Леонтьев, Сергей Михайлович
Поделись знанием:
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
| Сергей Леонтьев | |
 Сергей Леонтьев на открытии выставки художника Евгения Борисова (Рязань, 29.04.2011) | |
| Имя при рождении: |
Сергей Михайлович Леонтьев |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
1962— по наст. вр. |
| Театр: | |
| Награды: |
|
Серге́й Миха́йлович Лео́нтьев (род. 10 ноября 1939) — советский и российский актёр и режиссёр; Народный артист РСФСР (1987)[1].
Биография
Родился в «артистической» семье.
В 1962 году окончил Высшее театральное училище имени Б. В. Щукина, после чего переехал в Рязань. Участвовал в театральных труппах Рязани, Мурманска, Пензы; с 1972 года работает в Рязанском театре драмы[2].
С. М. Леонтьев стал режиссёром нескольких десятков театральных постановок (кроме актёрского, он окончил и режиссёрский факультет Щукинского училища)[3].
В 1981—1991 годах избирался председателем Рязанского отделения СТД.
Преподавал в Московском государственном университете культуры (Рязанский филиал) и Ярославском театральном институте[2].
С 2003 года — ведущий диктор проекта «[www.ayguo.com ЛиТерра]».
Роли в театре
- Борис Годунов («Царь Федор Иоаннович»)
- Доктор («Маскарад»)
- Колупанов («Божьи одуванчики»)
- Курпатов («Заложники любви»)
- Мальволио («Двенадцатая ночь»)
- Мистер Латимер («Причуды старого замка»)
- Оргон («Тартюф»)
- Профессор Гаррон («Будьте здоровы!..»)
- Телегин («Дядя Ваня»)
- Управляющий («Он, она и…»)
Напишите отзыв о статье "Леонтьев, Сергей Михайлович"
Примечания
- ↑ [rzndram.ru/?cmd=pg&id=3 С. М. Леонтьев в составе труппы Рязанского театра драмы]
- ↑ 1 2 [strast10.ru/files/Strastnoy-05-125-inet.pdf Юбилей народного артиста России С. М. Леонтьева (стр. 5)]. Страстной бульвар,10 (№ 5–125/2010). Проверено 13 июля 2012. [www.webcitation.org/6F5VzWEbg Архивировано из первоисточника 13 марта 2013].
- ↑ [mediaryazan.ru/articles/detail/68226.html Почему умным артистом быть трудно?]
Отрывок, характеризующий Леонтьев, Сергей Михайлович
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
