Лескино (деревня)

Деревня Лескино Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Смоленская областьСмоленская область Муниципальный район Гагаринский Сельское поселение Акатовское Координаты 55°35′44″ с. ш. 35°06′23″ в. д.55.59556° с. ш. 35.10639° в. д. / 55.59556; 35.10639    Площадь 0,07 км² Тип климата умеренно-континентальный Население 2 человека (2007) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 48135 Почтовый индекс 215002 Автомобильный код 67 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=66208804004 66 208 804 004] Показать/скрыть карты

Лескино — деревня в Гагаринском районе Смоленской области России. Входит в состав Акатовского сельского поселения. Население — 2 жителя (2007 год).

Расположена в северо-восточной части области в 6 км к северо-востоку от Гагарина, в 10 км севернее автодороги М1 «Беларусь», на берегу реки Петровки. В 7 км южнее деревни расположена железнодорожная станция Колесники на линии Москва — Минск.

История

В годы Великой Отечественной войны деревня была оккупирована гитлеровскими войсками в октябре 1941 года, освобождена в марте 1943 года.

23-24 февраля 1943 года в бою за эту деревню погиб почти весь Отдельный лыжный батальон 29-й Гвардейской краснознамённой стрелковой дивизии, командир - гв. капитан Николай Иванович Костарев, замполит - гв. майор Александр Иванович Соколов, начштаба (ст. адъютант) - гв. капитан Николай Иванович Колянов, зам. комбата по строевой части - гв. капитан Тимофеев Аркадий Сергеевич, ... Удалось выйти из окружения только небольшой группе во главе с секретарём парторганизации батальона - комсоргом гв. капатаном Тимофеем Ивановичем Сафоновым.

События того боя описаны на сайте www.leskino.ru

Отрывок, характеризующий Лескино (деревня)

Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…