Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей
Поделись знанием:
К:Музеи, основанные в 1966 году
в 5 армии основной силой была 32 стрелковая дивизия полковника Полосухина.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
| Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей | |
|---|---|
| |
| Дата основания | 1966 |
| Местонахождение | 143590, Московская область, Истринский район, пгт Снегири |
| Посетителей в год | 15 000 в год |
| Директор | Марина Горбунова |
| Сайт | [snegiri-museum.ru/ -museum.ru] |
Ле́нино-Снегирёвский вое́нно-истори́ческий музе́й — военно-исторический музей Истринского района. В фондах музея находятся и уникальные трофейные экспонаты: военная техника, личные вещи, найденные на местах боев (от немецких танков до компаса и ложки). В музее функционирует библиотека.
Директор — Марина Горбунова.
Содержание
История
30 ноября 1941 года на 42-м километре Волоколамского шоссе держала оборону 78-я стрелковая дивизия полковника Афанасия Белобородова. Немецкие войска наносили в этом районе удар силами 10-й танковой и моторизованной дивизий СС «Дас Райх», 252-й и 87-й пехотных дивизий вдоль Волоколамского шоссе. В ожесточённых боях советские войска удержали этот рубеж, а позднее в декабре, перешли в наступление. За отвагу в боях, стойкость и мужество 78-й стрелковой дивизии 26 ноября 1941 года было присвоено звание 9-й гвардейской[1].
9 мая 1967 года на 42-м километре Волоколамского шоссе, где проходил последний рубеж, на котором гвардейцы А. П. Белобородова остановили наступление немецких войск, был открыт мемориал. На высокой платформе установлены танк Т-34-85 и бетонные пирамиды-надолбы. Надпись на гранитном постаменте гласит: «Здесь в грозные дни осени 1941 года доблестные воины 16-й армии остановили врага. Отсюда в декабре 1941 года они перешли в решительное наступление и начали разгром немецко-фашистских захватчиков». Авторы мемориала — архитектор С. Некрасов, инженер Р. Несвижская.
В здании бывшей школы открыт музей. Основатель музея — Усаневич Игорь Владимирович, инженер НПО «Алмаз», затем — директор музея (погиб 10 сентября 2000 года).
В ночь на 10 сентября 2010 года в музее произошел пожар, в результате которого полностью выгорело главное здание музея[2]. Спасти удалось лишь треть экспонатов — остальное, в том числе личные вещи участников битвы под Москвой и уникальные документы, касающиеся боевой истории района и страны, оказались уничтожены[3].
Экспозиция
Экспозиция музея посвящена 16-й армии под командованием К. К. Рокоссовского. В музее экспонируются документы и материалы по боевой истории Истринского района и страны в период Великой Отечественной войны. Музей расположен на 41-м километре Волоколамского шоссе — в полосе обороны под Москвой. В комплекс музея входят две выставочных площадки под открытым небом: танковая площадка (техника времён ВОВ) и военно-мемориальное кладбище с могилой дважды Героя Советского Союза А. П. Белобородова.
На территории музея также располагается мемориальный комплекс «Воинам-сибирякам». На памятных плитах мемориала увековечена память двух армий, 26 дивизий, 6 стрелковых бригад, а также высечен поименный список 19 воинов-сибиряков, удостоенных звания Героев Советского Союза в ходе битвы под Москвой.
На танковой площадке представлен один из немногих сохранившихся[4] немецких тяжёлых танков «Тигр», которого музей чуть было не лишился в 2001 году.[5] Танк, обнаруженный Сергеем Цветковым (руководитель группы по розыску и захоронению останков участников Великой Отечественной войны «Экипаж»[6]) на полигоне в Нахабино,[7] стал в 2001—2003 годах причиной конфликта между двумя главами российских регионов — губернатором Подмосковья Борисом Громовым и саратовским губернатором Дмитрием Аяцковым[8]. Считалось,[8] что танк был одним из шести «Тигров», подбитых на ленинградском направлении 21 сентября 1942 года на дороге Мга-Синявино, однако эта информация не соответствует действительности[9].
- T-34 at Rubezh Slavy in Snegiri.JPG
Советский средний танк Т-34-85 в мемориальном комплексе «Рубеж Славы»
- 100-мм полевая пушка образца 1943 года (БС-3).JPG
- Лёгкий танк Т-26 образца 1933 года.JPG
Лёгкий танк Т-26 образца 1933 года
- Pz.Kpfw. Vl Ausf.H in Snegiri.JPG
Немецкий тяжёлый танк «Тигр»
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Скульптура «За Родину», посвящённая подвигу Н. Ковшовой и М. Поливановой
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятная доска основателю музея И. В. Усаневичу
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Мемориал
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятники
Экскурсии
- «16-я Армия в битве за Москву» — история создания музея, история обороны Москвы на Волоколамском направлении.
- «Танковая площадка времён ВОВ» — история создания, история нахождения — легенды.
«Они защищали Истринский край»
- 16-я армия (2-го формирования) — генерал-майор К. К. Рокоссовский
- 9-я гвардейская стрелковая дивизия (до 26 ноября 1941 года 78-я стрелковая дивизия) — генерал-майор А. П. Белобородов
- 11-я гвардейская стрелковая дивизия (сформирована 5 января 1942 путём преобразования 18-й стрелковой дивизии) — полковник П. Н. Чернышев
- 8-я гвардейская стрелковая дивизия (до 18 ноября 1941 года 316-я стрелковая дивизия) — генерал-майор И. В. Панфилов
- 354-я стрелковая дивизия — полковник Д. Ф. Алексеев
- 36-я отдельная курсантская стрелковая бригада — полковник М. П. Копоненко
- 40-я отдельная стрелковая бригада — полковник В. Ф. Самойленко
- 49-я отдельная стрелковая бригада — полковник В. Н. Якимов
- 301-й пулемётный батальон
- 302-й пулемётный батальон
- 17-я танковая бригада — полковник Н. А. Чернояров
- 22-я танковая бригада — подполковник И. П. Ермаков
- 23-я танковая бригада — полковник Е. Е. Белов
- 25-я танковая бригада — полковник И. В. Дубовой
- 27-я танковая бригада — подполковник Ф. М. Михайлин
- 33-я танковая бригада — подполковник С. Л. Гонтарев
- 145-я танковая бригада — генерал-майор М. Д. Соломатин (с 12.11.1941 по 19.11.1941); генерал-майор Ф. Т. Ремизов (официально с 08.09.1941, реально с 19.11.1941)
- 146-я танковая бригада (2-го формирования) — полковник С. И. Токарев
- 471-й артиллерийский полк (с 8.01.1942 2-й гвардейский артиллерийский полк) — майор И. П. Азаренков
- 2-й гвардейский кавалерийский корпус — генерал-майор Л. М. Доватор (по 17.12.1941); генерал-майор И. А. Плиев (с 17.12.1941)
- 289-й истребительный противотанковый полк (с 8.01.1942 1-й гвардейский истребительный противотанковый полк) — майор М. К. Ефременко
- 296-й истребительный противотанковый полк (с 8.01.1942 2-й гвардейский истребительный противотанковый полк) — капитан А. С. Алешкин
- 610-й истребительный противотанковый полк
- 694-й истребительный противотанковый артполк
- 871-й истребительный противотанковый артполк
- 13-й гвардейский миномётный артполк
- 14-й гвардейский миномётный артполк
- 17-й отдельный гвардейский миномётный дивизион (командир капитан А. И. Артемьев, начальник штаба — старший лейтенант Н. С. Жежерук)
- 35-й отдельный гвардейский миномётный дивизион
- 2-й отдельный гвардейский миномётный дивизион
- 5-я армия — генерал-майор артиллерии Л. А. Говоров
- 108-я стрелковая дивизия — генерал-майор И. И. Биричев
- 144-я стрелковая дивизия — генерал-майор М. А. Пронин
- 1-я (4-я) гвардейская танковая бригада — генерал-майор М. Е. Катуков
- 19-я танковая бригада — полковник С. А. Калихович
- 20-я танковая бригада — полковник Г. П. Антонов (погиб 14.10.1941); полковник Н. П. Константинов (с 16.12.1941)
- 37-я отдельная стрелковая бригада
- 43-я отдельная стрелковая бригада
- 42-й гвардейский отдельный мотоинженерный батальон
- 145-й отдельный сапёрный батальон
-
- 32 стрелковая дивизия полковника Полосухина
- 1-й (12-й) гвардейский полк связи
Напишите отзыв о статье "Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей"
Примечания
- ↑ [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd078/main1.html 78-я стрелковая (9-я гв.) Краснознамённая Дальневосточная дивизия.] Страница военно-патриотического клуба «Память» Воронежского государственного университета.
- ↑ [www.istranet.ru/node/152597 Пожар в здании Снегиревского танкового музея.]
- ↑ [www.mk.ru/incident/article/2010/09/10/528839-pozharnyie-ne-smogli-otbit-u-ognya-voennyiy-muzey.html Пожарные не смогли отбить у огня военный музей.] МК.ru. 10 сентября 2010.
- ↑ [versiasovsek.ru/material.php?5097 Охота на «Тигра». Любимый танк Адольфа Гитлера стоимостью в десятки миллионов долларов ржавеет и растаскивается по частям.] С. Плотников. «Версия».
- ↑ [web.archive.org/web/20070620223248/www.mk.ru/blogs/idmk/2003/07/17/mk-daily/14230/ Тигр возвращается.] А.Минкин. Московский комсомолец, 17.07.2003.
- ↑ [www.stringer-news.ru/Publication.mhtml?PubID=1725&Part=39 Смерть в изысканных тонах.] И.Киселёва. STRINGER.Ru, 18 января 2003.
- ↑ [www.businesspress.ru/newspaper/article_mId_33_aId_262874.html Наглый как танк.] Деловая пресса, номер 19 (195) от 13.05.2003.
- ↑ 1 2 [palm.newsru.com/russia/27sep2005/gitler.html Любимый танк Гитлера стоимостью в десятки миллионов долларов ржавел на саратовской свалке.] NEWSru.com, 27 сентября 2005 г.
- ↑ М. Барятинский. «Тигр». Первая полная энциклопедия — М.:Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2008. Стр. 111.
См. также
Ссылки
- [snegiri-museum.ru -museum.ru] — официальный сайт Ленино-Снегирёвского военно-исторического музея
- [снегири.рф/tanki/istoriya/ Танковый музей под открытым небом в Снегирях. Историческая справка]. снегири.рф. Проверено 7 декабря 2014.
- [www.youtube.com/watch?v=nOhAzmNYRDE Мемориал воинам-сибирякам. 69-я годовщина Победы]. World of Tanks. Официальный видеоканал (14 мая 2014). Проверено 7 декабря 2014.
- И. Дюринский. [klad.hobby.ru/tiger1.htm «Тигр» — I (Pz.Kpfw. Vl Ausf.H).] Официальный сайт санкт-петербургского историко-изыскательского общества «Петербургский Кладоискатель».
Отрывок, характеризующий Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей
– Да, да, – подтверждал Пьер.– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
