Леттов-Форбек, Пауль Эмиль фон

Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек
Награды и премии

Па́уль Эми́ль фон Ле́ттов-Фо́рбек (нем. Paul Emil von Lettow-Vorbeck, 20 марта 1870, Саарлуис — 9 марта 1964, Гамбург) — германский генерал-майор, командовавший германскими войсками во время Африканской кампании Первой мировой войны, единственной колониальной кампании, в которой германские войска не были побеждены вплоть до окончания войны. Считается одним из лучших партизанских командиров в истории.

Начало военной карьеры

Родился в Саарлуисе в семье военных, получил образование артиллерийского офицера, с 1889 — лейтенант, с 1895 — обер-лейтенант. В 1900 году участвовал в подавлении восстания боксёров в Китае. Затем служил в звании капитана командиром роты в Германской Юго-Западной Африке во время восстания гереро и последовавшего затем геноцида этого племени. В 1907 произведен в звание майора, на штабной должности в Германии. С января 1909 года командовал батальоном морской пехоты, с октября 1913 — командующий германскими колониальными войсками в Камеруне.

Первая мировая война

В апреле 1914 года подполковник фон Леттов-Форбек был назначен командующим германскими войсками в Германской Восточной Африке, которые к началу Первой мировой войны состояли из 261 германских офицеров, унтер-офицеров и солдат и 4680 туземцев.

Германская Восточная Африка граничила с бельгийским Конго, португальским Мозамбиком, британскими Кенией и Северной Родезией — колониями, в которых находились войска Антанты, численно значительно превосходящие германский отряд; тем не менее, Леттов-Форбек не стал подчиняться приказам из Берлина и от губернатора колонии Генриха Шнее (англ.), согласно которым ему и его отряду не следовало проявлять инициативу, 15 сентября 1914 перешёл германо-британскую границу и занял город Тавета (англ.) в Кении. 2-5 ноября 1914 Леттов-Форбек одержал первую серьёзную победу над Антантой, отразив высадку британского десанта около города Танга; после этого он ещё несколько раз побеждал британцев, например, у Яссина 18 января 1915.

Главным источником пополнения для Леттов-Форбека служил набор добровольцев (всего он смог собрать около 12000 человек, в основном туземцев, но хорошо подготовленных и дисциплинированных); подкрепления из Германии в Африку не прибывали. Понимая, что Восточная Африка является второстепенным театром военных действий и не имеет особой стратегической важности, он всё же стремился сковать боевыми действиями в ней как можно большее число британских солдат, тем самым облегчая положение германской армии на Западном фронте. Избегая открытого столкновения с численно превосходящими британскими войсками, он начал партизанскую войну, основной целью которой были британские форты и железные дороги в Родезии и Кении.

В марте 1916 года британцы предприняли очередную попытку победить Леттов-Форбека, послав против него отряд под командованием Яна Смутса (45000 человек, впоследствии усиленных подкреплениями), но знание местности и климата помогло Леттов-Форбеку продержаться длительное время, при этом нанеся британцам серьёзные потери (например, в бою у Махивы (англ.) в октябре 1917 года он потерял 100 человек, а британцы 1600). Избегая столкновения с основными силами англичан, он совершил рейд в Мозамбик, разгромив несколько португальских гарнизонов.

В августе 1918 года Леттов-Форбек вернулся в Германскую Восточную Африку, где продолжал боевые действия до тех пор, пока 14 ноября не узнал из документов, найденных у военнопленного британца Гектора Кроуда о том, что между Германией и Антантой заключено перемирие. 23 ноября армия Леттов-Форбека, к тому времени состоявшая из 30 германских офицеров, 125 германских унтер-офицеров и солдат и 1168 туземцев, капитулировала в Аберкорне (англ.) (Северная Родезия).

После мировой войны

В январе 1919 года полковник Леттов-Форбек вернулся в Германию, где принял активное участие в политической жизни Веймарской республики, поддержал Капповский путч и участвовал в боях против коммунистов-«спартаковцев» в Гамбурге, в результате провала путча в 1920 году был уволен из армии в звании генерал-майора.

C 1928 по 1930 был депутатом рейхстага, входил в Немецкую национальную народную партию.

Леттов-Форбек не одобрял политику нацистов, хотя те и пытались использовать его популярность и славу непобедимого полководца в своих целях. В частности, Леттов-Форбек фигурирует в фильме «Всадники Германской Восточной Африки» (1934).

В 1953 году посетил бывшую Германскую Восточную Африку.

Скончался 9 марта 1964 г. в Гамбурге.

Автор мемуаров «Мои воспоминания о Восточной Африке» (нем. Heia Safari! Deutschlands Kampf in Ostafrika) и других.

Литература

• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_l/lettov_forbek.html Биография Пауля фон Леттов-Форбека] на сайте «Хронос».
• [www.firstworldwar.com/bio/lettowvorbeck.htm Biography of Lettow-Vorbeck] at First World War.com  (англ.).
• П. Э. фон Леттов-Форбек. [militera.lib.ru/memo/german/lettow-vorbeck/index.html Мои воспоминания о Восточной Африке].

Отрывок, характеризующий Леттов-Форбек, Пауль Эмиль фон

Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.