Ленинградский электромеханический завод
 |
Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье.
На странице обсуждения должны быть пояснения. |
| Ленинградский Электромеханический завод | |
| Основание | |
|---|---|
| Прежние названия |
ОАО "Ленинградский Электромеханический Завод" |
| Расположение | |
| Отрасль |
Электромеханика |
| Продукция |
Электросчетчики различных серий |
ЗАО Ленинградский электромеханический завод, более известное как ЛЭМЗ — было одним из ведущих предприятий России по разработке и производству приборов учёта электроэнергии для бытового, мелко-моторного и промышленного секторов потребления[1]. В декабре 2014 года завод в очередной раз сменил собственника, производство электросчетчиков под товарным знаком "ЛЭМЗ" с декабря 2014 года ведет новое юридическое лицо - ООО "Научно-производственная компания "Ленинградский Электромеханический завод".
История
В 1913 году правление «Товарищества Российско-Американской резиновой мануфактуры» (известный в советское время комбинат «Красный Треугольник»), выпускавшей изделия из резины для населения и армии и располагавшейся в огромных корпусах на Обводном канале, приобрело участок земли на берегу Финского залива и приступило к строительству производственного корпуса для изготовления необходимого для производства резины химического продукта — сероуглерода. Выбор столь удалённого участка был обусловлен высокой степенью вредности данного химического производства, связанного с переработкой серы.
К 1917 году был возведён просторный трехэтажный корпус со сводчатой крышей — он сохранился до настоящего времени. Пуск завода задержали исторические события того времени. Потрясения Первой мировой войны и последовавшая за ней Октябрьская революция и гражданская война, прервали деятельность предприятия, находившегося в собственности иностранных подданных, граждан Швейцарии, Нидерландов и Великобритании. После его национализации Советской властью завод продолжил изготовление химической продукции. Ввиду вредного характера производства сероуглерода и в связи растущими потребностями восстановленного в 1920-е годы народного хозяйства, по инициативе видного советского руководителя С. М. Кирова было принято решение правительства об организации на площадях завода производства совершенно новой продукции — механических пишущих машинок, получивших наименование «Ленинград». В кратчайшие сроки в цехах было установлено необходимое оборудование, подготовлены технические кадры и освоено производство весьма сложной для того времени продукции — ведь одна машинка состояла из нескольких сотен различных высокоточных деталей из разнообразных материалов.
22 марта 1930 года постановлением ВСНХ СССР «Лиговский опытный завод по приготовлению сероуглерода» получил новое наименование в связи с переходом на новую продукцию — «1-й Государственный завод пишущих машинок» (сокращённо «Пишмаш»).[2] Датой рождения завода с тех пор принято считать 15 июня 1930 года — дату принятия Устава предприятия. Вплоть до начала Великой Отечественной войны завод выпускал в крупных масштабах пишущие машинки типа «Ленинград». Первый экземпляр машинки был подарен С. М. Кирову за его непосредственный вклад в организацию данного важного для страны производства. В настоящее время эта машинка находится в мемориальном музее-квартире С. М. Кирова на Каменноостровском проспекте в Санкт-Петербурге.
После того, как летом 1941 года после занятия фашистами ближних пригородов Ленинграда фронт вплотную приблизился к заводу «Пишмаш», производство за одну неделю июля было эвакуировано в Уфу, а сам завод был занят немецкими захватчиками и был сильно разрушен. 3 октября 1941 года западнее территории завода был высажен морской десант в составе усиленной роты 6-й бригады морской пехоты (известный как десант на Пишмаш). Многие работники завода ушли на фронт и сражались почти у стен родного предприятия. После изгнания фашистских захватчиков и снятия 900-дневной блокады Ленинграда в 1944 году незамедлительно началось восстановление завода. Жить многим рабочим было негде и в старом заводоуправлении открыли общежитие.
В 1945 году завод ввёл в эксплуатацию литейный цех. В первые же послевоенные годы изменился характер продукции завода: завод ремонтировал строительную технику для нужд восстановления города Ленинграда, в котором более четверти жилого фонда было либо разрушено, либо сильно повреждено в результате бомбардировок и артобстрелов. Завод изготавливал также машины для добычи важного и часто единственного в то время вида топлива — торфа в расположенных вокруг города болотах.
Быстрое восстановление промышленности и жилого фонда в Ленинграде и связанный с этим рост потребления всё ещё дефицитной электроэнергии потребовали организовать в городе производство приборов учёта электроэнергии, потребление которой в первые послевоенные годы строго лимитировалось. 19 марта 1953 года приказом Министерства электростанций СССР заводу было присвоено новое наименование — «Ленинградский Электромеханический завод», и в 1954 году на нём было в короткие сроки организовано серийное производство однофазных счётчиков типа СО-1 и СО-2. Разработку новых, сначала однофазных, а позднее трёхфазных электромеханических счётчиков осуществил собственный коллектив инженеров-конструкторов завода под руководством талантливого главного конструктора Николая Ивановича Чоловского.
В начале 1963 года завод получил ответственное правительственное задание — срочно освоить и приступить к серийному выпуску разработанных в нашей стране управляющих электронных вычислительных машин УМ-1НХ («Управляющая малая вычислительная машина для народного хозяйства»).[3] Решение о производстве данных машин на заводе ЛЭМЗ принималось Правительством СССР после успешной демонстрации этой революционной для своего времени электронной машины руководителю страны Н. С. Хрущеву в центре промышленной электроники в здании Дома Советов в Ленинграде. Спустя всего год серийный выпуск машин УМ1-НХ начался на заводе ЛЭМЗ. В это же время на заводе создается специальное конструкторско-технологическое бюро (СКТБ) по развитию выпуска вычислительных машин и комплексов. Разработанные электронные машины отличались малыми размерами и высокой надёжностью и нашли также применение в оборонной и космической отрасли. Завод благодаря неустанному творческому труду его конструкторов, программистов, рабочих в цехах и руководителей стал подлинным флагманом электронного приборостроения в стране. Заслуживают доброй памяти потомков директора завода, руководившие этим славным заводом в ключевые годы его стремительного развития: Виктор Викторович Инкинен (директор в 1953—1973 гг.), Виктор Васильевич Рыбаков (руководил заводом в 1973—1981 гг.), Евгений Павлович Шарапов (директор в 1981—1985 гг.), Валентин Борисович Смирнов (1987—2002 гг.).
В эти же годы (а именно в 1967 года) завод освоил производство информационно-вычислительных комплексов типа ИВ-500 для атомных электростанций, строившихся в СССР и за рубежом. Инженерные специалисты завода непосредственно участвовали в строительстве многих атомных станций в разных городах нашей страны и в других социалистических странах.
В 1970 году на заводе создаётся Центральное конструкторское бюро систем числового программного управления. Одной из первых разработок бюро стало электронное устройство для управления токарными станками «Контур 2ПТ-71». В 1973 году завод выпустил первые промышленные серии устройств с числовым программным управлением для фрезерных, токарных и других металлорежущих станков. ЛЭМЗ в 1970-е годы вырос в крупнейшее промышленное предприятие по производству электронной техники. В это время были построены новые современные производственные корпуса, а число сотрудников превысило 5000 человек, выпуск устройств ЧПУ достиг 3000 штук в год. За разработку и освоение чрезвычайно сложной электронной техники приказом Министра приборостроения СССР от 16 февраля 1976 года завод был награждён Орденом Трудового Красного Знамени; государственные награды тогда же получили десятки сотрудников завода.
В 1980-е годы на базе заводского бюро систем числового программного управления (СЧПУ) создаётся «Всесоюзный научно-исследовательский институт систем числового программного управления» (ВНИКИ СЧПУ), коллектив которого разработал множество серий устройств числового программного управления для многокоординатной обработки деталей машиностроения — многие из них работают в промышленности и в настоящее время (серия УЧПУ «4С»).
В 1985 году завод вошел в состав крупного научно-промышленного объединения «ЭЛЕКТРОНМАШ», включавшего, помимо завода ЛЭМЗ, ещё нескольких приборостроительных заводов («Автотекст», «Электронприбор», «Теплоприбор») и проектных институтов.
Происшедшие в 1991—1992 годах эпохальные политические события в стране привели к распаду объединения и в 1993 году государственное предприятие ЛЭМЗ преобразовалось в акционерное общество, а производство сложных электронных систем ввиду кризиса в промышленности полностью прекратилось. Это было трудное время, как для страны, так и для большинства промышленных предприятий. Завод оказался в тяжёлом финансовом положении, однако благодаря энергичной и профессионально правильной хозяйственной политике руководства завода во главе с генеральным директором В. Б. Смирновым заводу удалось выйти из кризиса 1990-х годов и сохранить и развить производство счётчиков электроэнергии — сначала индукционных, а с 1998 года — и электронных, выпуск которых превысил 1 миллион штук в год. Доля завода на рынке к 2005 году достигла 32 %. В 2011 году была произведена кардинальная реорганизация предприятия и изменён его юридический статус, в результате чего аккредитованная заводская испытательная лаборатория, основные производственные площади электронного производства, его оборудование и ключевой персонал завода были переведены в состав созданного ЗАО ЛЭМЗ. Новое предприятие с сентября 2011 года постоянно увеличивает объёмы производства и расширяет номенклатуру выпускаемых электросчётчиков.
Деятельность
В настоящее время[когда?] ЗАО ЛЭМЗ является одним из ведущих предприятий России по разработке и производству приборов учета электроэнергии для бытового, мелко-моторного и промышленного секторов потребления.
Предприятие с эмблемой ЛЭМЗ выпустило за годы своего существования с 1953 года около 40 миллионов счётчиков электрической энергии, а продукция предприятия неоднократно отмечалась на международных и специализированных выставках медалями и дипломами. По данным за 2008 год, ЛЭМЗ занимал более 10% на российском рынке электросчётчиков.
Напишите отзыв о статье "Ленинградский электромеханический завод"
Примечания
- ↑ [www.pes.spb.ru/services/counters/6/6/ См. список партнеров ЗАО "Петроэлектросбыт":]
- ↑ Жителев С. Я. Творцы будущего. — Л.: Лениздат, 1973. — С. 240 (История Ленинградского электромеханического завода, очерк по истории завода). — Шифр 9(c) 338 Ж74.
- ↑ Гальперин М. Прыжок кита. — СПб.: Политехника-сервис, 2010. — С. 352 (Об участии завода ЛЭМЗ в создании первой электронной вычислительной машины).
Отрывок, характеризующий Ленинградский электромеханический завод
– Вы казак?– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.
Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
