Леринское аббатство
| Монастырь | |
Леринское аббатство
Abbaye de Lérins | |
| |
| Страна | Франция |
| Остров | Сент-Онора |
| Координаты | 43°30′23″ с. ш. 7°02′49″ в. д. / 43.50639° с. ш. 7.04694° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.50639&mlon=7.04694&zoom=17 (O)] (Я) |
| Конфессия | католицизм |
| Орденская принадлежность | Цистерцианцы |
| Основатель | Гонорат Арльский |
| Дата основания | 410-е годы |
| Сайт | [www.abbayedelerins.com/ Официальный сайт] |
Леринское аббатство (фр. Abbaye de Lérins) — католический монастырь на острове Сент-Онора (Леринские острова) у побережья Канн. Один из самых древних монастырей Галлии. Основан около 410 года. В настоящее время принадлежит католическому ордену цистерцианцев.
Как расположенный в городском районе имеет постоянное паромное сообщение с Каннами. Добраться на остров можно из старого порта, расположенного в начале набережной Круазет.
История монастыря
Основан в 410-е годы святым Гоноратом. Уже при его жизни «воздвигается храм Церкви Божией, удовлетворяющий нуждам собранной братии; устраиваются кельи, пригодные для проживания монахов»[1]. К VIII веку монастырь стал одним из самых влиятельных в Европе, в нём проживало более 500 монахов. Леринские монахи отличались аскетизмом и высокой социальной активностью, многие из них становились епископами или основывали новые монастыри[2]. Леринскому монастырю принадлежали обширные земельные наделы, в том числе рыбацкая деревня Канны.
В конце XI века рядом с монастырём был возведён пятиэтажный форт для защиты острова от нападения с моря. В нём располагались трапезная, библиотека и капелла. На острове вокруг монастыря расположены 7 часовен, построенных в XI—XVII веках (одна из них — архангела Михаила разрушена до основания).
Основное монастырское здание было возведено в XI веке, но после закрытия монастыря в 1789 году оно было разрушено. После закрытия монастыря мощи святого Гонората, хранившиеся в нём с 1391 года, были перенесены в кафедральный собор Граса, где хранятся по настоящее время. В середине XIX века на острове возродилась монашеская жизнь благодаря ордену цистерцианцев. В 1859 году они приступили к восстановлению монастыря. Новое здание было возведено в романском стиле, от оригинальных построек были сохранены только башни и внутренний двор.
Для посещения туристам доступны только монастырская церковь, клуатр и небольшой музей со средневековыми манускриптами. Большая часть восточной половины острова полностью закрыта для посетителей и носит название «зона тишины». На острове монахи выращивают виноград, апельсины, лаванду, занимаются виноделием.
Известные насельники монастыря
- равноапостольный Патрик, просветитель Ирландии[3];
- святитель Максим Регийский (фр. Maxime de Riez);
- святитель Иларий Арелатский (фр. Hilaire d'Arles), составитель жития святого Гонората;
- святитель Евхерий Лионский (фр. Eucher de Lyon);
- святитель Луп Тройский (фр. Loup de Troyes);
- святитель Фавст Регийский (фр. Fauste de Riez);
- святитель Кесарий Арелатский (фр. Césaire d'Arles);
- святитель Агрикола Авиньонский;
- преподобный Викентий Леринский (фр. Vincent de Lérins), автор «Памятных записок» (лат. Commonitorium).
|
Напишите отзыв о статье "Леринское аббатство"
Примечания
- ↑ [www.krotov.info/yakov/6_bios/13_v/429_honorat.htm Слово святого Илария о жизни святого Гонората, епископа Арелатского]
- ↑ Дворкин А.Л. [www.pagez.ru/olb/dv1/39.php Очерки по истории Вселенской Православной Церкви]
- ↑ [www.france-orthodoxe.net/photo/?x=gaule&id=28 Мемориальная доска в Леринском монастыре]: «на этом „Острове святых“ в начале V века под руководством святого Гонората будущий апостол Ирландии святой Патрик готовился к своей миссии, старательно занимаясь священными науками и приобщаясь к святости».
Литература
- Глава II. Слово святого Илария о жизни святого Гонората, епископа Арелатского (перевод с латыни, примечания: Д. Зайцев) // Арелатские проповедники V—VI вв. Сборник исследований и переводов / Под ред. А. Р. Фокина. — М.: Центр библейско-патрологических исследований Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви, 2004. — С. 59—91. — 1000 экз. — ISBN 5-9622-0019-5.
- St. Honorat Island. Guide of visits on the island. 2008.
- Les Pères de la Gaule chrétienne / Textes choisis et présentés par Sœur Agnès Egron. — Paris: Les Éditions du Cerf, 1996. — С. 155—228. — ISBN 2-204-05457-7.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Леринское аббатство
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
