Ленинский призыв
Ленинский призыв, Ленинский призыв в партию — в советской историографии начавшийся в 1924 году, после смерти Ленина В. И. 21 января, массовый набор в РКП(б). Соответствующее решение было принято Пленумом ЦК РКП(б) уже 29-31 января 1924 года; в соответствии с постановлением Пленума «О приеме рабочих от станка в партию» набор распространялся в первую очередь на рабочих[1], а также на беднейших крестьян (в советской классификации — «бедняков» и «середняков»).
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Содержание
Предыстория
Требования большего представительства рабочих в РКП(б) начинают звучать по крайней мере с X съезда 1921 года, когда представители «рабочей оппозиции» во главе со Шляпниковым А. Г. обрушились с критикой на Ленина, высказав недовольство, что он «обманул рабочих и крестьян», и самими рабочими от их имени фактически правят интеллигенты.
Исследователь Восленский М. С. обращает внимание на исторический первый состав Совнаркома, в котором из 16 человек рабочими были лишь только двое — Ногин В. П. и сам Шляпников А. Г.. Кроме того, в первом составе Совнаркома насчитывалось три дворянина: Ленин (Ульянов) В. И., Луначарский А. Г. и Оппоков (Ломов) Г. И.. Подобный состав правительства мало подходил партии, провозгласившей себя «пролетарским авангардом».
Оппозиционеры потребовали «орабочивания» партийного руководства, «оторвавшегося от масс», и преобразований в экономике в анархо-синдикалистском духе, вплоть до передачи высших функций управления народным хозяйством в руки Всероссийского союза производителей. В число требований оппозиционеров входили даже регулярные переводы деятелей партаппарата от руководящих должностей «к станку».
Хотя платформа «рабочей оппозиции» и была осуждена большинством X съезда как «анархо-синдикалистский уклон», лозунг так называемого «орабочивания» партии (наряду с «окрестьяниванием») продолжал оказывать огромное давление на партийное руководство, впервые прозвучав по крайней мере ещё в 1918 году[2]. Разгромив «рабочую оппозицию», Ленин, тем не менее, инициировал Генеральную чистку 1921 года. В течение 1921—1922 годов численность партии сократилась примерно вдвое, доля рабочих среди делегатов XII съезда (1923) увеличилась по сравнению с X съездом (1921) с 37 % до 53 %. Однако этот результат воспринимался как недостаточный.
Э. Х. Карр отмечает, что Троцкий поддержал массовый приём рабочих в своём письме от 8 октября 1923 года, а Политбюро приняло соответствующую резолюцию 5 декабря 1923 года. Каганович Л. М. в своих мемуарах утверждает, что Зиновьев Г. Е. не только поддержал идею «ленинского призыва», но с его началом даже пытался завысить его масштабы, потребовав принять в партию в 1924 году до одного миллиона человек.
Вместе с тем исследователь Гимпельсон Е. Г. в серии своих работ описывает лозунг «орабочивания» партийного аппарата, как «декоративный».
Ход «призыва»
В период с 22 января 1924 года (даты смерти Ленина) до 15 мая (определённый Пленумом ЦК срок окончания «призыва») было подано более 350 тыс. заявлений о вступлении в партию, из них принято около 241 тыс. чел. В результате доля рабочих в РКП(б) возросла с января по май 1924 года с 44 до 60 % соответственно. Из них принятых по «призыву» лиц рабочими было около 92 %, 13 % женщин.
По данным исследователя Агурского М., принятые таким образом в партию рабочие были по большей части вчерашними крестьянами, так как большая часть дореволюционного пролетариата растворилась во время Гражданской войны[3]. Следует отметить, что сам Ленин преподчитал опираться на «сознательных» кадровых рабочих со стажем не менее десяти лет, тогда как к концу Гражданской войны их численность резко сократилась. На XI Съезде (1922) Ленин даже объявил, что в России «не осталось» пролетариата, на что Шляпников заметил: «поздравляю вас с тем, что вы являетесь авангардом несуществующего класса»[4].
В результате «ленинского призыва» численность РКП(б) возросла с XII Съезда в апреле 1922 года до XIII Съезда в мае 1924 года примерно в два раза — с 386 тыс. до 780 тыс. соответственно. На некоторых заводах численность коммунистов увеличилась вдвое, или даже в 4-5 раз. Доля коммунистов увеличилась с 39 человек на 1000 рабочих до 114.
В своём отчёте XIII Съезду РКП(б) 24 мая Генеральный секретарь Сталин И. В. подвёл существовавшие на тот момент промежуточные итоги «ленинского призыва»[5]:
- Увеличение численности РКП(б) с 485 тыс. чел. до по крайней мере 680 тыс. чел.;
- Увеличение доли рабочих с 44,9 % до 55,4 %, уменьшение доли крестьян с 25,7 % до 23 %, «служащих и прочих» с 29 % до 21,6 %;
- Уменьшение доли лиц с партстажем до 1905 и до 1916—1917 годов;
- Неопределённое увеличение доли русских («великороссов»), на момент начала «призыва» составлявших, по данным Сталина, 72 % всех коммунистов, незначительное увеличение доли женщин.
Вместе с тем Сталин также отметил, что 60 % «ленинского призыва» являются «политнеграмотными». Исследователь Назаров О. обращает внимание, что «новобранцы ленинского призыва» зачастую не знали даже биографии Ленина: «На заданные вопросы отмечают, что т. Ленин — крестьянин, рабочий Путиловского завода и т. д. Невольно возникает вопрос: где же результат партийной учебы»[6]. По посвящённым «призыву» материалам Ленинградской парторганизации «Значительное число вступивших… в настоящее время еще является полусырой и необработанной массой, в идеологическом отношении недостаточно выдержанной, легко поддающейся различным влияниям».
Оценки
«Ленинский призыв» на 180 градусов развернул курс ЦК, превратив «элитарную», и относительно небольшую по численности партию, в массовую. Э. Х. Карр называет его заменой «элитарной партии Ленина массовой партией Сталина». Массовые наборы продолжились и далее; к следующему, XIV Съезду, численность РКП(б) превысила 1 млн чел., к 1933 году доросла до 3,5 млн чел. Соответственно увеличивался и состав ЦК, к XVII Съезду 1934 года (в сталинской историографии — «съезд победителей») выросшего до 78 членов и 68 кандидатов в члены, тогда как на первом после прихода к власти VII съезде в 1918 году в состав ЦК было избрано всего лишь 15 членов и 8 кандидатов в члены. В таких условиях ЦК из-за своей многочисленности постепенно потерял управляемость, выдвинув на первое место более узкий орган — Политбюро.
По мнению исследователя Дж. Боффа, «ленинский призыв ознаменовал поворотный пункт в создании партии», преодолев «опасность», что «партия постепенно выродится в замкнутую группу активистов, почти целиком поглощенных задачами управления на разных уровнях, а следовательно, в некую бюрократическую организацию, изолированную от остальной страны». Если первоначально приоритет отдавался рабочим «от станка», с объявлением в 1925 году лозунга «повернёмся лицом к деревне» к 1927 году в партию было принято до 137 тыс. крестьян, также практиковался массовый набор комсомольцев[7].
По оценке исследователя Восленского М. С., «ленинский призыв» следовало бы назвать не «ленинским», а «сталинским». Половину партии начали составлять карьеристы:
Им чужда была поседевшая в ссылках и эмиграции ленинская гвардия, как бы она ни переродилась к тому времени. Новобранцы шли в ряды не тех, кого ссылают, а тех, кто ссылает, шли не совершать революцию, а занимать хорошие места после совершенной революции. Они были потенциально людьми Сталина. На книге «Об основах ленинизма» — своей претензии на роль систематизатора и толкователя теоретических взглядов Ленина — Сталин демонстративно написал: «Ленинскому призыву посвящаю».[8]
Исследователи М. Геллер и А. Некрич приводят оценку современника, утверждавшего, что «новобранцы» «смотрят на партию, как на пирог с начинкой»[9]. По оценке другого современника, Николая Полетики, к 1925 году в результате массового набора две трети партии начали составлять малообразованные или даже невежественные рабочие «от станка», не разбиравшиеся «ни в большевизме и ленинизме, ни в социал-демократизме», зато жаждавшие лишь постов и должностей, и потому послушно голосовавшие за «генеральную линию ЦК», которую представлял Сталин[10], «98-99 % „ленинского призыва“ в партию были за Сталина, так как именно он открыл им ворота в партию». К моменту начала в 1920-е годы внутри ВКП(б) борьбы за власть, сопровождавшейся ожесточёнными идеологическими дискуссиями, большинство партии начала составлять вчерашняя крестьянская молодёжь, вообще не понимавшая содержания этих дискуссий.
В то же время, несмотря на все массовые наборы в партию, у власти вплоть до Большой Чистки 1937—1938 годов всё ещё оставались лица, избранные на высокие посты ещё при жизни Ленина. По данным исследователя Восленского М. С., по состоянию на 1930 год среди секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий доля лиц с дореволюционным партстажем всё ещё составляла 69 %, из делегатов XVII Съезда 1934 года 80 % вступили в партию до 1920 года. Результатом становится всё сильнее распространяющиеся представления о лицах с дореволюционным партстажем, как о незаслуженно привиллегированном слое. Секретарь Сталина Бажанов Б. Г. в своих воспоминаниях утверждает, что подобные представления носили отчётливо антисемитский оттенок.
Уже февральско-мартовский Пленум ЦК 1924 года принимает постановление о предоставлении всем кандидатам в члены партии, в том числе и «ленинского призыва», решающего голоса. По мнению Назарова О., на майском XII Съезде это обеспечило правящей на тот момент «тройке» Зиновьев — Каменев — Сталин большинство голосов, и предопределило разгром Троцкого. В течение 1924 года он начал постепенно терять власть, и в начале 1925 года был снят с ключевых постов предреввоенсовета и наркомвоенмора.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ленинский призыв"
Примечания
- ↑ [gatchina3000.ru/great-soviet-encyclopedia/bse/069/606.htm Ленинский призыв в партию / Большая советская энциклопедия]
- ↑ [www.magister.msk.ru/library/politica/rykov/rykoa005.htm А. И. Рыков. Организация хозяйства]
- ↑ [historik.ru/books/item/f00/s00/z0000026/st040.shtml Агурский М.С. Идеология национал-большевизма]
- ↑ [krotov.info/libr_min/16_p/ay/ps_04.htm Ричард Пайпс о русской революции]
- ↑ [grachev62.narod.ru/stalin/t6/t6_07a.htm Сталин И.В. Организационный отчет Центрального Комитета XIII съезду РКП(б) 24 мая 1924 г]
- ↑ [esdek.narod.ru/41/nazarov1.htm Назаров О. ХIII съезд РКП(б) - "конституция" "семерки" и "литературная дискуссия" 1924 г. Из истории политической борьбы в СССР 20-х гг.]
- ↑ [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Boffa/16.php Боффа Дж. История Советского Союза. НЭП. Интеллигенция. Политические конфликты. Административная реформа]
- ↑ [www.belousenko.com/books/publicism/voslensky_nomenklatura.htm Михаил Восленский. «Номенклатура»]
- ↑ [krotov.info/history/11/geller/gell_1920.html Россия в 20 веке: М. Геллер, А. Некрич]
- ↑ [www.erlib.com/%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9_%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0/%D0%92o%D1%81%D0%BF%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F/18/ Воспоминания < Николай Полетика]
Отрывок, характеризующий Ленинский призыв
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
