Лессинг, Готфрид

Готфрид Лессинг
Награды:

Го́тфрид А́нтон Никола́й Ле́ссинг (нем. Gottfried Anton Nicolai Lessing; 14 декабря 1914, Петроград — 11 апреля 1979, Кампала) — немецкий юрист и дипломат ГДР. Дядя немецкого политика Грегора Гизи.

Биография

Готфрид Лессинг родился в семье инженера в металлургической промышленности Готфрида Лессинга и его супруги Татьяны, урождённой фон Шваненбах. Семья была выслана из России в Германию с началом Первой мировой войны. В 1928—1933 годах Готфрид учился в гимназии, затем изучал юриспруденцию и экономику в Берлинском университете. Работал юристом в Гамбурге. В 1937 году защитил докторскую диссертацию.

В начале 1938 года из-за еврейского происхождения Готфрид Лессинг эмигрировал из Германии в Великобританию, где работал на добровольных началах в The London Assurance. В 1939 году Лессинг уехал в Южную Родезию, где в Солсбери нашёл работу в иностранном представительстве лондонской страховой компании. Позднее поменял несколько профессий. В 1941 году был принят на работу юристом в адвокатской конторе. В октябре 1942 года стал одним из соучредителей Коммунистической партии Родезии и был избран её председателем. В 1945 году женился на Дорис Мэй Уисдом, урождённой Тэйлер. Под именем Дорис Лессинг первая супруга Готфрида Лессинга удостоилась Нобелевской премии по литературе в 2007 году.

В 1947—1949 годах Лессинг руководил правлением адвокатской конторы в Солсбери. В Великобританию он вернулся в 1949 году и работал в Коммунистической партии Великобритании в Лондоне. Несколько месяцев он оставался безработным, затем устроился на работу в Общество британо-советской дружбы. В конце 1950 года Готфрид Лессинг принял решение переехать в ГДР, и его первая супруга с ним развелась. Лессинг приехал в ГДР со своей второй супругой Ильзой Лессинг, немецкой коммунисткой, проживавшей в эмиграции в Южной Африке. В первом браке Ильза состояла с Юсуфом Даду, активистом Африканского национального конгресса, вице-председателем Революционного совета АНК. Сестра Готфрида Лессинга Ирена, супруга Клауса Гизи и мать Габриэлы и Грегора Гизи, находилась в Германии с 1918 года и в 1957 году заняла должность руководителя отдела в министерстве культуры ГДР. До конца 1951 года Готфрид Лессинг работал в издательстве Karl Dietz Verlag Berlin. В том же году Лессинг вступил в Социалистическую единую партию Германии и затем получил должность руководителя группы в министерстве внешней и внутригерманской торговли. В 1952—1957 годах Лессинг руководил Внешнеторговой палатой ГДР. В 1957—1958 годах учился в Высшей партийной школе имени Карла Маркса, затем вновь вернулся на работу в министерство.

Готфрид Лессинг владел английским языком на уровне британской элиты, обладал великолепным юридическим образованием и отличными манерами благодаря своему происхождению и поэтому считался перспективной кандидатурой для дипломатической службы. В начале 1959 года Лессинга направили в Индонезию, где он до конца 1959 года занимал должность торгового советника в торговом представительстве ГДР. Вернувшись в ГДР, Лессинг получил назначение в министерство иностранных дел ГДР. До 1965 года он заведовал африканским отделом. Результатом его успешной работы стала организация визита в Восточный Берлин президента Ганы Кваме Нкрумы, которому 1 августа 1961 года было присвоено звание почётного доктора Берлинского университета имени Гумбольдта. Некогда немецкие эмигранты в Южной Африке, Готфрид Лессинг и его супруга всегда пользовались большим уважением в правительственных кругах африканских стран.

23 марта 1965 года Готфрид Лессинг прибыл в Дар-эс-Салам в качестве первого генерального консула ГДР в Республике Танзания. В 1969 году Лессинг прошёл курс обучения руководящих работников в Институте международных отношений при Германской академии государственных и правовых наук в Бабельсберге. Позднее Лессинг работал в МИДе консультантом в отделе анализа и планирования внешнеполитической деятельности. В 1973—1975 годах Лессинг представлял ГДР на заседаниях Генеральной Ассамблеи ООН. В апреле 1977 года Лессинг получил аккредитацию в качестве посла ГДР в Руанде. В конце 1977 года был назначен послом ГДР в Уганде. 10 апреля 1979 года в Кампале развернулись бои между войсками Иди Амина, войсками Танзании и Фронт национального освобождения Уганды, Лессинг пытался бежать из города на легковом автомобиле вместе со своей третьей женой, своим подчинённым и его супругой. Солдаты Фронта освобождения Уганды приняли Лессинга, похожего на высокопоставленного британца, за посла Великобритании и забросали его автомобиль гранатами, в результате взрыва все находившиеся внутри погибли.

Сочинения

• Das Wesen der Hehlerei in rechtsvergleichender Darstellung, Berlin 1937
• Hintergründe der imperialistischen Intrigen gegen die Republik Kongo, in: Einheit, 1963, Heft 2, S. 93

Литература

• Jürgen Radde: Der Diplomatische Dienst der DDR. Köln 1977

Ссылки

• [bundesstiftung-aufarbeitung.de/wer-war-wer-in-der-ddr-%2363%3B-1424.html?ID=2082 Биография  (нем.)]

Отрывок, характеризующий Лессинг, Готфрид

Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.