англ. lend — давать взаймы и lease — сдавать в аренду, внаём) — государственная программа, по которой Соединённые Штаты Америки поставляли своим союзникам во Второй мировой войне боевые припасы, технику, продовольствие, медицинское оборудование и лекарства (поставки лекарств в СССР с 1942 по 1945 годы составляли до 80 % потребностей Красной Армии, однако наиболее массовые поставки начались к концу войны, когда внутреннее производство в основном уже было восстановлено) , стратегическое сырьё, включая нефтепродукты.

Концепция этой программы давала президенту Соединённых Штатов полномочия помогать любой стране, чья оборона признавалась жизненно важной для его страны. Закон о ленд-лизе (англ. Lend Lease Act; полное название — «Закон по обеспечению защиты Соединенных Штатов», англ. An Act to Promote the Defense of the United States), принятый Конгрессом США 11 марта 1941 года, предусматривал следующие условия:

• поставленные материалы (машины, различная военная техника, оружие, сырьё, другие предметы), уничтоженные, утраченные и использованные во время войны, не подлежат оплате (статья 5);
• переданное в рамках ленд-лиза имущество, оставшееся после окончания войны и пригодное для гражданских целей, будет оплачено полностью или частично на основе предоставленных Соединёнными Штатами долгосрочных кредитов (в основном беспроцентных займов);
• в случае заинтересованности американской стороны, неразрушенные и неутраченные техника и оборудование должны быть возвращены после войны в США.

Первоначально, в программу ленд-лиза вовлекались страны Британской Империи и Китай. С ноября 1941 года к программе присоединили СССР, а к концу войны практически все союзники США стали её участниками. В 1942 году США подписали с Великобританией, Австралией, Новой Зеландией и «Свободной» Францией ещё одно соглашение, т. н. «Обратный» ленд-лиз. Согласно ему уже союзники предоставляли армии США товары, обслуживание и транспортные услуги, свои военные базы.

Всего поставки по ленд-лизу составили около 50,1 млрд долларов США (612,88 млрд долларов в ценах 2008 года), из которых 31,4 млрд долларов было поставлено в Великобританию, 11,3 млрд — в СССР, 3,2 млрд — во Францию и 1,6 млрд — в Китайскую Республику. Обратный ленд-лиз (поставки союзников в США) составил 7,8 млрд долларов, из которых 6,8 млрд долларов пришлись на Великобританию и страны Содружества.

21 августа 1945 года президент Труман объявил об окончании программы ленд-лиза, однако Великобритания и Китай продолжали получать товары на основе наличных расчётов и кредитов.

Объёмы поставок и значение ленд-лиза

Материалы на общую сумму в $50,1 млрд (около $610 млрд в ценах 2008 года) были отправлены получателям, в том числе:

Получатель \ Помощь в долларах в ценах:	1941—1945 годов, млрд	1990 года, млрд	2008 года, млрд
Великобритания Великобритания	31,4	233,18	384,12
СССР СССР	11,3	83,92	138,23
Франция Франция	3,2	23,76	39,15
Китайская Республика Китайская Республика	1,6	11,88	19,57

Послевоенные выплаты по ленд-лизу (например, аренда авиабаз), полученные США, составили $7,8 млрд, из которых $6,8 млрд — от Великобритании и Британского Содружества. Обратный ленд-лиз от СССР в США составил $2,2 млн.

Канада также имела программу ленд-лиза, аналогичную американской, поставки в рамках которой составили $4,7 млрд, в основном в Великобританию и СССР.

Значение ленд-лиза в победе антигитлеровской коалиции над странами «оси» иллюстрирует следующая таблица, которая показывает ВВП основных стран — участников Второй мировой войны, с 1938 по 1945, в млрд международных долларов в ценах 1990 года. Следует учесть что ряд стран, например США, присоединились к военным действиям только в 1941 г и суммирование в период 1938-40 гг не совсем корректно.

Валовой внутренний продукт по странам и годам.

Страна/Год	1938	1939	1940	1941	1942	1943	1944	1945
Страны оси
Австрия	24	27	27	29	27	28	29	12
Германия	351	384	387	412	417	426	437	310
Италия	141	151	147	144	145	137	117	-
Франция	-	-	-	130	116	110	93	-
Япония	169	184	192	196	197	194	189	144
Страны антигитлеровской коалиции
СССР	359	366	417	359	274	305	362	343
Франция	186	199	164	-	-	-	-	101
Великобритания	284	287	316	344	353	361	346	331
США	800	869	943	1 094	1 235	1 399	1 499	1 474
Антигитлеровская коалиция всего:	1 629	1 600	1 331	1 596	1 862	2 065	2 363	2 341
Страны «оси» всего:	685	746	845	911	902	895	826	466
Соотношение ВВП, союзники/страны Оси:	2,38	2,15	1,58	1,75	2,06	2,31	2,86	5,02

К декабрю 1941 года суммарный ВВП СССР и Великобритании соотносился к ВВП Германии и её европейских союзников как 1:1. Это обусловлено тем, что к этому моменту Великобритания была истощена морской блокадой и сколь-нибудь существенно помочь СССР в краткосрочной перспективе не могла. Более того, по итогам 1941 года Великобритания проигрывала битву за Атлантику, что было чревато полным коллапсом для экономики страны, практически целиком зависимой от внешней торговли.

ВВП СССР в 1942 году, в свою очередь, вследствие оккупации Германией значительных территорий снизился примерно на треть по сравнению с довоенным уровнем, при этом из почти 200 млн человек населения около 78 млн осталось на оккупированных территориях.

Таким образом, в 1942 году СССР и Великобритания уступали Германии и её сателлитам и по ВВП (0,9:1) и по населению (учитывая потери СССР вследствие оккупации). В этой ситуации руководству США была очевидна необходимость оказания срочной военно-технической помощи обеим странам. Более того, США были единственной страной мира, обладавшей достаточными производственными мощностями для оказания такой поддержки в достаточно сжатые сроки, чтобы оказать влияние на ход боевых действий в 1942 году. В течение всего 1941 года США продолжили наращивать военную помощь Великобритании, а 1 октября 1941 года Рузвельт одобрил подключение к ленд-лизу СССР.

Ленд-лиз, вкупе с нарастающей помощью Великобритании в её битве за Атлантику, оказался критическим фактором, вовлёкшим США в войну, особенно на европейском фронте. Гитлер, объявляя войну США 11 декабря 1941 года, упомянул оба этих фактора как ключевые в принятии решения вступить в войну с США.

Следует отметить, что посылка американской и английской военной техники в СССР приводила к необходимости снабжать его сотнями тысяч тонн авиационного топлива, миллионами снарядов для орудий и десятками миллионов патронов для пистолет-пулемётов и пулемётов (отличающихся от применяемых в СССР калибров оружия), запасными гусеницами для танков, запасными автомобильными покрышками, запчастями для танков, самолётов и автомобилей. Уже с 1943 года, когда руководство союзников перестало сомневаться в способности СССР к долговременной войне, в СССР стали ввозить в основном стратегические материалы (алюминий и т. п.) и станки для советской промышленности.

Поставки в СССР

Подписание договоров по ленд-лизу

Поставки из США в СССР можно разделить на следующие этапы:

• «пре-ленд-лиз» — с 22 июня 1941 по 30 сентября 1941
• первый протокол — с 1 октября 1941 по 30 июня 1942 (подписан 1 октября 1941)
• второй протокол — с 1 июля 1942 по 30 июня 1943 (подписан 6 октября 1942)
• третий протокол — с 1 июля 1943 по 30 июня 1944 (подписан 19 октября 1943)
• четвёртый протокол — с 1 июля 1944, (подписан 17 апреля 1944), формально завершился 12 мая 1945, но поставки были продлены вплоть до окончания войны с Японией, в которую СССР обязался вступить через 90 дней после окончания войны в Европе (то есть 8 августа 1945). С советской стороны он получил наименование «Программа 17 октября» (1944 г.) или Пятый протокол; с американской — «Программа „Майлпост“». Япония капитулировала 2 сентября 1945 года, а 20 сентября 1945 все поставки по ленд-лизу в СССР были прекращены.

Маршруты и объём поставок

Союзные поставки очень неравномерно распределялись по годам войны. В 1941—1942 гг. После нападения Японии на США 7 декабря 1941 поставки по лендлизу были приостановлены, и продолжены 28 декабря 1941 с намерением нагнать отставание к 1 апреля 1942 года. . Однако, положение нормализовалось начиная лишь со второй половины 1943 года. Из обещанных Англией 800 самолётов и 1000 танков, которые СССР должен был получить в октябре-декабре 1941 г., поступило 669 самолётов (для сравнения — на 1 октября 1941 года в составе 3 фронтов защищавших Москву было 568 самолетов и из них 389 исправных) и 487 танков. США с октября 1941 г. по 30 июня 1942 г. направили в СССР 545 самолётов, 783 танка, в 3 с лишним раза меньше обещанных, а также 16502 грузовые автомашины, то есть в 5 с лишним раз меньше, чем было запланировано.

Основные маршруты и объём транспортированных грузов приведены в нижеследующей таблице:

Маршруты поставки	тоннаж, тыс. т	% от общего
Тихоокеанский	8 244	47,1
Трансиранский	4 160	23,8
Арктические конвои	3 964	22,6
Чёрное море	681	3,9
Советская Арктика	452	2,6
Всего	17 501	100,0

Три маршрута — тихоокеанский, трансиранский и арктические конвои — обеспечили в сумме 93,5 % общих поставок. Ни один из этих маршрутов не являлся полностью безопасным.

Самым быстрым (и самым опасным) маршрутом были арктические конвои. В июле-декабре 1941 года 40 % всех поставок шло именно этим маршрутом, и около 15 % отправленных грузов из-за деятельности Люфтваффе и Кригсмарине оказывалось на дне океана. Морская часть пути от восточного побережья США до Мурманска занимала около 2 недель.

Груз с северными конвоями шёл также через Архангельск и Молотовск (ныне Северодвинск), откуда по спешно достроенной ветке железной дороги грузы шли на фронт. Моста через Северную Двину ещё не существовало, и для переброски техники зимой намораживали метровый слой льда из речной воды, так как естественная толщина льда (65 см зимой 1941 года) не позволяла выдержать рельсы с вагонами. Далее груз направлялся по железной дороге на юг, в центральную, тыловую часть СССР.

Тихоокеанский маршрут, обеспечивший около половины поставок по ленд-лизу, был относительно (хотя далеко не полностью) безопасным. С началом 7 декабря 1941 г. войны на Тихом океане перевозки здесь могли обеспечиваться лишь советскими моряками, а торгово-транспортные суда ходили только под советским флагом. Все незамерзающие проливы контролировались Японией, и советские суда подвергались принудительному досмотру, а иногда и топились. Морская часть пути от западного побережья США до дальневосточных портов СССР занимала 18-20 суток.

Первые поставки в СССР по Трансиранскому маршруту начались в ноябре 1941 года, когда было отправлено 2972 тонн грузов.

Чтобы увеличить объёмы поставок, требовалось провести масштабную модернизацию транспортной системы Ирана, в частности, портов в Персидском заливе и трансиранской железной дороги. С этой целью союзники (СССР и Великобритания) в августе 1941 оккупировали Иран. С мая 1942 года поставки составляли в среднем 80—90 тыс. тонн в месяц, а во второй половине 1943 — до 200 тыс. тонн в месяц. Далее доставка грузов осуществлялась судами Каспийской военной флотилии, до конца 1942 года подвергавшимися активным атакам немецкой авиации. Морская часть пути от восточного побережья США до берегов Ирана занимала около 75 дней.

Специально для нужд ленд-лиза в Иране было построено несколько автомобильных заводов, которые находились под управлением General Motors. Самые крупные назывались TAP I (Truck Assembly Plant I) в Андимешке и TAP II в Хорремшехре. Всего за годы войны с иранских предприятий в СССР было отправлено 184 112 автомобилей. Автомобили перегонялись по следующим маршрутам: Тегеран — Ашхабад, Тегеран — Астара — Баку, Джульфа — Орджоникидзе.

Черноморский маршрут стал активно функционировать с начала 1945 года, когда после освобождения Греции суда стали проходить через проливы.

Следует отметить, что в годы войны существовало ещё два воздушных маршрута ленд-лиза. По одному из них самолёты «своим ходом» летали в СССР из США через Южную Атлантику, Африку и Персидский залив, по другому — через Аляску, Чукотку и Сибирь. По второму маршруту, известному под названием «Алсиб» («Аляска — Сибирь»), было переброшено 7925 самолётов.

Владивосток за годы войны переработал импортных грузов почти в 4 раза больше Мурманска и почти в 5 раз больше Архангельска (имеется ввиду вся группа беломорских портов).

Номенклатура поставок

Номенклатура поставок по ленд-лизу определялась советским правительством и была призвана заткнуть «узкие места» в снабжении промышленности и армии СССР.

Летательных аппаратов	22 150
Танков	10 000
Легковых внедорожников и вездеходов	51 503
Грузовых машин	375 883
Мотоциклов	35 170
Тракторов	8 071
Винтовок	8 218
Автоматического оружия	131 633
Пистолетов	12 997
Взрывчатые вещества:	345 735 тонн
	Динамита 70 400 000 фунтов (31 933 тонн)
	Толуола 237 400 000 фунтов (107 683 тонн)
	Тротила 271 500 000 фунтов (123 150 тонн)
Пороха	127 000 тонн
Детонаторов	903 000
Оборудования зданий	$10 910 000
Товарных вагонов	11 155
Локомотивов	1 981
Грузовых судов	90
Противолодочных кораблей	105
Торпед	197
Радиолокаторов	445
Двигателей для кораблей	7 784
Запасов продовольствия	4 478 000 тонн
Машин и оборудования	$1 078 965 000
Цветных металлов	802 000 тонн
Нефтепродуктов	2 670 000 тонн
Химикалий	842 000 тонн
Хлопка	106 893 тонн
Кожи	49 860 тонн
Шин	3 786 000
Армейских ботинок	15 417 000 пар
Одеял	1 541 590
Спирта	331 066 л

Значение поставок

Уже в ноябре 1941 года в своём письме к президенту США Рузвельту И. В. Сталин писал:

Ваше решение, господин Президент, предоставить Советскому Союзу беспроцентный кредит в размере $ 1 000 000 000 в обеспечение поставок военного снаряжения и сырья Советскому Союзу было принято советским Правительством с сердечной признательностью, как насущная помощь Советскому Союзу в его огромной и тяжёлой борьбе с общим врагом — кровавым гитлеризмом.

Оригинальный текст (англ.)  

Your decision, Mr. President, to grant the Soviet Union an interest-free loan to the value of $1,000,000,000 to meet deliveries of munitions and raw materials to the Soviet Union is accepted by the Soviet Government with heartfelt gratitude as vital aid to the Soviet Union in its tremendous and onerous struggle against our common enemy - bloody Hitlerism.

Первую официальную историческую оценку роли ленд-лиза дал председатель Госплана Николай Вознесенский в своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», опубликованной в 1948 году:

…если сравнить размеры поставок союзниками промышленных товаров в СССР с размерами производства промышленной продукции на социалистических предприятиях СССР за тот же период, то окажется, что удельный вес этих поставок по отношению к отечественному производству в период военной экономики составит всего лишь около 4 %.

— Вознесенский Н. [militera.lib.ru/h/voznesensky_n/06.html Военная экономика СССР в период Отечественной войны] — М.: Госполитиздат, 1948

Цифра в 4 % была опубликована без детализации и оспаривается.

В книге Маршала Жукова «Воспоминания и размышления» изложены такие слова о ленд-лизе:

Относительно вооружения могу сказать следующее. Мы получили по ленд-лизу из США и Англии около 18 тысяч самолётов, более 11 тысяч танков. К общему числу вооружения, которым советский народ оснастил свою армию за годы войны, поставки по ленд-лизу составили в среднем 4 процента. Следовательно, о решающей роли поставок говорить не приходится. Что касается танков и самолётов, которые английское и американское правительства нам поставляли, скажем прямо, они не пользовались популярностью у наших танкистов и лётчиков.

Высоко оценивал роль ленд-лиза А. И. Микоян, во время войны отвечавший за работу семи союзных наркоматов (торговли, заготовок, пищевой, рыбной и мясомолочной промышленности, морского транспорта и речного флота) и, в качестве наркома внешней торговли страны, с 1942 года руководивший приёмом союзных поставок по ленд-лизу:

— … когда к нам стали поступать американская тушёнка, комбижир, яичный порошок, мука, другие продукты, какие сразу весомые дополнительные калории получили наши солдаты! И не только солдаты: кое-что перепадало и тылу.

Или возьмём поставки автомобилей. Ведь мы получили, насколько помню, с учётом потерь в пути около 400 тысяч первоклассных по тому времени машин типа «Студебеккер», «Форд», легковые «Виллисы» и амфибии. Вся наша армия фактически оказалась на колёсах и каких колёсах! В результате повысилась её маневренность и заметно возросли темпы наступления.

Да-а… — задумчиво протянул Микоян. — Без ленд-лиза мы бы наверняка ещё год-полтора лишних провоевали.

Если бы этой помощи не было, наши жертвы были бы ещё большими. Безусловно, она укоротила дорогу к Победе. Но, наверное, следует добавить: Россия всё равно бы выиграла Отечественную войну, поскольку она опиралась на более мощные объективные факторы, чем гитлеровская Германия.

Американская помощь по ленд-лизу имела своё значение, но не она решила исход войны, как это пытаются утверждать некоторые западные историки.

Программа ленд-лиза была обоюдовыгодной как для СССР (и других стран-получателей), так и для США. В частности, США выиграли необходимое время для мобилизации собственного ВПК и создания армии.

По Стеттиниусу, сенатор Джордж, председатель Финансового комитета, так объяснил, почему стоит тратить деньги на программу ленд-лиза:

[США] сейчас тратят около 8 миллиардов в месяц. Если бы не те приготовления, которые мы сделали в эти месяцы, выиграв время, война, я убеждён, продолжалась бы на год дольше. В год мы тратим на войну до 100 миллиардов долларов, а кроме того, мы могли бы потерять огромное число жизней лучших сынов страны. Даже сократив войну только на полгода, мы сбережём 48 миллиардов долларов, потратив всего 11 миллиардов, а кровь наших солдат, слезы наших матерей оценить вообще невозможно…

Во второй половине войны основным шасси для «Катюш» стали ленд-лизовские «Студебеккеры». В то время как Штаты дали около 20 тысяч автомобилей для «Катюш», в СССР после 22 июня было выпущено для этой цели всего 600 грузовиков (в основном шасси ЗИС-6). Практически все «Катюши», собранные на базе советских автомобилей, уничтожила война.

СССР получил от США и других союзников значительное число автомобилей. За годы войны автопарк Красной Армии пополнился большим количеством новых автомобилей, в значительной мере за счёт импорта. В армию поступило 444 700 новых машин, из них 63,4 % импортных и 36,6 % — отечественных.

Основное пополнение армии автомобилями отечественного производства осуществлялось за счёт старых автомобилей, изъятых из народного хозяйства по мобилизации. 62 % всех полученных автомобилей составляли тягачи, из них 60 % Студебекер, как лучший из всех получаемых марок тягачей, в значительной части заменивший конную тягу и тракторы для буксировки 76-мм и 122-мм артсистем. Хорошие эксплуатационные качества показал также автомобиль Dodge 3/4 т, буксирующий орудия противотанковой артиллерии до 88 мм. Большую роль сыграл легковой автомобиль Willys с двумя ведущими осями, обладающий хорошей проходимостью и явившийся надёжным средством разведки, связи и управления войсками. Кроме того, Willys применялся в качестве лёгкого тягача для противотанковой артиллерии до 45 мм. Из автомобилей специального назначения следует отметить амфибии Ford (на базе машины Willys), придававшиеся в составе специальных батальонов танковым армиям для проведения разведывательных операций при форсировании водных преград, и GMC (на базе грузовика той же марки), используемые, главным образом, инженерными частями при устройстве переправ.

По другим данным, СССР получил по ленд-лизу 622,1 тыс. тонн железнодорожных рельсов (56,5 % от собственного производства), 1900 локомотивов (в 2,4 раза больше, чем выпущено за годы войны в СССР; но до войны СССР имел 25 000 локомотивов) и 11 075 вагонов (больше в 10,2 раза), 3 млн 606 тыс. автопокрышек (43,1 %), 610 тыс. тонн сахара (41,8 %), 664,6 тыс. тонн мясных консервов (108 %). СССР получил 427 тыс. автомобилей и 32 тыс. армейских мотоциклов, при этом в СССР с начала войны до конца 1945 года было выпущено лишь 265,6 тыс. автомобилей и 27 816 мотоциклов (здесь необходимо учитывать довоенное количество техники).

США поставили 2 млн 13 тыс. тонн авиабензина (вместе с союзниками — 2 млн 586 тыс. тонн) — почти 2/3 горючего, использованного за годы войны советской авиацией. Наряду с самолётами СССР получил сотни тонн авиационных запчастей, авиационные боеприпасы, горючее, специальное аэродромное оборудование и аппаратуру, в том числе 9351 американскую радиостанцию для установки на истребителях советского производства, навигационное авиаоборудование (радиокомпасы, автопилоты, радары, секстанты, авиагоризонты).

По ленд-лизу поставлено 11 075 вагонов, но только на оккупированной территории СССР было повреждено 428 000 вагонов. Общий вагонный парк СССР до войны составлял 600 тыс. вагонов. Кроме того с 5 июля по 5 ноября 1943 было захвачено 13 210 трофейных вагонов, с 22 июня по 22 июля 1944 в операции «Багратион» — 6389, и ещё 6493 в Ясско-Кишиневской операции. Вместе с тем трофейные вагоны нуждались в дорогостоящей переделке на советскую колею, и их использование не носило массового характера. Известно только одно постановление ГКО СССР на этот счёт, № 8030 от 5 апреля 1945 г. «О перепрессовке 1500 немецких трофейных вагонов с западноевропейской на советскую колею»

Было поставлено 445 тыс. машин, но следует упомянуть, что 215 тыс. было поставлено к 30 апреля 1944. В сталинградском котле было захвачено трофеями 61 102 машины, ещё 29 850 за месяц Белорусской операции, 10 377 за месяц Львовско-Сандомирской, 31 468 за первый неполный месяц Проскуровско-Черновицкой операции, 15 069 за Умано-Ботошанскую операцию, 35 060 в хайлигенбайльском котле, 9050 с 12 по 24 января 1945, 10 000 в корсунь-шевченковском котле, 8560 во время Кенигсбергской операции и 21 992 за Ясско-Кишиневскую. Только это уже даёт в сумме 232 573 трофейную машину. В 1943 году лишь 5,4 % автомобилей РККА были импортными, а в 1944 году 19 %. Вместе с тем, трофейные машины не имели существенного значения в обеспечении РККА автотранспортом. По состоянию на май 1945 года в РККА эксплуатировалось лишь 60,5 тыс. трофейных автомашин, в основном в глубоком тылу. Отсутствие запчастей к ним делало их фактически одноразовыми, поскольку любая поломка, даже мелкая, выводила автомобиль из строя навсегда. Использовать в боевой обстановке такие автомашины было рискованно, поэтому трофейные автомашины в основном шли в переплавку. С августа 1943 года ремонт трофейной техники в стационарных условиях (с эвакуацией на заводы промышленности) уже почти не производился..

Сравнительные данные по роли ленд-лиза в обеспечении советской экономики некоторыми видами материалов и продовольствия во время войны даны ниже:

Материалы	Производство СССР	Ленд-лиз	Соотношение, %
Взрывчатка, тыс. тонн	558	295,6	53 %
Медь, тыс. тонн	534	404	76 %
Алюминий, тыс. тонн	283	301	106 %
Олово, тыс. тонн	13	29	223 %
Кобальт, тонн	340	470	138 %
Авиабензин, тыс. тонн	4700 (5500)	1087	23 %
Автомобильные шины, тыс. штук	3988	3659	92 %
Шерсть, тыс. тонн	96	98	102 %
Сахар, тыс. тонн	995	658	66 %
Мясные консервы, млн банок	432,5	2077	480 %
Жиры животные, тыс. тонн	565	602	107 %

Долги по ленд-лизу и их выплата

Сразу после войны США направили странам, получавшим помощь по ленд-лизу, предложение вернуть уцелевшую военную технику и погасить долг для получения новых кредитов. Поскольку закон о ленд-лизе предусматривал списание использованного военного оборудования и материалов, американцы настаивали на оплате только гражданских поставок: железнодорожного транспорта, электростанций, пароходов, грузовиков и прочего оборудования, находившегося у стран-получателей по состоянию на 2 сентября 1945 года. За уничтоженную в ходе боёв военную технику США возмещения не потребовали.

Великобритания

Объём долгов Великобритании перед США составил 4,33 млрд долларов США, перед Канадой — 1,19 млрд долларов США. Последний платёж в размере 83,25 млн долларов США (в пользу США) и 22,7 млн долларов США (Канада) был проведён 29 декабря 2006.

Китай

Долг Китайской Республики (Тайваня) перед США за поставки по ленд-лизу составил 187 млн $. С 1979 года США признали Китайскую Народную Республику (КНР) единственным законным правительством Китая, а следовательно, и наследником всех предыдущих договорённостей (включая поставки по ленд-лизу). Тем не менее, в 1989 году США потребовали от Тайваня (не от КНР) возврата долга по ленд-лизу. Дальнейшая судьба китайского долга не ясна.

СССР

Объём американских поставок по ленд-лизу составил около 10,8 млрд $. Согласно закону о ленд-лизе оплате подлежала только уцелевшая в ходе войны техника; для согласования итоговой суммы сразу по окончании войны начались советско-американские переговоры. В США изначально было рассчитано, что сумма подлежащая оплате за уцелевшую технику составляет 1,3 млрд. $. На переговорах 1948 года советские представители согласились выплатить лишь 170 млн. $ и встретили прогнозируемый отказ американской стороны. Переговоры 1949 года тоже ни к чему не привели. В 1951 году американцы дважды снижали сумму платежа, которая стала равняться 800 млн $, однако советская сторона соглашалась уплатить только 300 млн $. По мнению советского правительства, расчёт должен был вестись не в соответствии с реальной задолженностью, а на основе прецедента. Этим прецедентом должны были стать пропорции при определении долга между США и Великобританией, которые были закреплены ещё в марте 1946 году.

Соглашение с СССР о порядке погашения долгов по ленд-лизу было заключено лишь в 1972 году. По этому соглашению СССР обязался до 2001 года заплатить 722 млн $, включая проценты. К июлю 1973 года были осуществлены три платежа на общую сумму 48 млн $, после чего выплаты были прекращены в связи со вводом американской стороной дискриминационных мер в торговле с СССР (Поправка Джексона — Вэника). В июне 1990 года в ходе переговоров президентов США и СССР стороны вернулись к обсуждению долга. Был установлен новый срок окончательного погашения задолженности — 2030 год, и сумма — 674 млн $.

После распада СССР остро встал вопрос — к кому переходят обязательства по долгам бывшего СССР (включая долги по ленд лизу).

4 декабря 1991 года 8 республик СССР, включая РСФСР, подписали «Договор о правопреемстве в отношении внешнего государственного долга и активов Союза ССР», который фиксировал долю каждой республики в долгах (и в активах) бывшего СССР. При этом российская доля была зафиксирована на уровне 61,34 %. Договор, однако, был подписан только частью республик бывшего СССР; страны Прибалтики, Азербайджан, Молдова, Туркменистан, Узбекистан его так и не подписали.

В 1992—1994 годах, однако, Российская Федерация подписала со странами-правопреемниками СССР двусторонние соглашения о «нулевом варианте», согласно которым РФ принимала на себя обслуживание всего государственного долга бывшего СССР в обмен на отказ других республик от доли в активах СССР. В связи с этим, 2 апреля 1993 года правительство РФ заявило о принятии на себя ответственности по всем долгам СССР.

Технически долги СССР были разделены на долги правительствам (Парижский клуб), и долги частным банкам (Лондонский клуб); долг за ленд лиз был долгом правительству США, то есть частью долга Парижскому клубу. Россия полностью погасила свою задолженность перед Парижским клубом в августе 2006 года.

Таким образом, из общего объёма американских поставок по ленд-лизу в 11 млрд $ за уцелевшую технику, по мнению США, необходимо было выплатить 1,3 млрд долларов, или около 12 %. В итоге СССР, а затем РФ, из суммы 1.3 млрд долларов было признано, а затем частично оплачено 722 млн долларов, или около 55 %. В ценах на 2015 год стоимость поставок по ленд-лизу составляла 160 млрд долларов.

Франция

28 мая 1946 года Франция подписала с США пакет договоров (известный как Соглашение Блюма — Бирнса), урегулировавший французский долг за поставки по ленд-лизу в обмен на ряд торговых уступок со стороны Франции. В частности, Франция существенно увеличила квоты на показ иностранных (в первую очередь американских) фильмов на французском кинорынке.

Иран

Сумма к оплате иранского долга по ленд-лизу была определена американо-иранским соглашением, заключенным в декабре 1945 года — 8,5 млн долларов, которые Тегеран должен был выплатить частями начиная с 1946 года. В том же месяце было заключено соглашение о продаже шахскому правительству по сниженной цене объектов американской федеральной собственности в Иране.

Ленд-лиз. Оценки и мнения государственных и военных деятелей, политиков, историков, публицистов

Роберт Джонс — профессор-историк

В опубликованных исследованиях, профессор-историк Р. Джонс воспроизводит следующую версию взаимных антифашистских действий США, Великобритании и СССР в первые месяцы агрессии нацистов против Советского Союза.

Отношения Советской России с западными странами, предшествовавшие началу взаимных антифашистских действий

Началом сотрудничества Советов с американцами стала поездка Хаммера в 1921 году в Москву и его встреча с Лениным. В 1924 году с участием советского капитала было создано акционерное общество «Амторг» (штаб-квартира в Нью-Йорке), призванное осуществлять экспортно-импортные операции между американскими компаниями и Советской Россией. В 1928 году в СССР был принят первый пятилетний план : предстояло в сжатые сроки развернуть строительство предприятий новых отраслей промышленности, приступить к выпуску современной техники.

С целью реализации намеченных планов Советское правительство вынуждено было обратиться к помощи зарубежных специалистов. При содействии акционерного общества «Амторг», выбор Сталина остановился на американской фирме «Albert Kahn Inc.» Альберта Кана : на заводах Форда его компания доказала возможность быстрого проектирования и возведения промышленных предприятий — готовила рабочие чертежи за неделю, а корпуса промышленных предприятий возводила за пять месяцев. С 1929 по 1932 г. американская фирма спроектировала и организовала строительство в СССР от 521 до 571 промышленных объектов[www.rgo-sib.ru/book/kniga/169.htm]: тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове; автомобильные заводы в Москве, Нижнем Новгороде; механические цеха в Челябинске, Люберцах, Подольске, Сталинграде, Свердловске; сталелитейные цеха и прокатные станы в Каменском, Коломне, Кузнецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Верхнем Тагиле, Сормово и др. Однако, в 1932 г. деятельность Альберта Кана в России была прекращена, контракт с фирмой «Albert Kahn Inc.» не был продлен — в России разразился катастрофический голод. Однако, не смотря на свирепый голод и гибель десятков миллионов людей правительство Сталина продолжала экспортно-импортные операции с капиталистическими странами и в том числе с нацистской Германией.

Со времен договора в Раппало и особенно после 1933 г. экономики Германии и Советского Союза стали более дополнять друг друга, чем когда-либо : гитлеровские четырёхлетние планы перевооружения породили острую нехватку продуктов питания и сырьевых материалов, которые могла предложить Россия. Прежде всего лес, нефть, фуражное зерно, жмых и марганцевую руду. С другой стороны, Советский Союз испытывал нужду в некоторых видах сырья и современного оборудования. Германия могла предложить: чугун, сталь, землеройное оборудование, динамо-машины, металлообрабатывающие станки, краны, листовой металл, турбины, кузнечно-прессовые машины и др. Был сформирован и финансовый механизм взаимовыгодного взаимодействия : германские фирмы осуществляли кредитование СССР под гарантии Рейха. В свою очередь СССР, как заказчик, размещал в Германии выделенные средства.

С середины 1940 г. Британия и Америка стали предпринимать активные шаги по сближению с Россией так как понимали, что сотрудничество русских с нацистами вызвано не более как «соображениями временной целесообразности». Пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом не прибавлял доверия друг к другу. Советское правительство обеспокоенное молниеносными успехами германских армий во Франции, решило ускоренными темпами исполнить секретный протокол в своей части и включить государства Прибалтики в состав Советского Союза. При этом Сталин решил вернуть Бессарабию в состав СССР, «если понадобиться силой» и присоединить северную часть Буковины. Присоединение северной части Буковины шло вразрез с соглашениями, заключенными с Германией в 1939 году. Естественно, Гитлер оценил действия Сталина с растущим подозрением и пришел к выводу, что Сталин укрепляет свои позиции с тем чтобы оказать давление на Германию. Примерно 4 августа 1940 года он дал четкие указания ведущим военным о неизбежном вооруженном столкновении с Советским Союзом. В конце августа 1940 г. в нарушении договоренностей и статей пакта Германия и Италия без взаимных консультаций с Советской стороной, по решению Венского третейского суда решили территориальный спор между Румынией и Венгрией. И как следствие, с целью защиты от «британской угрозы» румынских нефтяных месторождений, в начале октября 1940 г. в Румынию был направлен германский военный контингент. Встреча Молотова с Гитлером в Берлине 12 ноября 1940 года также не улучшило взаимопонимание сторон. Намерение русских в создании баз в Болгарии, на Босфоре и Дарданеллах ещё больше обострил конфликт интересов .

В то же время отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами оставались прохладными. Соглашения с нацистами, финская война, захват государств Прибалтики и, наконец, идеология коммунизма и мировой революции не оставляли шансов на теплые чувства. Кроме того, по условиям германо-советского торгового соглашения Россия непрерывно снабжала Германию жизненно важными материалами, такими как нефть. Данные поставки значительно облегчали нацистам ведение захватнических войн. Многие западные дипломаты понимали, что необходимо немедленно положить конец таким соглашениям, восстановить дружеские отношений с русскими, сделать Советский Союз нейтральным или даже союзником Запада.

Соединенные Штаты поставили своей целью разгром Гитлера путем оказания реальной помощи «противникам агрессии». В этой связи заместитель госсекретаря Уэллес начал серию переговоров с советским послом Уманским, которые привели к снятию 9 сентября 1940 г. морального эмбарго (объявлено Советскому Союзу во время финской войны). В первой половине января 1941 года германское правительство отправило в Румынию крупные контингенты войск и открыто продемонстрировало намерение оккупировать Болгарию. 17 января Молотов выразил германскому послу озабоченность : советское правительство неоднократно объявляло Болгарию и Проливы зонами безопасности СССР. 21 января Уэллес уведомил Уманского о снятии эмбарго на поставки в Россию самолетов и материалов для авиационной промышленности. В то же время, в Европе появились сведения о неминуемом нападении Германии на Советский Союз. В январе 1941 г. сотрудник немецкого посольства в Соединенных Штатах передал представителю американской администрации документ, который описывал операцию «Барбаросса» — план вторжения в Россию. Однако, Москва продолжила поставки жизненно необходимых товаров в Германию. 1 марта 1941 г. Уэллес проинформировал Уманского о планах Гитлера. В конце марта Уманский высказал Уэллесу свои опасения относительно Германии и объявил, что у Советского Союза и США совпадают долгосрочные политические цели. Однако, для улучшения отношений Кремль настаивал на признании США и Великобританией нынешнего статуса стран Прибалтики.

В ночь с 5 на 6 апреля 1941 года Советский Союз заключил договор о дружбе и ненападении с новым югославским правительством (фактически с союзником по антигитлеровской коалиции). Этим договором Сталин сознательно ухудшил отношения России с Германией и в очередной раз совершил ту же ошибку, что и в отношении Польши и Франции, считая, что немцы не смогут так же быстро продвинуться в горах Югославии и Греции, как по асфальтированным дорогам Франции — сербы окажут сильное сопротивление и балканская компания продлится долго. «Ничто из того, что сделали русские между 1939 и 1941 годами, не привело Гитлера в большее неподдельное раздражение, чем договор России с Югославией». Это способствовало окончательному разрыву. 13 апреля Сталин заключил Пакт о нейтралитете с Японией : Россия стремилась избежать войны на два фронта. В начале июня 1941 г. Великобритания предложила России помощь в случае нападения Германии. Черчилль, отвечая на вопросы репортеров о поддержке России в случае нацистского вторжения заявил : «Если бы Гитлер совершил нападение на ад, я как минимум сделал бы заявление в пользу дьявола в палате общин».

Активные взаимные антифашистские действия в первые месяцы агрессии нацистов против Советского Союза.

"В серый рассветный час 22 июня 1941 года танки Гитлера рванули с разграничительной линии в Польше в глубь России. Одновременно люфтваффе, заставив врасплох, сумели уничтожить часть советской военной авиации, прежде чем самолеты успели подняться в воздух. В 5.30 по берлинскому времени Йозеф Геббельс громко выкрикивал обращение Гитлера, где тот убеждал немецкий народ, что новая война началась, чтобы противостоять заговору «большевиков и англосаксов», где верховодят «еврейско-англосаксонские поджигатели войны». Началась Великая Отечественная война. С данного момента Россия взяла на себя основную тяжесть борьбы с фашистской Германией и «странами „оси“». По словам, Джозефа Дэвиса — бывшего посла в СССР : «России должна быть предоставлена любая возможная помощь, и сделать это необходимо в самые кратчайшие сроки». Он считал, что борьба между нацистами и Советским Союзом станет «поворотным пунктом». Президент США Рузвельт поддержал данное мнение и заявил, что если русские сумеют продержаться до октября, зимняя погода остановит немцев и позволит выиграть драгоценное время для организации помощи России.

Посол США в СССР Лоуренс Штейнгард трижды (1, 2, 3 июля 1941 г.) телеграфировал из Москвы, что Сталин не пойдет на сепаратный мир с нацистами. Учитывая данные сведения, Рузвельт и Гопкинс 11 июля 1941 года встретились в президентском кабинете и обсудили проблему оказания помощи Англии и Советскому Союзу. Рузвельт решил направить Гопкинса в Лондон для переговоров с Черчиллем: необходимо было точно знать какими будут требования англичан, так как значительную часть помощи для России предполагалось выделить из того, что было поставлено в качестве военной помощи Англии. В Лондоне Гопкинс был принят Гарриманом. Оба сошлись во мнении об оказании срочной военной помощи русским. Гопкинс понимая, что необходимо точно оценить нужды России, 25 июля направил Рузвельту телеграмму, в которой просил разрешения отправиться в Россию. 26 июля разрешение было получено. Рузвельт просил Сталина «отнестись к Гопкинсу с тем же доверием, как будто он обращается к нему, Рузвельту, напрямую».

Вечером 28 июля в Кремле состоялась встреча Гопкинса со Сталиным. Гопкинс передал Сталину послание Рузвельта и спросил: « что хотели бы получить от Соединенных Штатов в первую очередь». К первоочередным пожеланиям Сталин отнес 20 тыс. зенитных орудий калибром от 20 до 37 мм, алюминий, пулеметы калибром 12,7 мм и более миллиона винтовок 7,62 мм. Договорились о проведении с 1 по 15 октября 1941 года конференции заинтересованных сторон по вопросам поставок. Сталин выразил надежду, что Соединенные Штаты также вступят в войну против Германии, так как Англии и СССР в одиночку будет трудно сокрушить Гитлера.

По инициативе Рузвельта, 2 августа 1941 года был создан межправительственный Комитет по оказанию военной помощи Советскому Союзу. На заседании Комитета стороны обменялись дипломатическими нотами. В американской ноте указывалось на политику поддержки Советского Союза в борьбе с нацистами : «Соединенные Штаты приняли решение осуществлять экономическое содействие, направленное на усиление Советского Союза в его борьбе с вооруженной агрессией». Напавший на Советский Союз агрессор, угрожает также безопасности других народов, поэтому укрепление России соответствует интересам национальной безопасности Соединенных Штатов.

9 августа 1941 года на борту тяжелого крейсера «Огаста» в Северной Атлантике произошла встреча американской и британской делегаций. Рузвельт и Черчилль обсудили японскую агрессию, а также проблему приоритетов в программе ленд-лиза с учетом положения на советско-германском фронте. Новости, привезенные Гопкинсом из Москвы, заинтересовали всех. Гопкинс выразил уверенность, что русские должны устоять. Рузвельт и Черчилль высказались за скорейшее проведение конференции по проблеме оснащения Красной армии в Москве, с тем чтобы вопросы «можно было обсуждать напрямую». На встрече также был выработан проект совместного заявления, получившего название «Атлантическая хартия».

В середине августа советские войска на южном направлении отошли за Днепр. Севернее немецкие танки рвались через Смоленск на Москву. В телеграмме Черчиллю 3 сентября Сталин сообщил о существенных потерях в промышленности страны и просил открыть второй фронт. Он запрашивал алюминий, боевые самолеты, танки. Чтобы убедить союзников, Сталин через посла Криппса передал, что Россия не намерена заключать с немцами сепаратный мир.

15 сентября в Лондоне состоялись предварительные англо-американские переговоры, с тем чтобы согласовать взаимные действия на предстоящей московской конференции. Необходимо было выработать общее мнение в виде «предложений» о том, какую помощь могут предоставить русским оба народа (американский, британский). На переговорах выяснилось, что «то, что предложили американцы, стало ударом для англичан, так как это означало значительное сокращение поставок, предназначенных для них самих» ( необходимо было на должном уровне осуществлять снабжение британских войск, задействованных на средиземноморском театре военных действий, в том числе в боевых действиях с итало-немецкими войсками в Северной Африке — на территории Египта и Магриба, британских ВМС, непрерывно прикрывавших конвои, также британских ВВС, регулярно осуществлявших массированные бомбардировки промышленных районов рейха[ru.wikipedia.org/wiki/Стратегические_бомбардировки_во_время_Второй_мировой_войны#.D0.91.D1.80.D0.B8.D1.82.D0.B0.D0.BD.D1.81.D0.BA.D0.B8.D0.B9_.D0.BA.D0.BE.D0.BD.D1.82.D1.80.D1.83.D0.B4.D0.B0.D1.80]). Тем не менее, Президент США Рузвельт предложил конструктивные шаги по решению взаимных проблем .

20 сентября 1941 года русскими был оставлен Киев. Были потеряны огромные резервы (советские потери составили свыше 700 тыс. человек, из них 627,8 тыс. безвозвратно). Только пленными к началу сентября 1941 года советские войска потеряли не менее 1,5 млн.человек. Промышленный потенциал Советского союза упал примерно наполовину. После непрерывных военных успехов немцев перед союзниками по антигитлеровской коалиции возникла перспектива краха СССР и пугающая возможность русско-немецких переговоров о мире. Штейнгардт призвал увеличить англо-американские поставки, чтобы помочь русским продолжить войну. Красная армия героически сдерживала противника на подступах к Ленинграду и Москве. Однако, одной стойкости было недостаточно. Огромные материальные потери необходимо было восполнить, иначе рано или поздно Советский союз должен был уступить.

21 сентября на тяжелом крейсере «Лондон» Королевских сил ВМС Великобритании англо- американская делегация направилась в Россию для переговоров со Сталиным . Вслед за крейсером, 22 сентября другая часть делегации вылетела двумя американскими бомбардировщиками B-24. Это был первый перелет ВВС США через территорию, контролировавшуюся люфтваффе. 28 сентября 1941 года в Москве открылась конференция по поставкам. Представители США и Великобритании Гарриман и Бивербрук трижды встречались со Сталиным. При обсуждении предложений по поставкам Сталин на первое место поставил танки, затем противотанковые орудия, средние бомбардировщики, зенитную артиллерию, броневые листы для танков, истребители, самолеты-разведчики, колючую проволоку. Просил открыть второй фронт, а также направить английские войска сражаться на Украину.

30 октября 1941 года положение под Москвой становилось катастрофическим. Сталин выступил по радио к соотечественникам с призывом приложить максимум усилий для спасения отечества. В тот же день Рузвельт направил Сталину телеграмму, где сообщил, что рассмотрел документы по Московской конференции и утвердил все планируемые поставки вооружений и сырья в Россию. Он распорядился осуществить их немедленно средствами американской стороны. Было предложено поставки стоимостью до одного миллиарда долларов осуществить в рамках ленд-лиза. При этом, образовавшуюся задолженность не облагать процентами, а выплату долга осуществить через пять лет после завершения войны в течение десятилетнего периода. Одновременно, Соединенные Штаты дали понять, что «для всех трех правительств (Великобритании, Соединенных Штатов, Советского Союза) является неприемлемым брать на себя какие-либо обязательства в отношении деталей послевоенного устройства. И прежде всего следует соблюдать принцип недопустимости никаких тайных соглашений». 4 ноября 1941 года Сталин в ответной телеграмме отметил, что ваше решение о предоставлении беспроцентного займа на сумму 1 млрд долларов советское правительство принимает с сердечной благодарностью, как важную помощь в масштабной и труднейшей борьбе против общего врага. Сталин выразил полное согласие с предложенными условиями. С этого момента Россия вошла в список стран, получавших помощь по ленд-лизу.

Ф.Меллентин — генерал-майор танковых войск вермахта, дает следующую оценку действий стран антигитлеровской коалиции

В своих мемуарах Ф.Меллентин писал, что к весне 1943 года военное положение Германии сильно ухудшилось. [ru.wikipedia.org/wiki/Второе_сражение_при_Эль-Аламейне#.D0.9F.D0.BE.D1.81.D0.BB.D0.B5.D0.B4.D1.81.D1.82.D0.B2.D0.B8.D1.8F_.D0.B8_.D0.B7.D0.BD.D0.B0.D1.87.D0.B5.D0.BD.D0.B8.D0.B5_.D1.81.D1.80.D0.B0.D0.B6.D0.B5.D0.BD.D0.B8.D1.8F Тунис грозил стать новым «Сталинградом» ], англо-американские стратегические бомбардировки держали в постоянном напряжении промышленность рейха. Значительная часть истребительной авиации была переброшена из России в Европу для борьбы с бомбардировщиками. Положение Италии перед лицом неизбежного вторжения союзников было отчаянным . Германия вынуждена держать крупные силы в Италии и Западной Европе. На Восточном фронте немцы потеряли преимущество в воздухе. Советская авиация существенно нарастила свою мощь — сказалась в том числе и англо-американская помощь. Общее соотношение сил на восточном театре военных действий изменилось, стало очевидно: «перед нами стоит безжалостный противник, располагающий огромными и даже, по-видимому неисчерпаемыми резервами».

См. также

• Алсиб

Литература

• Барятинский М. Танки ленд-лиза в бою. — М.: Эксмо, 2009.
• Бережной С. С. Корабли и суда ленд-лиза. Справочник. — СПб., 1994
• Бутенина Н. В. Ленд-лиз. Сделка века. — М.: Издательство Высшей Школы Экономики, 2004. — 312 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-7598-0239-6.
• Великая Отечественная Война Советского Союза 1941—1945. Краткая история. 2-е изд. — М., 1970.
• Внешняя политика Советского Союза в период Великой Отечественной войны. Т. 2. [vif2ne.ru/nvk/forum/archive/219/219455.htm Документы и материалы 1 января — 31 декабря 1944]. — М: ОГИЗ, Госполитиздат, 1946 — С. 142—147.
• Джонс Р. Х. Ленд-лиз. Дороги в Россию. Военные поставки США для СССР во Второй Мировой войне. 1941-1945. — М.: Центрполиграф, 2015. — 252 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9524-5156-8.
• Кащеев Л. Б., Реминский В. А. Автомобили ленд-лиза. — Харьков, 1998.
• Комаров М. П. Ленд-лиз для Военно-морского флота СССР. — СПб.: Морское наследие, 2014. — 364 с. — 800 экз. — ISBN 978-5-905795-10-7.
• Косторниченко В. Н. [www.hist.msu.ru/Labs/Ecohist/OB11/USSR/kostornichenko.html Нефть в системе ленд-лиза]: нефтяной союз СССР и США в годы Второй мировой войны // Экономическая история. Обозрение. Вып. 11. — М., 2005. — С. 142—147.
• Котельников В. Р. Авиационный ленд-лиз. — М.: Русские витязи, 2015. — 368 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9906036-3-9.
• Стеттиниус Эдвард. [militera.lib.ru/memo/usa/stettinius/index.html «Ленд-лиз: оружие победы»]
• Супрун М. Н. Ленд-лиз и северные конвои, 1941—1945 гг. — М.: Андреевский флаг, 1997.
• Ленд-лиз и Россия. Сост. М. Н. Супрун. — Архангельск, 2006.
• Поставки Союзников по Лендлизу и другим путям во время Второй Мировой Войны. — М.: Воениздат, 1956.
• Л. В. Поздеева. Англия и закон о ленд-лизе // журнал «Новая и новейшая история», № 4, 1961. стр.46-60
• Рыжков Н. И. Великая Отечественная. Ленд-лиз. — М.: Экономическая газета, 2012. — 440 с. — 5000 экз. — ISBN 978-5-4319-0028-0.

Ссылки

• [moscowwalks.ru/2012/05/09/museum-lend-lease/ Музей Ленд-лиза] (Москва, школа № 1262)
• [www.grinchevskiy.ru/1900-1945/zakon-o-lend-lize.php Закон о ленд-лизе]
• [ef.1939-1945.net/008_lend_lease_01.shtml Восточный Фронт — ленд-лиз]
• [www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1655 Вокруг Ленд-Лиза]
• [hrono.ru/organ/ukazatel/lend_liz.html Ленд-лиз] на hrono.ru
• [lend-lease.airforce.ru/ Проект «Ленд-Лиз»] на airforce.ru
• [battlefield.ru/index.php?option=com_content&task=category&sectionid=8&id=56&Itemid=75 Военная помощь Советскому Союзу]
• [lend-lease.by.ru/ Ленд-лиз и переписка председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны] // lend-lease.by.ru
• Симонов В. [rian.ru/authors/20050419/39693949.html Когда солдаты шли к Эльбе]
• Вислых А. [samlib.ru/b/bushauskas_a/64.shtml Спасительный ленд-лиз]
• [allin777.livejournal.com/963.html Советско-американские отношения. 1949—1952. Урегулирование вопросов по ленд-лизу.]
• [allin777.livejournal.com/8838.html Отчёт для английского правительства о исполнении поставок в СССР. 1942 г.]
• [statehistory.ru/659/Lend-liz--Istoriya-trassy-Alsib--Alyaska-Sibir-/ Ленд-лиз. История трассы Алсиб (Аляска-Сибирь)]
• [top.rbc.ru/society/27/01/2009/276596.shtml У берегов Гайаны обнаружено затонувшее судно с сокровищами СССР]
• С. Монин [www.observer.materik.ru/observer/N6_2010/050_057.pdf Маршруты ленд-лиза] // журнал «Обозреватель», № 6 за 2010 год
• Миф о «четырех процентах»: [www.diletant.ru/blogs/5084/4137/ Часть 1], [www.diletant.ru/blogs/5084/4173/ Часть 2], [www.diletant.ru/blogs/5084/4181/ Часть 3], [www.diletant.ru/blogs/5084/4182/ Необходимое послесловие] // блог журнала «Дилетант» ^{[неавторитетный источник?]}
• [www.ibiblio.org/hyperwar/UN/UK/UK-Civil-WarEcon/UK-Civil-WarEcon-9.html Официальная история ленд-лиза в Англию] (англ.)
• [www.shsu.edu/~his_ncp/LendL.html Correspondence of Roosevelt and Truman with Stalin on Lend Lease and Other Aid to the Soviet Union], 1941—1945. Moscow: Foreign Languages Publishing House, 1957.  (англ.)
• R. H. Jones «[vif2ne.ru/nvk/forum/archive/219/219456 The Roads to Russia: United State Lend-Lease to the Soviet Union]», University of Oklahoma, 1969.
• [www.transatlantic.uj.edu.pl/upload/59_6d26_Herring.LendLease.pdf Lend-Lease to Russia and the Origins of the Cold War, 1944—1945, George C. Herring, The Journal of American History, Vol. 56, No. 1. (Jun., 1969), pp. 93-114]

Отрывок, характеризующий Ленд-лиз

Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.
«Главная новость, занимающая всю Москву, – смерть старого графа Безухого и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую то малость, князь Василий ничего, а Пьер – наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безухим и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории, и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безухим и владельцем одного из лучших состояний России, – я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискивать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более ни менее как сын князя Василья, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот всё, что я могла узнать о нем.
Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтобы ехать обедать к Апраксиным.
Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия m lle Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца. Юлия.
PS. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене.]
Княжна подумала, задумчиво улыбаясь (при чем лицо ее, освещенное ее лучистыми глазами, совершенно преобразилось), и, вдруг поднявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ:
«Chere et excellente ami. Votre lettre du 13 m'a cause une grande joie. Vous m'aimez donc toujours, ma poetique Julie.
L'absence, dont vous dites tant de mal, n'a donc pas eu son influenсе habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l'absence – que devrai je dire moi, si j'osais me plaindre, privee de tous ceux qui me sont chers? Ah l si nous n'avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez vous un regard severe, quand vous me parlez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamiene pas. Me parait seulement que l'amour chretien, l'amour du prochain, l'amour pour ses ennemis est plus meritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspire les beaux yeux d'un jeune homme a une jeune fille poetique et aimante comme vous.
«La nouvelle de la mort du comte Безухой nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c'etait avant derienier representant du grand siecle, et qu'a present c'est son tour; mais qu'il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j'ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un coeur excellent, et c'est la qualite que j'estime le plus dans les gens. Quant a son heritage et au role qu'y a joue le prince Basile, c'est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin Sauveur qu'il est plus aise a un hameau de passer par le trou d'une aiguille, qu'il ne l'est a un riche d'entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n'aura t il pas a subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d'etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l'ouvrage que vous m'envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu'au milieu de plusurs bonnes choses il y en a d'autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s'occuper d'une lecture inintelligible, qui par la meme ne pourrait etre d'aucun fruit. Je n'ai jamais pu comprendre la passion qu'ont certaines personnes de s'embrouiller l'entendement, en s'attachant a des livres mystiques, qui n'elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltant leur imagination et leur donnent un caractere d'exageration tout a fait contraire a la simplicite chretnne. Lisons les Apotres et l'Evangile. Ne cherchons pas a penetrer ce que ceux la renferment de mysterux, car, comment oserions nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre a nous initier dans les secrets terribles et sacres de la Providence, tant que nous portons cette depouille charienelle, qui eleve entre nous et l'Eterienel un voile impenetrable? Borienons nous donc a etudr les principes sublimes que notre divin Sauveur nous a laisse pour notre conduite ici bas; cherchons a nous y conformer et a les suivre, persuadons nous que moins nous donnons d'essor a notre faible esprit humain et plus il est agreable a Dieu, Qui rejette toute science ne venant pas de Lui;que moins nous cherchons a approfondir ce qu'il Lui a plu de derober a notre connaissance,et plutot II nous en accordera la decouverte par Son divin esprit.
«Mon pere ne m'a pas parle du pretendant, mais il m'a dit seulement qu'il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de Marieiage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le Marieiage, selon moi,est une institution divine a laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout Puissant m'impose jamais les devoirs d'epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m'inquieter de l'examen de mes sentiments a l'egard de celui qu'il me donnera pour epoux. J'ai recu une lettre de mon frere, qui m'annonce son arrivee a Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu'il nous quitte pour prendre part a cette malheureuse guerre, a laquelle nous sommes entraines Dieu sait, comment et pourquoi. Non seulement chez vous au centre des affaires et du monde on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature, que les citadins se representent ordinairement a la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que Marieche et contreMarieche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d'une scene dechirante… C'etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l'armee… Il fallait voir l'etat dans lequel se trouvant les meres, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres!
On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.