Летнее наступление КНА (1950)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Летнее наступление Корейской Народной Армии
Основной конфликт: Корейская война

Июнь-август 1950
Дата

25 июня — 4 августа 1950

Место

Корея

Итог

победа северян

Противники
КНДР КНДР Республика Корея Республика Корея
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Летнее наступление Корейской Народной Армии (25 июня — 25 июля 1950) — операция Корейской народной армии в ходе Корейской войны. В результате наступления северокорейские войска заняли почти всю территорию Южной Кореи, но были вынуждены остановиться на Пусанском периметре.





Замысел операции

Северокорейское командование рассчитывало нанося главный удар из района Кымчхон, Ёнчон, Чорон в общем направлении на Сеул, Сувон и вспомогательный — из района Хвачен, Индэ, Янгу в обход Сеула с юго-востока в направлении на Сувон разгромить главные силы южнокорейской армии в районе Сеула и выйти на рубеж Сувон, Вончжу, Самчхок.

1-я пограничная бригада с 10-м полком 5-й пехотной дивизии должна была наступать в направлении Каннын для соединения с морским десантом, который предполагалось высадить в районе Каннын с задачей овладеть Каннын и не допустить отхода противника на юг, а также подхода его резервов к линии фронта.

3-я пограничная бригада с полком 6-й пехотной дивизии должны были занять Онгдинский и Енанский полуострова.

В дальнейшем предполагалось разгромить резервы противника и, развивая наступление, занять всю территорию Южной Кореи.

Ход боевых действий

Июньские бои

Основные силы КНА разгромили южнокорейские войска, оборонявшие Сеул, однако из-за отставания частей, наносивших вспомогательный удар, не смогла окружить и уничтожить сеульскую группу войск, как это предусматривалось планом. В результате южнокорейские части сумели привести себя в порядок и в дальнейшем отступить на юг.

Части 3-й пограничной бригады к 26 июня закончили разгром противника на Онгдинском и Енанском полуостровах.

На восточном участке фронта северокорейские части действовали менее успешно: если десант в Канныне был высажен по плану, 25 июня, то 1-я пограничная бригада смогла подойти к городу и завязать бой лишь 27 июня.

Сразу же после поражения основного контингента южнокорейских войск в боях под Сеулом президент США Трумэн отдал приказ авиации и флоту США обеспечить прикрытие и поддержку южнокорейских войск. С вступлением в войну американских вооружённых сил обстановка для КНА резко ухудшилась. Американская авиация, стремясь прежде всего уничтожить авиацию КНА, совершила налёт на аэродром в Пхеньяне, одновременно приступив к разрушению основных железнодорожных узлов и коммуникаций.

28 июня правительства Великобритании, Австралии и Новой Зеландии заявили о готовности предоставить в распоряжение американского командования свои военно-морские силы, находящиеся в Тихом океане.

Бои первой декады июля

Видя, что южнокорейские войска, несмотря на полное господство американской авиации и флота, терпят одно поражение за другим, американское командование начало с 1 июля переброску из Японии в Корею частей 24-й американской пехотной дивизии. 2 июля командир 24-й пехотной дивизии генерал-майор Дин принял командование американскими сухопутными войсками.

В создавшейся обстановке командование Корейской народной армии приняло решение возобновить наступление с целью окончательного разгрома южнокорейских и успевших прибыть в Корею американских войск, а также быстрого захвата портов юго-восточного побережья — Пусана, Ульсана и Пхохана. Для быстрого достижения поставленной цели было решено сосредоточить усилия на центральном направлении.

3 июля северокорейские войска захватили Ендынпхо и, преследуя разбитого противника, 4 июля овладели Инчхоном. Разбитые под Ендынпхо и на левом берегу реки Ханган южнокорейские войска начали отход. Части северокорейских 105-й танковой и 4-й пехотной дивизий овладели Сувоном, разгромили под Осаном американский батальон и 6 июля овладели Пхенхэк.

Пытаясь удержать рубеж Чхёнан — Чинчхон, южнокорейская сторона подготовила оба города к круговой обороне, однако северокорейские 2-я и 4-я пехотные дивизии в боях 8-9 июля заняли Чхёнан, разгромив американский пехотный полк, а к 10 июля 2-я пехотная дивизия после трёхдневных боёв овладела Чинчхоном.

На центральном участке фронта 15-я пехотная дивизия, форсировав реку Ханган, 4 июля овладела Чонжу, а 8 июля — Мугыкли. 12-я пехотная дивизия 6 июля одним полком овладела Чунчжу, а 9 июля главными силами захватила Таньян.

На восточном побережье 5-я пехотная дивизия во взаимодействии с партизанами разгромила южнокорейские войска в районе Самчхок, а 8 июля овладела Улчжин. 9 июля в тылу наступавших северокорейских войск с моря высадились два пехотных батальона противника, но к 11 июля десант был уничтожен.

В связи с серьёзными потерями американское командование в период с 8 по 14 июля перебросило морским путём из Японии в Корею 25-ю пехотную дивизию.

Бои оставшейся части июля

12 июля в Корею прибыла передовая группа штаба 8-й американской армии во главе с командующим генерал-лейтенантом Уокером, который принял командование всеми сухопутными войсками США и Южной Кореи. Применяя самые жёсткие меры, американцы до некоторой степени сумели привести в порядок южнокорейские войска. Потерпев неудачу в попытке удержаться на рубеже Чхёнан, Чинчхон, Чунчжу, американское командование намеревалось остановить наступление войск КНА на рубеже река Кымган, Поын, Ёнгу, Пхёэнхэ.

11 июля 6-я пехотная дивизия КНА начала наступление 13-м полком по прибрежной дороге, а 14 июня — главными силами совместно с 603-м мотоциклетным полком в направлении Ончонни, Кангэ. Успешно продвигаясь вперёд, дивизия к 25 июля очистила от противника всю юго-западную часть Кореи, разгромив при этом 5-ю пехотную дивизию южнокорейской армии.

4-я пехотная дивизия КНА, усиленная танковым батальононм 105-й танковой дивизии, после овладения Чхёнан развернула наступление на юг и 10 июля вышла на подступы к Кончжю, где встретила упорное сопротивление частей 24-й американской пехотной дивизии. Лишь к утру 14 июля северокорейские войска разгромили противника на северном берегу реки Кымган, а к вечеру овладели Кончжю. После овладения Кончжю дивизия получила задачу главными силами преследовать противника в направлении Кымсан, а одним полком с танковым батальоном нанести с северо-запада удар на Тэчжон, содействуя 3-й пехотной и 105-й танковой дивизиям.

105-я танковая и 3-я пехотная дивизии КНА 9-11 июля вели ожесточённые бои на подступах к Чочивон и только 12 июля овладели кородом. В связи с тем, что противник в районе Фукони оборудовал сильный опорный пункт, северокорейские войска, прикрывшись частью сил с фронта, главными силами обошли Фукони с запада и 13 июля вшли к реке Кымган в районе Тэпхенни, однако не смогли форсировать её с ходу. В течение 15 и 16 июля пехота и артиллерия обеих дивихий смогли переправиться на другой берег, но танковые полки пришлось перебрасывать в полосе 4-й пехотной дивизии. 17 июля части 3-й пехотной и 105-й танковой дивизий КНА совместно с частями 4-й пехотной дивизии нанесли удар на юг, а затем на восток. Ввиду реальной угрозы окружения части 24-й пехотной дивизии США с большими потерями поспешно отошли на Тэчжон.

20 июля 4-я пехотная дивизия КНА с запада, 3-я пехотная дивизия — с северо-запада, 105-я танковая дивизия — с северо-востока и севера начали наступление на Тэчжон, и к исходу дня выбили противника из города. В ходе боёв в плен попал командир американской 24-й пехотной дивизии генерал-майор Дин. Остатки 24-й пехотной дивизии США отошли на юго-восток; вскоре эта дивизия была отведена в Тайгу на переформирование.

Развивая наступление на юго-восток, части 4-й пехотной дивизии 25 июля овладели Кымсан, а 3-я пехотная и 105-я танковая дивизии во второй раз форсировали реку Кымган, разгромили передовые подразделения перебрасываемой из Японии 1-й американской кавалерийской дивизии и овладели Ендон. 2-я пехотная дивизия КНА 22 июля заняла Поын.

Войска 2-й северокорейской армейской группы двигались через горы, преодолевая сопротивление противника, и к 25 июля 15-я, 1-я и 12-я пехотные дивизии вышли на рубеж Тахейри, Докуни, севернее Ечхон, Ёнчжю, где столкнулись с главными силами 25-й американской пехотной дивизии.

5-я пехотная дивизия КНА 13 июля овладела Пхёнхэ, а 20 июля — Йондок. Американско-южнокорейским войскам удалось вытеснить северокорейские части из города, но в ночь на 23 июля 5-я пехотная дивизия внезапной атакой вновь выбила противника из Йондок и закрепилась в нём.

Итоги июльского наступления

За месяц боёв войска КНА заняли большую часть Южной Кореи, разгромив при этом основные силы южнокорейской армии.

Начало боёв на «пусанском периметре»

В результате июльских боёв две американских и пять южнокорейских дивизий сосредоточились на рубеже южнее Кымсан, южнее Ёнчжю, прикрывая с северо-запада и с севера направление Тайгу, Пусан. Главная группировка войск КНА (7 дивизий из девяти) также сосредоточилась на центральном направлении на рубеже Кымсан, Ёнчжю. Оценив сложившуюся обстановку, Главное командовани КНА приняло решение, сосредотачивая по-прежнему основные усилия на центральном направлении, продолжать наступление, нанося удары силами 1-й армейской группы из района Ендон в направлении Кымчхон, Тайгу, а силами 2-й армейской группы — из района Ечхон, Ёнчжю в направлении Андон, Ёнчон.

Выполняя решение Главного командования, войска КНА 26 июля продолжили наступление в восточном и юго-восточном направлениях, и к исходу 4 августа вышли на правый берег реки Нактонган. Американское командование, учитывая серьёзную угрозу прорыва войск КНА вдоль южного побережья к Пусану, начало спешно перебрасывать им навстречу свежие войска. Завязались бои на «пусанском периметре».

Напишите отзыв о статье "Летнее наступление КНА (1950)"

Литература

  • «Война в Корее. 1950—1953» — СПб: ООО «Издательство ПОЛИГОН», 2000. ISBN 5-89173-113-4


Отрывок, характеризующий Летнее наступление КНА (1950)

– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.