Лесбиянство

Лесбия́нство — женская гомосексуальность. Гомосексуальных женщин называют лесбия́нками. Термин происходит от названия греческого острова Лесбос, где родилась и жила древнегреческая поэтесса Сапфо, чьи стихи позже нередко воспринимали как воспевание однополой любви между женщинами. Однако некоторые древние источники упоминают и о связях Сапфо с мужчинами. Максим Тирский писал, что взаимоотношения между Сапфо и ученицами её школы были платоническими. Существуют сведения о лесбийских отношениях в древней Спарте. Плутарх в описании Лакедемона сообщал, что «они придают такое большое значение любви, что девушки становятся эротическими партнёрами женщин из благородных семей».

В поэзии и литературе древнего Китая также есть упоминания о лесбийских взаимоотношениях женщин, хотя в описаниях отсутствуют подробности, которые встречаются в текстах о мужской гомосексуальности. На основании исследования эротических поэм, которыми обменивались японские женщины Периода Хэйан антрополог Лиза Далби (англ. Liza Dalby) сделала вывод, что лесбийские взаимоотношения были обычны и социально приемлемы в этой культуре. Существуют литературные источники, которые упоминают о сексуальных взаимоотношениях между одалисками гаремов, хотя иногда за это полагалось наказание.

Термин «лесбиянка» так же неоднозначен, как и сам термин «гомосексуальность»: в одном контексте он может обозначать женщину с гомосексуальной ориентацией, в другом контексте — женщину с гомосексуальной идентичностью, а в третьем — женщину, практикующую исключительно гомосексуальное поведение.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2004 года, разъясняющему судам особенности применения статей Уголовного кодекса России, в юриспруденции под лесбиянством понимаются сексуальные контакты между женщинами (а под мужеложством — между мужчинами).

Культура

До изменения под влиянием сексологии в конце девятнадцатого века женская гомосексуальность оставалась практически незамеченной по сравнению с мужской гомосексуальностью, которая запрещалась законом и из-за этого была предметом обсуждения в прессе. Несмотря на это, после опубликования работ сексологами Карлом Генрихом Ульрихсом, Рихардом фон Крафт-Эбингом, Хэвлоком Эллисом, Эдуардом Карпентером и Магнусом Хиршфельдом, концепция женской гомосексуальности стала более известной.

Как только женская гомосексуальность стала предметом обсуждения, она была описана в качестве заболевания. В «Трёх статьях о теории сексуальности» Зигмунд Фрейд называл женскую гомосексуальность «инверсией», её субъектов «инвертами» и характеризовал женщин-инвертов как имеющих мужские характеристики. Фрейд воспользовался идеей о «третьем поле», предложенной Магнусом Хиршфельдом и другими. Фрейд признал, что в своей практике не встречался с такими «ненормальными» пациентками, но тем не менее он считал, что такое поведение вызвано психологическими, а не биологическими причинами.

Сочетание сексологии и психоанализа оказало большое влияние на общее настроение лесбийской культуры. Ярким примером этого является опубликованный в 1928 году роман Рэдклифф Холл «Колодец одиночества», в котором упомянуты эти сексологи и термин «инверт». Позже этот термин вышел из общего употребления. Фрейдистская интерпретация лесбийского поведения в настоящее время отрицается большинством психиатров и учёных.

В двадцатом столетии лесбиянки, в частности, Гертруда Стайн и Барбара Хаммер, были заметными деятелями в авангардистском движении США, а Леонтина Саган в немецком предвоенном кино. Книга стихотворений в прозе «Песни Билитис» Пьера Луи оказала влияние на отражение лесбиянства в культуре с 1890х. Первая культурная и общественная организация лесбиянок в Соединённых Штатах Америки называлась «Дочери Билитис».

Критика использования термина

Часть жителей знаменитого острова Лесбос считает практику использования терминов, производных от названия острова, для обозначения гомосексуальных отношений оскорбительной для жителей острова. Они настаивают на том, что слова «лесбиянка», «лесбийский» и другие производные от названия острова — географические термины, и употребление их для определения гомосексуальных женщин — это оскорбление для населения Лесбоса.

См. также

• Лесбийский феминизм
• Сепаратистский феминизм — специфическое направление в радикальном феминизме, утверждающее, что проблема угнетения женщин неразрешима в принципе, и преодолеть её можно лишь путём организации женщинами полностью автономных и не контактирующих с мужчинами коммун, представительницы которых будут находиться в добровольных гомосексуальных отношениях.
• Политическое лесбиянство — явление в феминизме, связанное с идеями сепаратистского феминизма.
• Юри — жанр манги и аниме, изображающий лесбийские отношения.
• Лесбия — героиня любовных стихов древнеримского поэта Катулла.
• «Корректирующее изнасилование» — изнасилование лесбиянок мужчинами с целью «лечения от лесбиянства» либо «наказания» за него.
• Буч и фэм — термины сленга ЛГБТ-сообщества, клише для обозначения ролей в лесбийских отношениях.
• Трибадизм — один из видов лесбийского секса.
• Дайк-марш — «парад гордости» лесбиянок.

Литература

На русском языке

• Бургин Д. Л. [ec-dejavu.net/l/Lesbianism.html История лесбийской субкультуры в России: XIX—XX вв.] // «Оттяготела…» Русские женщины за пределами обыденной жизни. — СПб.: ИНАПРЕСС, 2004. — С. 45—65.
• Минеев В. В. Личность и лесбиянский миф как отрицание одиночества, времени и смерти // Личность, творчество и современность: сб. науч. тр. Вып. 3 / отв. ред. Д. Д. Невирко; редкол.: В. И. Горобцов, Н. И. Дроздов, Б. И. Хасан. — Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2000. — С. 45—56. — 257 с. — ISBN 5-7889-0038-7.

На других языках

• Gilbert H. Herdt. Same Sex, Different Cultures: Gays and Lesbians Across Cultures. Westview Press Inc (1998). ISBN 978-0-8133-3164-5

Ссылки

• [www.dw-world.de/dw/article/0,2144,1912951,00.html Задрапированная дискриминация: лесбиянки в России] // Deutsche Welle.
• [www.maap.ru/library/book/89/ Карин Лофтус Каррингтон. Алхимия любви между женщинами]

Отрывок, характеризующий Лесбиянство

Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.