Лествицын, Вадим Иванович

Вадим Иванович Лествицын (15 августа 1827 — 24 декабря 1889) — краевед Ярославской губернии.

Биография

Родился 15 августа 1827 года в селе Арефино Рыбинского уезда Ярославской губернии в семье священника. Окончил Ярославскую духовную семинарию, затем Московскую духовную академию, курс которой окончил кандидатом в 1848 году.

В том же году он был назначен преподавателем истории в Варшавское духовное училище, где и состоял по 1851 год. Одновременно он преподавал историю ученикам «Валаамской семинарии», состоявшим в Варшавском архиерейском хоре. Уже в это время он почувствовал склонность к научно-литературным занятиям и в 1851 году напечатал в «Отечественных записках» две статьи: «Истукан Святовица, найденный в Подолии» и «Солнечное затмение в Варшаве».

Желая заниматься русскою археологиею на родине, Лествицын просил духовное учебное управление перевести его преподавателем в Ярославскую семинарию или, по крайней мере, в какую-либо внутреннюю губернию, но просьба его не была уважена, и Лествицын в 1851 году оставил должность преподавателя и временно поселился в селе Сменцово Ярославской губернии. Проезжая на родину через Москву в декабре этого года, он познакомился с М. П. Погодиным и передал ему своё исследование об ятвягах, которое не было напечатано. В 1852 году он ездил в Москву с целью найти там место постоянного сотрудника в редакции какой-либо газеты или журнала, но надежды его не оправдались, и он вынужден был обратиться с просьбою к обер-прокурору Святейшего Синода или определить его преподавателем в Ярославскую семинарию или уволить из духовного звания; последнее состоялось в 1854 году.

После долгих мытарств и скитаний Лествицын сделался чиновником «Газетного стола» в Ярославском губернском управлении и с 1856 года до конца жизни был начальником того же стола и редактором «Ярославских губернских ведомостей». Владел большим рукописным собранием и богатой библиотекой (перешли к И. А. Вахромееву, а после к Российскому историческому музею). Был членом Московского археологического общества. Участвовал в работе I и IV археологических съездов.

Умер 24 декабря 1889 года в Ярославле, похоронен на Леонтьевском кладбище.

Труды

Лествицын напечатал много историко-литературных статей и исследований о местной старине; между ними встречается немало корреспонденций и заметок о текущих событиях общественной жизни, преимущественно местной.

По истории

Большинство напечатаны в «Ярославских губернских ведомостях».

• Об отце Киевского князя Святополка I (1854, № 39)
• Древняя география (№ 40)
• Место побоища на Сити (1868, № 41)
• Село Колокма (1869, № 6)
• Переписка Мельгунова с архиереями (1870, № 32)
• Александрова пустынь (1870, № 27)
• Лошадиный набор 1741 г. (1871, № 44)
• Романовские молельные часовни с гробницей Онуфрия юродивого (1871, № 51)
• Село Богоявленское на острову (1872, № 1—3 и 9)
• Ссылал ли Борис Годунов угличан в Пелым (1872, № 17)
• Письмо митрополита Арсения Мацеевича к императрице Елисавете Петровне (1872, № 19)
• Переписка Мельгунова с духовным ведомством (1872, № 19)
• Переписка Авраама Флоринского (1872, № 20)
• Донесение Мельгунова Екатерине II об открытии Ярославского наместничества (1872, № 22—29)
• Путешествие преосвященного Нила (1872, № 29)
• История о разорении Углича в 1611 году (1872, № 45 и 46)
• Ярославские богадельни в XVII и ХVІІІ ст. (1873, стр. 12, 24 и 35)
• Переписка патриарха Иоакима с ростовским митрополитом Ионою Сысоевичем о монашеском обете деда Петра І (там же, стр. 52, 62)
• Положение Ярославля в 1711 г. (там же, стр. 224, 237, 246, 254, 265, 275, 282, 292, 303, 327, 331, 350, 361, 372, 384, 397, 407, 417, 426, 442, 453, 465, 474, 489)
• Югская пустынь (там же, стр. 283, 293, 304, 315, 328)
• Положение Ярославского духовенства во 2-м десятилетии XVIII в. («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1873, № 49—51, 1874, № 7, 10—13, 18, 19, 21—24, 34, 35)
• Другая редакция сказания о Спасопробоинской церкви в Ярославле (там же, № 13)
• Церкви города Ярославля в 1781 году (там же, № 38—45, 47—51)
• Несколько черт управления архиепископа Филарета Дроздова Ярославскою епархиею (там же, 1875, № 6)
• Каменевич-Рвовский, Мологский проповедник конца ХVII века (там же, № 9)
• Пугачёвец в Ярославле в 1774 г. («Ярославские Губернские Ведомости», 1875, № 60, 62, 64)
• Открытие Ярославской губернии в 1777 году (Календарь Ярославской губ. на 1877 год)
• Ярославский пожар 1768 года («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1877, № 21)
• Письмо архиепископа Авраама Шумилина (там же, 1873, № 43)
• Подложное письмо о кончине Арсения Мацеевича («Русская старина», т. XXVI, 1879, № 10, стр. 197—198)
• Патриарх Никон в Ярославской епархии («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1880 г., № 32)
• Церкви и богадельни при Мельгунове (там же, 1880, № 36)
• Предание о царе Иване Васильевиче Грозном («Русская старина», т. ХХVIIІ, 1880, № 5)
• Донесения наместника Мельгунова Императрице Екатерине II («Ярославские Губернские Ведомости», 1881, № 30, 40, 42 и 44)
• Ростовские окрестности в 1632 году (там же, № 46)
• Село Сменцово в 1652 году (там же, 1882, № 4, 6, 7, 9 и 13)
• «Наше самоуправление» в 1805 году (там же, 1881, № 96)
• О личности храмоздателя Ярославской Надеинской церкви («Ярославские Губернские Ведомости», 1884 г., № 8, «Ярославские Епархиальные Ведомости», 1884, № 6)
• Ярославские богадельни в 1777 году («Ярославские Губернские Ведомости», 1886, № 60)
• О волжском городе Руси (там же, 1887, № 75—77 и отдельное издание)

По археографии

• Явочные челобитные (35) 1640—1705 гг. («Ярославские Губернские Ведомости», 1854 г., № 45—49; 1857 г., № 49—52; 1858 г., № 1—7)
• Богомольные грамоты (2) 1673 и 1687 гг. (там же, 1855 г., № 2)
• Памяти Романовского святительского домового двора 1655—1701, и указы (2) Романовского духовного приказа 1715 и 1717 г. (там же, № 14)
• Указ ландрата Милюкова 1715 г. (там же, № 31)
• Указ царя Алексея Михайловича о необходимости покаяния и поучениях для того нужных со стороны духовенства (там же, № 40)
• Старинные документы Ярославского городового магистрата (грамоты, памяти, выписи с писцовых книг: о слободке Худяковой, о Тверицкой слободе, на Фрязинову пустошь, описание Ярославского гостиного двора) (там же, 1855 г., № 41—50; 1856 г., № 1—10, 19—38 ,47—52; 1857 г., № 1—4)
• Храмозданные грамоты (2) 1637 и 1659 гг. (там же, 1857 г., № 38 и 39)
• Корреспонденция из Ярославля. Поездка в Углич для разбора архива бывшего уездного суда («Иллюстрированная газета», 1869 г., № 46—47; перепечатана в «Губернских Ведомостях», № 51—52)
• Судное дело 1671 г. (там же, 1870 г., № 28)
• Документы бывшей в Рыбинском уезде Александровой пустыни (там же, 1872 г., № 1, 4, 5)
• Судное дело 1711 г. (там же, 1873 г., стр. 175)
• Челобитные Посадских людей города Романова Петру І (там же, стр. 188)
• Благословенная грамота митрополита Ионы Сысоевича 1688 г. на постройку теперешней каменной церкви Сошествия Св. Духа («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1873 г., № 48)
• Челобитные 1712 г. из Нерехты о приходе в Ярославль с иконой (там же, 1876 г., № 16)
• Царская грамота 1690 года об отдаче Ростовскому Зачатьевскому монастырю пустой земли (там же, 1883 г., № 3)
• Ростовские варницы — пять царских грамот XVII века («Ярославские Губернские Ведомости», 1886 г., № 53, 54, 56 и 57 и отдельное издание)
• Благословенная грамота ростовского митрополита Иоасафа II 1683 года на постройку каменной церкви в селе Богородском Карабихе Ярославского уезда («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1888 г., № 22)
• Дела наместника Мельгунова в пользу церкви в 1783—1787 гг. (там же, 1884 г., № 7)

По археологии

• Курганы близ села Елохова («Ярославские Губернские Ведомости», 1855 г., № 15)
• Раскопки Семёновской башни и Власьевского кладбища (там же, 1864 г., № 29)
• Бывшая Борисоглебская площадь в Ярославле (там же, 1870 г., № 52)
• Угличская старина (там же, 1872 г.; № 10)
• Клад на горках (там же, 1873 г., стр. 203)
• Клад под Змановым (там же, стр. 384)
• Библиография и курганы Ярославской губернии («Древности Моск. Археолог. Общ.», 1873 г., т. III, вып. 3)
• Надписи на архиерейских гробницах в Ярославле («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1875 г., № 6)
• 500-летняя плита (там же, № 14)
• Клад в Угличе («Ярославские Губернские Ведомости», 1880 г., № 33, 60)
• Переплавка медной монеты в Ярославле в 1801 г. (там же, 1881 г., № 88)
• Мундир маршала Даву в Ярославской губернии (там же, 1882 г. № 9)
• Бывшая Запрудная улица в Ярославле (там же, 1883 г., № 56 и отдельное издание)
• Камень-сирота 1631 года (там же, № 61)
• Сицкие курганы (там же, № 77)
• Стакан Петра І-го (там же, 1884 г., № 17)
• Изразцы ХVІІ в. (там же, 1886 г., № 34).

По церковной археологии

• О древнейшей церкви в Ярославле («Ярославские Губернские Ведомости» 1864 г., № 37)
• Воспоминание о здешней Томской церкви («Ярославские Епархиальные Ведомости» 1871 г., № 44)
• Надписи Спасо-Ярославского монастыря («Ярославские Губернские Ведомости», 1872 г., № 6 и 7)
• Памятник преподобного Адриана Пошехонского (там же, 1873 г., стр. 187)
• Изучение архитектуры Ярославских церквей («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1873 г., № 44)
• Ярославский собор при митрополите Арсении (там же, № 46, 1876 г., № 15)
• Французский колокол на Водоге (1609 г.) (там же, № 9)
• Надгробные надписи Спасо-Ярославского монастыря (там же, 1877 г., № 17 и отд. брош.)
• Церковь Петра и Павла, что на Волге, в Ярославле, Ярославль 1878 г.
• Предтеченская церковь в Ярославле («Ярославские Губернские Ведомости», 1882 г., № 12)
• Стихотворные надгробия Ярославского Леонтьевского кладбища («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1882 г., № 45)
• Голландский колокол 1646 г. («Ярославские Губернские Ведомости», 1882 г., № 99)
• Новый архиерейский дом в Ярославле в 1798—1804 гг. («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1885 г., № 48)
• Поправка Спасского монастыря за время архиепископа Арсения (там же, 1886 г., № 12)
• Древние антиминсы Тверицкой церкви (там же, № 28)

По библиографии

• Книжка песен Ярославского духовного сословия в ХVIII веке («Ярославские Губернские Ведомости», 1854 г., № 41)
• По поводу сборника народных песен, изданного Балакиревым («С.-Петербургские Ведомости», 1867 г., № 168)
• Доселе неизвестное имя (описание рукописи об истории Ярославля, составленной во 2-й четверти текущего, то есть XIX, столетия ярославского мещанина Дм. Ив. Серебряковым) («Губернские Ведомости», 1868 г., № 1)
• Книжные новости (там же, 1869 г., № 42)
• Редкое сочинение историка Татищева (там же, 1871 г., № 11)
• Книжная новость: Дневник больного. Воспоминание о Пекарском (там же, 1872 г., № 32)
• Первая книжка Вестника Ярославского земства. Рукописные проповеди архиепископа Арсения Верещагина (там же, № 37)
• Монгольские переводы архиепископа Нила (там же, 1875 г., № 76)
• Записки солдата Памфила Назарова, во иночестве Митрофана, 1792—1839 гг. («Ярославские Епархиальные Ведомости», 1877 г., № 8). То же, см.: [memoirs.ru/texts/Mitrofan_RS78_8.htm Русская старина, 1878. — Т. 22. — № 8. — С. 529—556.]
• Живописное соловецкое сказание («Ярославские Губернские Ведомости», 1881 г., № 81)
• Записки изографа Василия Никитина 1745 года (там же, 1882 г., № 17 и 18 и отдельное издание)
• Ярославская рукопись 1716 г. (там же, 1886 г., № 65)
• Угличская псалтырь 1485 года (там же, 1872 г., № 49).

По искусству

• Русские гравёры («Ярославские Губернские Ведомости», 1870 г., № 29)
• Из жизни Фёдора Волкова (там же, № 30 и 31)
• Камертон священника Израилева. Наборщик Звенигородов (там же, 1872 г., № 23)
• Ярославская опера 1780 года (там же, 1873 г., стр. 72)
• «Ставленник», опера 1780 года («Русская Старина», [www.memoirs.ru/rarhtml/1426Sokol.htm 1875 г., июнь])

По торговле и промышленности

• Стеклянная и хрустальная фабрики в Романове в 1765 и 1766 гг. («Ярославские Губернские Ведомости», 1871 г., № 48)
• Царская награда первому ярославскому фабриканту Затропезнову (там же, 1871 г., № 50)
• Даниловский соляной завод под Ростовом в XVII ст. (там же, 1872 г., № 9)
• Фабрика парусная и полотняная в Рыбинске в 1745 и 1771 гг. (там же, № 14)
• Начало кожевенных заводов на Яновом поле в Угличе (там же, № 15)
• Полотенное дело в Ярославле в 1711 г. (там же, 1873 г., стр. 205)

Литература

• Никольский А. Лествицын, Вадим Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Лествицын, Вадим Иванович

– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.