Летов, Вадим Георгиевич

Вадим Летов
Вадим Георгиевич Летов
Место смерти:	Ашкелон, Израиль
Род деятельности:	журналист,публицист

Вади́м Гео́ргиевич Ле́тов (4 мая 1935, Москва, РСФСР — 20 мая 2011, Ашкелон, Израиль) — профессиональный журналист и писатель.

Биография

Закончил Ленинградский институт инженеров водного транспорта. В течение 18 лет (1970—1988) работал собкором в газете «Известия» и затем собкором журнала «Огонёк».

В Израиле с 1995 года, где работал собкором от «Литературной газеты» (1997—1999). Жил в Ашкелоне. Умер 20 мая 2011 года в Ашкелоне.

Книги

• 1982 — «Исчезла в мире тишина»
• 1982 — «Люди, которых люблю» (очерки) — М.:Известия, (27000 экз.)
• 1980 — «Все двери настеж» (пьесы)
• 1999 — «На красной площади не курят»

См. также

• Комитет в защиту демократии и прав человека (Израиль)

Отрывок, характеризующий Летов, Вадим Георгиевич

Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.