Леони, Рауль
| Рауль Леони Raúl Leoni<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 13 марта 1964 года — 11 марта 1969 года | |||
| Предшественник: | Ромуло Бетанкур | ||
| Преемник: | Рафаэль Кальдера | ||
| Рождение: | 26 апреля 1905 пос. Эль-Мантеко, штат Боливар, Венесуэла | ||
| Смерть: | 5 июля 1972 (67 лет) Нью-Йорк, США | ||
| Партия: | Демократическое действие | ||
| Автограф: | 
| ||
| Награды: |
| ||
Рау́ль Лео́ни Оте́ро (исп. Raúl Leoni Otero; 26 апреля 1905, пос. Эль-Мантеко, Боливар, Венесуэла — 5 июля 1972, Нью-Йорк, США) — венесуэльский политический деятель, президент Венесуэлы (1964—1969), один из лидеров венесуэльских масонов.
Биография
Родился в семье масона, уроженца Корсики. С юных лет принимал участие в движении против диктатуры Гомеса, за что в 16-летнем возрасте был арестован вместе с восьмидесятью другими участниками антправительственной демонстрации. Впоследствии окончил Центральный университет Венесуэлы в Каракасе, получив диплом юриста. В университете был избран председателем сообщества «Студенческая Неделя» (1928), ставшее основой организации «Поколение 28». В этом же году был вновь арестован и несколько месяцев проводит в тюрьме города Пуэрто-Кабельо.
После освобождения он принял участие в вооружённом восстании 7 апреля 1928 года, которое было подавлено, после чего бежал в Колумбию, а затем — в Доминиканскую Республику, где жил в городе Барранкилья. Там, в 1931 году вместе с другим венесуэльским политэмигрантом Ромуло Бетанкуром создал организацию «Революционная левая группа» (ARDI). Создатели объявили, что новая организация не имеет отношения к коммунистам, но одновременно не является и антикоммунистической. С этого времени началась дружба Леони и Бетанкура. Тогда же был составлен план по свержению режима Гомеса, получивший название «План Барранкилья».
В 1936 году возвращается в Венесуэлу и избирается в Национальный конгресс от штата Боливар, становится одним из создателей ORVE — партии венесуэльских левых демократов. В 1937 году по указу и. о. президента Элеасара Лопеса Контрераса его вместе с 46-ю другими политическими деятелями высылают из Венесуэлы. Это было связано с публикацией так называемой «Красной Книги», в которой показывалось широкое проникновение левых взглядов в среду студенчества. Жил сначала в Мексике, а затем в Колумбии, где в Международном университете (исп. Universidad Externado de Colombia) получил степень доктора права. В 1939 году вернулся в Венесуэлу, а в 1941 году стал одним из учредителей социал-демократической партии Демократическое действие.
В 1945 году после свержения военной администрации генерала Медины Ангарита и прихода к власти революционного правительства Ромуло Бетанкура был назначен на пост министра труда. Однако в ноябре 1948 года произошёл новый переворот и во главе страны встал генерал Дельгадо Чальбо. Леони был вновь арестован и провёл в тюрьме 8 месяцев. В 1949 году был вновь (уже в третий раз) выслан из страны. В вынужденной эмиграции жил в Гаване, затем в Нью-Йорке и в Вашингтоне. В августе 1949 года женился на Кармен Америке Фернандес и переехал в Коста-Рику. В 1954 году отправился в Боливию как делегат Международного бюро труда. В 1956 году приехал в Перу, однако по приказу президента Мануэля Одриа был депортирован в Коста-Рику.
После свержения в Венесуэле в 1958 году диктатуры Маркоса Переса Хименеса вернулся на родину. Там он становится первым вице-председателем партии Демократическое действие, а в декабря 1958 года был избран сенатором от штата Боливар. В этом же году стал председателем партии Демократическое действие. В 1959 году занял пост председателя Сената и Конгресса и находился на этой должности до 1963 года, когда выдвинул свою кандидатуру на пот президента. Получив 32,83 % голосов победил на выборах и в марте 1964 года был приведён к присяге. Заняв пост президента Леони заявил о возможности широкого представительства в правительстве разных политических сил.
На посту президента
На посту президента заменил своего друга и однопартийца Ромуло Бетанкура. Первоначально Леони сформировал кабинет с малым количеством своих однопартийцев, а большинство портфелей раздал независимым политикам. Позже, в ноябре 1964 года Леони инициировал переговоры с лидерами других политических партий, чтобы сохранить дух пакта Пунто-Фихо. В результате был сформирован новый кабинет, однако он существовал только 16 месяцев.
На посту главы государства ему пришлось столкнуться с оппозицией в рядах своей партии, а также с выходом из неё некоторых влиятельных членов. Также в стране шла борьба с партизанским движением, возглавляемым Коммунистической партией. В области внешней политики его администрация была ориентирована на сострудничество с прогрессивными правительствами и полностью прекратило отношения с диктаторскими режимами.
За годы правления Леони начал ряд важных проектов: развитие тяжелой промышленности в Гуайани (гидроэлектроэнергетика, железо и сталь), открытие Рабочего банка, а также строительство дорожной инфраструктуры (автотрассы, магистрали, мосты — важнейший из них пересекает Ориноко). Кроме того, происходит рост добычи нефти и укрепление позиций Венесуэлы в ОПЕК. Происходит отказ в предоставлении новых льгот иностранным компаниям. Одновременно выросла добыча железной руды — второго по значимости экспортного продукта Венесуэлы после нефти. Леони попытался реформировать налоговую систему, однако его сдержала коалиция левых и правых политиков, которые открыто отстаивали интересы нефтяных компаний. К концу его президентского мандата 85 % продуктов производилось в Венесуэле и только 15 % составлял экспорт.
Также произошли важные изменения в рабочей и социальной областях: профсоюзы получили более широкие права и полномочия, была изменена система социального обеспечения. Безработица за 6 лет (с 1963 по 1969) сократилась более чем в 2 раза. Уровень неграмотности опустился ниже 20 %. Началось строительство метро в Каракасе, создан Детский Фонд и учреждена премия Ромуло Гальегоса.
11 марта 1969 года Леони передал власть избранному кандидату от оппозиционной COPEI Рафаэлю Кальдере.
Скончался в Cornell Medical Center в Нью-Йорке, где восстанавливался после перенесённого мозгового кровоизлияния.
Напишите отзыв о статье "Леони, Рауль"
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Рауль Леони - Рауль Леони — статья из Большой советской энциклопедии.
Отрывок, характеризующий Леони, Рауль
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
