Лесопилка Саттера
Координаты: 38°48′00″ с. ш. 120°53′48″ з. д. / 38.80000° с. ш. 120.89667° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.80000&mlon=-120.89667&zoom=14 (O)] (Я)
Лесопилка Саттера (англ. Sutter's Mill) — водяная мельница-лесопилка, принадлежавшая в XIX веке калифорнийскому первопроходцу и предпринимателю Джону Саттеру (англ. John Sutter). Она находилась в небольшом городе Колома на реке Американ-Ривер[1][2]. Саттер планировал использовать её для производства пиломатериалов для завершения строительства крупной мукомольной мельницы и поставок в деревню Йерба-Буена (англ. Yerba Buena) (ныне Сан-Франциско)[3].
Известность лесопилки связана с Калифорнийской золотой лихорадкой. 24 января 1848 года Джеймс Маршалл (англ. James Marshall), один из рабочих Саттера, нашёл вблизи неё несколько крупинок золота. Это событие положило начало превращению Калифорнии из сонного, малонаселенного места в центр бурной активности[4]. Золотая лихорадка неуклонно повышала спрос на строительную древесину, однако из-за постоянных изменений планов Саттера лесопилка никогда не была полностью загружена.
В настоящее время на месте лесопилки расположен Исторический парк штата Калифорния «Обнаружение золота» имени Маршалла (Marshall Gold Discovery State Historic Park). Рядом с небольшим музеем истории края и золотой лихорадки построены копия лесопилки и других построек, находившихся здесь в те годы. У посетителей есть возможность самим испробовать технологию ручного мытья золота.
Одноименный метеорит
По месту обнаружения двух его крупных фрагментов назван упавший в этих краях 22 апреля 2012 года метеорит Sutter’s Mill.
Напишите отзыв о статье "Лесопилка Саттера"
Ссылки
- [www.parks.ca.gov/default.asp?page_id=484 Marshall Gold Discovery State Historic Park] (англ.)
Примечания
- ↑ [www.parks.ca.gov/?page_id=484 Marshall Gold Discovery SHP]
- ↑ "[library.csustan.edu/bsantos/goldrush/GoldTOC.htm The Gold Rush of California: A Bibliography of Periodical Articles]. California State University, Stanislaus (2002). Проверено 23 января 2008. [www.webcitation.org/65cUa2QF1 Архивировано из первоисточника 21 февраля 2012]. (англ.)
- ↑ [www.sfmuseum.org/hist2/gold.html Открытие Золота. Воспоминания Джона Саттера]
- ↑ [americanhistory.si.edu/collections/object.cfm?key=35&objkey=122 Сайт национального музея американской истории, Вашингтон]
|
Это заготовка статьи по истории США. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Лесопилка Саттера
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
