Ленский, Юлиан Марианович
| Юлиан Ленский | |
| Julian Leński | |
 | |
| Псевдонимы: |
Ленский |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
21 сентября 1937 (48 лет) |
| Место смерти: | |
| Партия: | |
| Основные идеи: | |
Юлиан Марианович Ленский (польск. Julian Leński, настоящая фамилия Лещинский, польск. Leszczyński; 8 января 1889, Плоцк — 21 сентября 1937, Москва) — деятель польского и международного коммунистического движения, публицист.
Биография
Родился в Плоцке в семье рабочего. Поляк. Член СДКПиЛ с 1906 года. В 1909 году поступил на философский факультет Ягеллонского университета, из которого в 1910 году был временно исключен за руководство студенческой забастовкой. В 1910 председатель Союза социалистической молодёжи «Спуйня». С 1913 года член Варшавского комитета СДКПиЛ. Один из лидеров розламовцев (группа польских социал-демократов, тесно сотрудничавших с большевиками); участник Поронинского совещания ЦК РСДРП (1913). За революционную деятельность неоднократно арестовывался царским правительством, позднее — правительством буржуазной Польши, а также Германии, где находился в конце 1920-х — начале 1930-х годов.
В 1917—1918 годах член Центрального исполнительного комитета групп СДКПиЛ в России и редактор газеты «Трыбуна» («Trybuna»). Участник 7-й (Апрельской) конференции и делегат 6-го съезда РСДРП(б). Участник Октябрьской революции в России. В октябре 1917 года — комиссар Военно-революционного комитета, в ноябре — июне 1919 года — комиссар по польским делам (в составе Наркомнаца), был помощником И. Сталина, с которым близко сошёлся. Член ВЦИК 2-го и 3-го созывов. В 1919 году народный комиссар просвещения Литовско-Белорусской советской республики, член ЦК КП Литвы и Белоруссии. В 1921—1923 годах член польского бюро ЦК РКП(б). Участник 2-го съезда Коммунистической партии Польши и делегат её 4—6 съездов.
В 1924 году работал во Французской коммунистической партии, был одним из редакторов газеты «Юманите». С 1925 года член Политбюро ЦК компартии Польши. Возглавил фракцию «меньшинства», которая вела борьбу против находившегося у руководства правого крыла и в итоге пришедшую при поддержке Коминтерна к руководству в компартии. В 1929 году избран генеральным секретарём КПП.
Участник 5—7-го конгрессов Коминтерна. С 1928 года член Исполнительного комитета Коммунистического интернационала и кандидат в член Президиума ИККИ, с июля 1929 года — член Президиума ИККИ.
Сыграл большую роль в разработке платформы и тактики единого рабочего и антифашистских народных фронтов.
Арестован 19 июня 1937 года. 21 сентября Военной коллегией Верховного суда СССР приговорён к высшей мере наказания «за участие в польской шпионской террористической организации». Расстрелян в Москве в тот же день. Похоронен на Донском кладбище. Реабилитирован посмертно.
Напишите отзыв о статье "Ленский, Юлиан Марианович"
Ссылки
- Leński J. О front ludowy w Polsce 1934—1937. Warsz., 1956.
- Kalicka F. Julian Leszczyński-Leński. «Z pola walki». 1958, № 4. S. 278—321.
- [visz.nlr.ru/search/lists/t6/235_1.html СПИСОК ГРАЖДАН, РАССТРЕЛЯННЫХ В ЛЕНИНГРАДЕ, ВНЕ ЛЕНИНГРАДА И ВПОСЛЕДСТВИИ РЕАБИЛИТИРОВАННЫХ (ТОМ 6 «ЛМ»)]
Отрывок, характеризующий Ленский, Юлиан Марианович
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
