Ленин, Михаил Францевич

Михаил Ленин
Имя при рождении:	Михаил Францевич Игнатюк
Профессия:	актёр
Годы активности:	1902—1951
Театр:	Малый театр, Театр Корша
Роли:	граф Альмавива, Петруччо, Кречинский, Паратов
Награды:
IMDb:	ID 0501922

Михаил Францевич Ле́нин (настоящая фамилия — Игнатюк; 21 февраля (4 марта) 1880, Киев, — 9 января 1951, Москва) — русский драматический актёр, один из корифеев Малого театра. Народный артист РСФСР (1937).

Биография

Ранние годы

Михаил Францевич Игнатюк родился в семье поляка Франца Григорьевича Игнатюка и его жены — украинки Евдокии Михайловны. Учился в Киевском реальном училище, там же участвовал в ученических спектаклях, в частности, в возрасте 16 лет сыграл Альберта в «Скупом рыцаре». Со временем, почувствовав себя «артистом», взял себе псевдоним Михайлов.

В 1899 году Михаил Игнатюк прибыл в Москву, где предпринял попытку поступить в школу Малого театра. На экзамене он читал «Умирающего гладиатора» Лермонтова. Среди педагогов его заметил А. П. Ленский, отметивший, что «вялое, неумелое чтение ещё не свидетельствует о бесталанности экзаменующегося» и что «тот же человек иногда совершенно преображается, когда в гриме и костюме выступает в отрывке». Ленский предложил попробовать ему роль Самозванца в сцене у фонтана из «Бориса Годунова» А. С. Пушкина. С этой задачей Игнатюк справился на отлично и был зачислен в театральную школу на драматические курсы (класс А. П. Ленского). Ко второму полугодию ему назначили стипендия в размере 25 рублей. А со второго курса актёр участвовал в спектаклях Малого театра и Нового театра: «Ромео и Джульетте» У. Шекспира, «Завтраке у предводителя» И. С. Тургенева. В 1902 году окончил её и был зачислен в труппу Малого театра. По совету своего наставника взял себе другой псевдоним — «Ленин», в знак уважения к первой жене, которую звали Лена.

В 1919—1920 годах — актёр Государственного Показательного театра. В 1921—1923 годах — актёр бывшего Театра Корша.

Малый театр

В 1923 году вернулся в Малый театр, где работал до конца жизни.

Пятого мая 1937 года был создан совещательный орган художественной коллегии в количестве девяти человек, в которую вошли мастера театра, в том числе и Михаил Ленин.

В годы Великой Отечественной войны

После начала войны, вместе с труппой Малого театра эвакуировался в Челябинск. Там же в апреле 1942 года под руководством Ленина шла подготовка по составу и репертуару новой фронтовой бригады. С 8 по 31 мая 1942 года бригада дала 48 концертов для воздушных, танковых и зенитных частей Московского и Северо-Западного фронтов.

Последние годы жизни

9 января 1951 года умер от туберкулеза скоротечной формы. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве (участок 2, ряд 6-й, место 4-е).

Награды и звания

• народный артист РСФСР (1937)
• орден Ленина (26.10.1949)

Семья

• первая жена — Елена Александровна Ленина, преподаватель французского языка в Театральном училище имени Щепкина. Двое детей:
  • сын — Ленин Игорь Михайлович (1905—1978), заслуженный деятель науки и техники РСФСР, профессор, доктор технических наук.
  • дочь — Ленина Алла Михайловна (род. 02.07.1910), артистка академического Малого театра с 9 июля 1941 года по 2 августа 1947 года.

Курьёзы и легенды с псевдонимом Ленин

Псевдоним Ленин сыграл с актёром злую шутку, так как совпадал с псевдонимом вождя пролетариата В. И. Ленина. Сначала в 1905 году Михаилу Францевичу пришлось обратиться со страниц газеты «Московских ведомостей» к публике с настоятельной просьбой: «Я, артист Императорского Малого театра Михаил Ленин, прошу не путать меня с этим политическим авантюристом Владимиром Лениным». В связи с Февральской революцией и продолжающимися социальными волнениями в стране ему опять пришлось объясняться. В апрельском номере театрально-художественного журнала «Рампа и жизнь» от 1917 года, на первой обложке была напечатана фотография актёра с подписью: «Просьба не смешивать».

Ходили также и легенды, например: однажды прибежал посыльный в кабинет к К. С. Станиславскому и закричали: «Константин Сергеевич, несчастье: Ленин умер!» «А-ах, Михаил Францевич!» — вскинул руки Станиславский. «Нет — Владимир Ильич!». «Тьфу-тьфу-тьфу, — застучал по дереву Станиславский, — тьфу-тьфу-тьфу!..». Была и другая байка якобы И. В. Сталин говорил: «Не могу я Ленину давать орден Ленина… Народ такое не поймет!».

Роли в театре

Киевское реальное училище

1. «Скупой рыцарь» А. С. Пушкина — Альберт

Малый театр

1. 1903 — «Измена» А. И. Сумбатова — Дато
2. 1904 — «Свадьба Кречинского» А. В. Сухово-Кобылина — Михаил Васильевич Кречинский
3. 1910 — «Женитьба Фигаро» П. Бомарше — граф Альмавива
4. 1910 — «Мария Стюарт» Ф. Шиллера — граф Лейстер
5. 1911 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Александр Андреевич Чацкий
6. 1912 — «Бесприданница» А. Н. Островского — Сергей Сергеевич Паратов
7. 1912 — «Укрощение строптивой» У. Шекспира — Петруччио
8. 1915 — «Стакан воды» Э. Скриба — Болингброк

Театр Корша

1. 1920 — «Царь Эдип» Софокла — Эдип
2. 1922 — «Дон Карлос» Ф. Шиллера — Филипп II

Малый театр

1. 1923 — «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островский — Курчаев
2. 1924 — «Юлий Цезарь» У. Шекспира — Юлий Цезарь
3. 1924 — «Медвежья свадьба» А. В. Луначарского — граф Шемет
4. 1925 — «Заговор Фиеско в Генуе» Ф. Шиллера — Веррина и Фиеско
5. 1934 — «Бойцы» Б. С. Ромашова — начштаба Ленчицкий
6. 1937 — «Лес» А. Н. Островский — Геннадий Демьянович Несчастливцев
7. 1937 — «Борис Годунов» А. С. Пушкина — Борис Годунов
8. 1939 — «Богдан Хмельницкий» А. Е. Корнейчука — Богдан Хмельницкий
9. 1941 — «Волки и овцы» А. Н. Островский — Василий Иванович Беркутов
10. 1948 — «Доходное место» А. Н. Островского — Аристарх Владимирович Вышневский
11. 1943 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Павел Афанасьевич Фамусов
12. 1949 — «Рюи Блаз» В. Гюго — дон Саллюстий
13.  — «Бешеные деньги» А. Н. Островского— Иван Петрович Телятев

Фильмография

• 1917 — Может быть, да, может быть, нет… — авиатор Паоло
• 1918 — Выстрел
• 1923 — Борьба за «Ультиматум» — Михаил Лапшин, директор завода «Ультиматум»
• 1924 — Красный газ — адмирал Колчак

Сочинения

• Книга воспоминаний «Пятьдесят лет в театре» (опубликована в 1957).

Литература

• Садовский М. М. [www.maly.ru/news_more.php?number=2&day=4&month=3&year=2010 Записки актёра]. — М.: Искусство, 1975. — 301 с.
• Турчанинова Е. Д. [www.maly.ru/news_more.php?number=1&day=3&month=3&year=2005 Евдокия Дмитриевна Турчанинова : сборник статей] / общ. ред. Ю. С. Калашников ; ред.- сост. М. Л. Сатаева. — М.: Искусство, 1959. — 320 с.
• Львович Б. Актерская курилка. — М.: Олма-Пресс, 2001. — 200 с. — ISBN 5-224-02274-6.

Отрывок, характеризующий Ленин, Михаил Францевич

– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.