Нарышкина, Анна Леонтьевна
Поделись знанием:
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
(перенаправлено с «Леонтьева, Анна Леонтьевна»)
Анна Леонтьевна Леонтьева (ум. 1706[1]) — жена боярина К. П. Нарышкина, бабушка царя Петра I.
Дочь каширских дворян Леонтия Дмитриевича Леонтьева и Прасковьи Ивановны, урождённой Раевской. Над могилой матери в Резванском монастыре её иждивением в 1700-03 гг. была выстроена новая каменная церковь[2].
Судя по надгробной надписи, боярыня Анна Леонтьевна Нарышкина пережила свою дочь царицу Наталью Кирилловну на 12 лет. Овдовев, жила в своих палатах в подмосковном селе Семчино-Петровское[3].
За несколько лет до смерти приняла постриг в монастыре, название которого не установлено[4]. Похоронена в семейной усыпальнице Нарышкиных — Высокопетровском монастыре:
1706 году, июня в 2 день, преставися раба Божия, болярина Кирила Полуехтовича Нарышкина, жена ево, вдова болярыня Анна Леонтьевна.[5]
Родство с Анной Леонтьевной стало залогом блестящей карьеры её внучатого племянника Михаила Леонтьева и двоюродного племянника Гаврилы Головкина.
Напишите отзыв о статье "Нарышкина, Анна Леонтьевна"
Примечания
- ↑ Дата смерти Леонтьевой ставится под сомнение из-за отсутствия каких-либо упоминаний о ней в документах начала XVIII века.
- ↑ С. П. Раевский. Пять веков Раевских. М.: Вагриус, 2005. Стр. 16-17.
- ↑ Н. М. Молева. Земли московской давние преданья. Московский рабочий, 1985. Стр. 93.
- ↑ История московских районов: энциклопедия. Под ред. Аверьянова К. А. Астрель, 2005. Стр. 315.
- ↑ Чтения в Императорском обществѣ исторіи и древностей россійских при Московском университетѣ. Выпуск 1. Университетская типография, 1874. Стр. 223.
Литература
- Гущина, Н. Известные женщины Калужского края. — Калуга, 2007. Одна из глав этой монографии рассказывает о бабушке Петра Великого Анне Леонтьевне Нарышкиной-Раевской.
- Н. В. Гущина, Е. И. Горолевич, Н. И. Кожевникова. Благотворители и меценаты Земли Калужской. - Калуга: Гараль, 2007.
Отрывок, характеризующий Нарышкина, Анна Леонтьевна
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
