Леонтьев, Алексей Алексеевич (лингвист)

Алексей Алексеевич Леонтьев
Дата рождения:	14 января 1936(1936-01-14)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	12 августа 2004(2004-08-12) (68 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР СССР, Россия Россия
Научная сфера:	психология, лингвистика
Место работы:	ИЯ АН СССР, ИРЯ им. А. С. Пушкина, МПГУ, МГУ
Альма-матер:	филологический факультет МГУ (1958)

Алексе́й Алексе́евич Лео́нтьев (1936—2004) — российский психолог и лингвист, доктор психологических и филологических наук, действительный член РАО и АПСН.

Биография

Родился 14 января 1936 года в Москве в семье известного психолога Алексея Николаевича Леонтьева. Сын А. А. Леонтьева — Дмитрий Алексеевич Леонтьев — также является доктором психологических наук. А. А. Леонтьев окончил в 1958 году романо-германское отделение филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова по специальности «немецкий язык». С 1958 по 1975 год работал в Институте языкознания АН СССР — сначала младшим научным сотрудником, затем (с 1966 года) старшим, затем (с 1969 года) руководителем Группы психолингвистики и теории коммуникации. В 1963 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук на тему «Общелингвистические взгляды И. А. Бодуэна де Куртенэ», в 1968-м — докторскую диссертацию по филологическим наукам на тему «Теоретическая проблема психолингвистического моделирования речевой деятельности», а в 1975-м — докторскую диссертацию по психологическим наукам на тему «Психология речевого общения».

С 1975 года — заведующий кафедрой методики и психологии Института русского языка им. А. С. Пушкина, с 1976-го — профессор. С 1986 года — профессор кафедры методики преподавания иностранных языков Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина (ныне Московский педагогический государственный университет), а с 1997 года — профессор кафедры психологии личности факультета психологии МГУ.

В 1992 году избран действительным членом Российской академии образования, а в 1997-м — действительным членом Академии педагогических и социальных наук. Автор более 30 книг и более 800 статей. Был членом президиума правления Педагогического общества РСФСР и руководителем секции «Массовые коммуникации в обучении и воспитании» ПО РСФСР, председателем Научно-методического Совета по интенсивному обучению иностранным языкам при АПН СССР, председателем Научно-методического Совета по теории и методике лекционной пропаганды Общества «Знание» РСФСР, членом редколлегий различных методических журналов, руководителем экспертного совета по языковой политике в учреждениях образования при Министерстве просвещения РФ.

Проблемами педагогики и педагогической психологии занимался начиная с 1970-х годов. Много лет сотрудничал с Ш. А. Амонашвили, В. В. Давыдовым и другими видными психологами и педагогами. Был руководителем Лаборатории языкового образования Временного научно-исследовательского коллектива «Школа» и одноименной лаборатории в Московском институте развития образовательных систем (МИРОС). Автор множества научных и популярных статей по вопросам школьного и вузовского образования, в том числе в «Учительской газете», журналах «Семья и школа» и «Знание — сила».

С 1997 года — научный руководитель ассоциации «Школа 2000…» (ныне Межрегиональная общественная организация содействия развитию Образовательной программы «Школа 2100»), с 2001 по 2004 г — президент этой организации. Руководитель авторского коллектива и основной автор Образовательной программы «Школа 2100».

Умер 12 августа 2004 года в Москве. Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

Труды

Автор более 30 книг и более 800 статей.

Основные труды:

• Возникновение и первоначальное развитие языка. — М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1963.
• Слово в речевой деятельности: Некоторые проблемы общей теории речевой деятельности. — М.: Наука, 1965; переизд. — 2006.
• Психолингвистика. — Л.: Наука. Ленинградское отд-ние, 1967.
• Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. — М.: Наука, 1969.
• Язык, речь, речевая деятельность. — М.: Просвещение, 1969; переизд. — 2007.
• Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. — М.: Наука, 1969 ;переизд. — 2005, 2010.
• Психологические механизмы и пути воспитания умений публичной речи. — М., 1972.
• Папуасские языки. — М.: Наука, 1974.
• Психология общения. — Тарту, 1974.
• Психология речевого общения: диссертация. — М., 1975; переизд. — 2005.
• Что такое язык. — М.: Педагогика, 1976
• Педагогическое общение. — 1979.
• Путешествие по карте языков мира. 1981, 1990.
• Л. С. Выготский. — 1990.
• Основы психолингвистики. — 1997; переизд. — Смысл; Лань, 2003.
• Деятельный ум. — 2001.

Рекомендуемая литература

• Ахутина, Татьяна Васильевна Психология, лингвистика и междисциплинарные связи: сборник научных работ к 70-летию со дня рождения Алексея Алексеевича Леонтьева. — Москва: Смысл, 2008.

Ссылки

• [www.rhetor.ru/node/136 Леонтьев Алексей Алексеевич]
• Леонтьев А. А. [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=42&Itemid=61 «Бессознательное и архетипы как основа интертекстуальности»]

Отрывок, характеризующий Леонтьев, Алексей Алексеевич (лингвист)

Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.