Каприви, Лео фон

Георг Лео граф фон Каприви де Капрера де Монтекукколи нем. Georg Leo Graf von Caprivi de Caprera de Montecuccoli<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рейхсканцлер Германской империи
20 марта 1890 — 28 октября 1894
Монарх:	Вильгельм II
Предшественник:	Отто фон Бисмарк
Преемник:	Хлодвиг Гогенлоэ
Вероисповедание:	протестантизм
Рождение:	24 февраля 1831(1831-02-24) Шарлоттенбург
Смерть:	6 февраля 1899(1899-02-06) (67 лет)
Отец:	Леопольд фон Каприви
Мать:	Эмилия Кёпке
Автограф:
Награды:

Лео фон Капри́ви, полностью Георг Лео граф фон Каприви де Капрера де Монтекукколи (нем. Georg Leo Graf von Caprivi de Caprera de Montecuccoli;, (24 февраля 1831, Шарлоттенбург, близ Берлина, — 6 февраля 1899 в Скирени, Бранденбург) — немецкий военный и политический деятель, генерал от инфантерии немецкой армии, преемник Отто фон Бисмарка на должности канцлера Германской империи (второго рейха) (с 20 марта 1890 по 28 октября 1894).

Биография

В 1849 году он вступил в прусскую армию; прошёл все степени армейской карьеры. Принимал участие в Австро-прусской войне (1866) в чине майора генерального штаба при главнокомандующем Первого корпуса. Во время Франко-прусской войны (1870—1871) — в чине подполковника на должности главы штаба Пятого корпуса. В 1877 году получил чин генерала, в 1882 был назначен командующим 30-й дивизии в Меце. С 1883 по 1888 год он возглавлял имперское Адмиралтейство и показал на этой должности незаурядный администраторский талант.

На короткое время он был назначен командующим Десятого корпуса, после чего в феврале 1890 года был вызван кайзером Вильгельмом II в Берлин. Он был проинформирован, что кайзер хочет видеть его на должности рейхсканцлера вместо Отто фон Бисмарка, если тот не согласится на предложенные кайзером изменения в правительстве. После отставки Бисмарка 18 марта 1890 года, Каприви был назначен канцлером Германской империи и министром-президентом (премьер-министром) Пруссии.

Правительство Каприви проводило политику, известную среди историков как «новый курс», которая во внутренних делах характеризовалась взаимопониманием с социал-демократами (правительство Каприви не стало продолжать антисоциалистический закон 1878 года). Остальные новшества были незначительны: установлен обязательный воскресный день отдыха и 11-часовой рабочий день для женщин. Запрещался детский труд до 13 лет. В Пруссии введен прогрессивный подоходный налог. Значительно увеличены армия и флот.

На внешнем фронте произошёл разрыв союзных отношений с Россией и сближение с Великобританией, лучшим примером которого стал подписанный в июле 1890 года Занзибарский договор. Согласно настоящему договору Германия получила остров Гельголанд в Северном море в обмен на свободу действий относительно султаната Занзибар. Ему также удалось приобрести в Африке для Германии так называемую Полосу Каприви, которая соединила колонию Германская Юго-Западная Африка с рекой Замбези.

Каприви также способствовал заключению торговых соглашений с Австро-Венгрией, Италией, Бельгией, Швейцарией, Румынией и Россией, за что 18 декабря 1891 года ему был дарован титул графа.

Занзибарский договор повлек возмущение против Каприви среди влиятельных проколониальних политических групп, тогда как его политика свободной торговли встретила сопротивление среди консервативных аграриев — сторонников протекционизма.

В 1892 году после неудачи своего проекта закона об образовании в прусском парламенте, Каприви подал в отставку с должности прусского министра-президента, и его сменил граф Ботто фон Эйленбург. Это повлекло неудобное деление власти между канцлером и прусским премьером; двоевластие завершилось отставкой обоих 28 октября 1894 года и заменой их на князя Хлодвига цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрста.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Каприви, Лео фон

Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.