Лесток, Антон Вильгельм фон

Антон Вильгельм фон Лесток
нем. Anton Wilhelm von L’Estocq
Дата рождения	16 августа 1738(1738-08-16)
Место рождения	Целле
Дата смерти	5 января 1815(1815-01-05) (76 лет)
Место смерти	Берлин
Принадлежность	Пруссия Пруссия
Род войск	кавалерия
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	2-й гусарский полк, 1-й гусарский полк
Сражения/войны	Семилетняя война, Поход в Голландию в 1787 году, Война Первой коалиции, Война четвёртой коалиции
Награды и премии	Орден «Pour le Mérite» (Пруссия) (1761), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1807)

Антон Вильгельм фон Лесток (нем. Anton Wilhelm von L’Estocq; 16 августа 1738 — 5 января 1815) — прусский кавалерийский генерал, Берлинский губернатор.

Биография

Родился 16 августа 1738 года в Целле, был сыном прусского офицера гугенотского происхождения.

В 1757 году поступил на военную службу в Берлинскую жандармерию. В Семилетней войне Лесток участвовал, состоя в гусарском полку Цитена, в сражениях при Цорндорфе, Кунерсдорфе, Лигнице, Торгау и Лангензальце (за последнее в 1761 году получил орден «Pour le Mérite»). Продолжая службу при Цитене в качестве его адъютанта, Лесток последовательно получил чины ротмистра, майора, подполковника и полковника.

В 1787 году Лесток участвовал в походе в Голландию герцога Брауншвейгского для восстановления прав штатгальтера. В 1790 году назначен командиром батальона в Старопрусском гусарском полку.

В Рейнском походе 1793 года Лесток отличился в сражениях при Кайзерслаутерне и Триппштадте. В 1794 году назначен командиром 2-го гусарского полка и в 1797 году стал шефом 1-го гусарского полка. В 1798 году Лесток был произведён в генерал-майоры, в 1805 году — в генерал-лейтенанты.

В кампании 1807 года Лесток прикрывал Вислу от Плоцка до Данцига, но когда русские войска, под начальством Беннигсена, оставили Вислу и отошли к Нареву, Лесток был вынужден очистить Торн. При общем наступлении французов на Вислу Лесток имел дела с генералом Бессьером при Безуле и с маршалом Неем при Сольдау и в порядке отступил в Восточную Пруссию. В сражении при Прейсиш-Эйлау Лесток, подоспевший с небольшим шеститысячным отрядом, атакой правого фланга корпуса Даву поддержал левый фланг русской армии, находившийся в критическом положении. После катастрофы под Фридландом Лесток был назначен членом следственной комиссии для рассмотрения поражения прусской армии. 8 апреля 1807 года он был награждён орденом св. Георгия 3-й степени (№ 159 по кавалерским спискам)

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против францских войск 27-го января при Прейсиш-Эйлау

12 ноября 1808 года Лесток был назначен Берлинским губернатором, а в 1814 году — губернатором Вроцлава.

Умер 5 января 1815 года в Берлине, похоронен на кладбище при Берлинском гарнизонном соборе.

Источники

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Шабанов В. М. Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. М., 2004
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Лесток, Антон Вильгельм фон

– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.