Лерхе, Герман Германович

Ге́рман Ге́рманович Ле́рхе (16 декабря 1868, по другим данным 1869 — 13 октября 1963) — российский политический деятель, член III Государственной думы от Санкт-Петербурга.

Семья и образование

Сын Германа Густавовича Лерхе (умер в 1903), видного чиновника Министерства финансов, тайного советника и члена совета Государственного банка.

Окончил Александровский лицей (1890; с золотой медалью).

На государственной службе

С 1890 был причислен к Министерству юстиции. С 1891 служил в Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов. Участвовал в работах по конверсии займов и введению золотой валюты (при министре финансов С. Ю. Витте). Неоднократно командировался по служебным делам в европейские столицы; в 1894—1895 сопровождал члена совета министра финансов Д. Ф. Кобеко в поездке в Закаспийскую область, Туркестан, Бухару. С 1895 служил в Государственном банке (помощник правителя канцелярии, с 1897 — помощник директора Петербургской конторы). Участвовал в реформе Государственного банка.

С 1901 — чиновник особых поручений сверх штата Собственной Его императорского величества канцелярии по делам учреждений императрицы Марии. После начала Русско-японской войны направлен на Дальний Восток: с апреля 1904 — начальник 6-го летучего отряда Красного Креста, уполномоченный Красного Креста при войсках 1-го Сибирского корпуса; награждён орденом св. Владимира 3-й степени «за отличия в делах против японцев». Во время войн редко выезжал в тыл, обычно находился на передовых позициях российских войск.

С 1903 по 1905 год был членом правления Санкт-Петербургского частного коммерческого банка. С марта 1905 — старший инспектор Государственного банка. С 1905 — статский советник, с 1906 — камергер Двора. Гласный Петербургской городской думы и уездного земского собрания.

Политическая деятельность

Был одним из основателей партии «Союз 17 октября», с ноября 1905 являлся членом её Центрального комитета. Был казначеем партии, активно участвовал в организации её избирательных кампаний.

В 1907—1912 — член III Государственной думы от Петербурга (первая городская курия), председатель финансовой комиссии (занималась налоговыми и банковскими вопросами), член бюджетной комиссии. Одновременно с 1 ноября 1907 — попечитель детских приютов при Главном комитете для сбора пожертвований в пользу приютов Ведомства учреждений императрицы Марии. В 1912 баллотировался в IV Государственную думу, но в условиях снижения популярности октябристов избран не был.

Предприниматель

Активно занимался менеджерской деятельностью: занимал посты директора Русско-Персидского горнопромышленного общества, председателя правления Общества либавских железоделательных и сталелитейных заводов, члена правления Товарищества Петербургского вагоностроительного завода.

Семья

Женат на Ольге Михайловне Лермонтовой, внучке адмирала Михаила Лермонтова. Третий муж Ольги Михайловны.

Эмигрант

После прихода к власти большевиков покинул Россию. В эмиграции жил во Франции.

Библиография

• Глинка Я. В. Одиннадцать лет в Государственной Думе. 1906—1917. Дневник и воспоминания. М., 2001 (биография в приложении к тексту Глинки).

Ссылки

• [hrono.rspu.ryazan.ru/biograf/bio_l/lerhe.html Биография]
• [www.journal-apologia.ru/rnews.html?id=343&id_issue=101 История одной неудачи: консервативные либералы в начале XX века]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004165846 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.]
• [ru.rodovid.org/wk/Запись:909729 Лерхе, Герман Германович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Лерхе, Герман Германович

Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.