Лечицкий, Платон Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Платон Алексеевич Лечицкий
Дата рождения

18 марта 1856(1856-03-18)

Место рождения

Гродненская губерния

Дата смерти

18 февраля 1921(1921-02-18) (64 года)

Место смерти

Москва

Принадлежность

Российская империя

Род войск

пехота

Годы службы

1879—1917

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Китайский поход 1900—1901
Русско-японская война
Первая мировая война
Гражданская война в России

Награды и премии
ГО с бр. ЗО
3-й ст. 4-й ст. с меч.
2-й ст. 3-й ст. 4-й ст.
1-й ст. 1-й ст. 2-й ст.

Платон Алексеевич Лечицкий (18 марта 1856 — 18 февраля 1921, Москва) — русский генерал.





Биография

Родился в гродненской губернии в семье священника Алексея Николаевича[1] и Софьи Александровны (урожд. Павловской) Лечицких. Учился в Литовской духовной семинарии. Окончил Варшавское юнкерское училище, из которого был выпущен подпрапорщиком. В 1879 году произведен в прапорщики в 39-й резервный кадровый батальон. В чине капитана в 1891 году Лечицкий был переведен в 6-й Восточно-Сибирский линейный батальон, а в 1892 году — в 5-й Восточно-Сибирский стрелковый батальон. В 1896 году произведен в подполковники. 24 ноября 1898 года со своим батальоном, преобразованным в полк, был командирован в составе отряда для занятия крепости Порт-Артур.

Китайский поход

В 1900 году при открытии военных действий против китайцев (во время Восстания ихэтуаней) 4-й Восточно-Сибирский стрелковый полк был назначен в состав Северо-Манчжурского отряда генерала Сахарова. Лечицкий с 2 ротами произвел 27 июля рекогносцировку г. Боянсу, занятого боксерами. С 4 по 6 августа в отряде Сахарова Лечицкий участвовал в бою у города Ажихэ. Командуя затем отдельным отрядом из 2 рот и 1 сотни охранной стражи КВЖД, Лечицкий выдержал 3 октября успешный бой с боксерами у д. Фонигоу, близ г. Куанченцзы. Когда в начале 1901 г. из войск южно-манчжурского отряда была организована экспедиция в Восточную Монголию, на г. Куло, Лечицкий командовал колонной, направленной для обеспечения важного ж.-д. узла в Кабанцзы.

Произведенный за боев. отличие в полковники, Лечицкий был назначен временно командующим 1-м Восточно-Сибирским стрелковым Е. В. полком и комендантом Мукдена. 2 сентября 1902 Лечицкий был назначен командиром 7-го Кавказского стрелкового батальона, но, не принимая его, 3 ноября получил в командование 24-й Восточно-Сибирский стрелковый полк.

Русско-японская война

С полком в сентябре 1904 г. и выступил из Ляояна к Фынхуанчену и далее на Ялу. 11 апреля Лечицкому было поручено охранять участок реки Ялу от с. Сындягоу до с. Кулуза, на протяжении 18 верст, с отрядом из батальона 24-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, роты 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, 1-й Восточно-Сибирской горной батареи и 2 сот. Уссурийского казачьего полка. Совершив форсированный переход в 44 версты, Лечицкий на рассвете 12 апреля прибыл к устью р. Амбихэ и занял своим отрядом назначенный участок, главным образом, против устья р. Амбихэ — пункта важной переправы. 18 апр. разыгрался Тюренченский бой. Совершенно не ориентированный из штаба Восточного отряда, Лечицкий только 19-го получил от китайцев сведения о нём и потому 20-го отошел, а 21-го поступил в состав правой колонны Восточного отряда, отступавшей на Модулинский перевал. 1 мая все части Восточног отряда отошли к Ляндансяну, оставив на перевалах передовые части, в том числе на Модулинском — отряд Лечицкого из 24-го В.-Сиб. стр. п. с 2 ор. и 1 сот. каз. 14 июня по приказанию начальника Вост. отряда 24-й В.-Сиб. стр. п. отошел к Тхавуану, образовав общий резерв. Не имея достоверных сведений о противнике, начальник Восточного отряда граф Келлер назначил в ночь на 21 июня усиленную рекогносцировку, во время которой Лечицкий с отрядом в 2 батальона должен был выяснить силы прот-ка на прав. гребне Уфангуанск. перевала. Вся разведка свелась к ряду отдел. штыков. схваток с заставами япон. сторож. охранения. Определив, что первый гребень Уфангуанск. перевала занимается целым полком, но без артиллерии, Л. в 5 ч 30 мин утра стал отходить. Было уже светло, и потому при отст-нии на Лидяпуза и далее вдоль большой дороги отряд Л. понес глав. потери — 12 оф. и 355 нижн. чин.; сам Л. был контужен руж. пулей прямо в прав. висок. 4 июля Л. принял участие в наст-нии части Вост. отряда (26 батальонов) к Уфангуанск. перевалу. За выдающееся муж-во в предшествующие бои Л. был награждён орденом святого Георгия 4 степени, а 11 авг. пожалован флигель-адъютантом к Его Императорскому Величеству. 10 авг. Л. со своим полком и 4 батареями занял прав. участок Ляндасянской позиции у д. Кофинцзы, а 13 авг. утром на позицию 24-го В.-Сиб. стр. п. начали наст-ние части 1-й бригады япон. гвардии генерала Ассады, поддержанные сильным артиллер. огнём, но потерпели полную неудачу. 8 раз японцы пытались овладеть окопами, но были отбиты дружн. усилиями доблестн. стрелков 24-го п., действовавших в замечат. связи с артиллерией под общ. руководством своего мужеств. ком-pa. Когда началось сосредоточение нашей армии у Ляояна, Лечицкий с полком составил один из авангардов III Сибирского корпуса, на которые была возложена тяжелая задача удерживать противника, пока не окончится переправа через Ванбатайский перевал всех обозов и артиллерии корпуса. С арьергардными боями Лечицкий 15 августа отошел на передовые Ляоянские позиции и расположился в окрестностях д. Мындяфан, а 16 августа занял участок на Цофантуньской позиции, который и оборонял упорно в дни Ляоянского сражения.

Во время шахейского наступления Лечицкий вошел в состав левой колонны III Сибирского корпуса и с 25 по 30 сентября участвовал в действиях этого корпуса у Бенсиху. В самом начале Мукденской операции, как только обнаружилось наступление японцев против Цинхеченского отряда, главнокомандующий направил из 2-й армии на поддержку бригаду генерал-майора Данилова (23-й и 24-й полки), которая в ночь на 15 февраля 1905 г. заняла позиции на Цанданских высотах, у д. Кудяза. На этих позициях до 23 февраля Лечицкий, совместно с другими частями отряда генерала Данилова, мужественно отбивал все атаки врага, пока не последовало приказание об отходе 1-й армии за реку Хуанхэ.

12 мая 1905 года Лечицкий был произведен за боевые отличия в генерал-майоры, а 5-го августа назначен командиром 1-й бригады 6-й В.-Сиб. стрелковой дивизии. 15 августа он был зачислен в Свиту Его Величества; 10 марта 1906 Лечицкий был назначен командующим 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией, а 21 июля — командующим 1-й гвардейской пехотной дивизией. 12 декабря 1906 года ему Выс. пожалован мундир 24-го В.-Сиб. стрелкового полка, 26 августа 1908 г. он был назначен командующим XVIII армейским корпусом. 5 октября 1908 произведен в генерал-лейтенанты и в декабре 1910 года назначен командующим войсками Приамурского военного округа. С 1913 года — генерал от инфантерии.

Первая мировая война

В начале войны Лечицкий командовал группой войск, направленной на помощь 4-й армии после её неудачи у Красника. 9 августа 1914 назначен командующим 9-й армией (начальник штаба генерал-лейтенант А. А. Гулевич), действовавшей на правом фланге Юго-Западного фронта. Командовал армией в Галицийской битве, Варшавско-Ивангородской операции, Брусиловском прорыве.

Судьба после революции

После Февральской революции оставил командование армией. С 18 апреля 1917 года в распоряжении военного министра. С 7 мая 1917 года в отставке.

3 декабря 1919 года арестовывался за спекуляцию продуктами, но на следующий день был освобождён. С 1920 года в РККА. С января 1921 года инспектор пехоты и кавалерии Петроградского ВО.

В 1921 году арестован, содержался в Таганской тюрьме Москвы, где и умер в заключении. По другим данным, вторично арестован 08 марта 1920 года, как руководитель контрреволюционной военной организации. Осужден на 2 года заключения. Умер 02 февраля 1921 года в 1-й Московской тюремной больнице.

Мнения и оценки

Маршал А. М. Василевский в воспоминаниях:

9-й армией командовал генерал П. А. Лечицкий, единственный в то время командующий армией, вышедший не из офицеров Генерального штаба, то есть не получивший высшего военного образования. Но зато это был боевой генерал: в русско-японской войне он командовал полком и был известен в войсках как энергичный военачальник…

Генерал Лечицкий часто бывал в войсках, и мне не раз приходилось видеть его в различной фронтовой обстановке. Малоразговорчивый, но довольно подвижный, мне, молодому офицеру, он показался, однако, несколько дряхлым.

— [militera.lib.ru/memo/russian/vasilevsky/03.html ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА. Мемуары. Василевский А.М. Дело всей жизни]

Награды

Источники

  1. ↑ Некролог протоиерея Алексия Лечицкого см.в: Всероссийский церковно-общественный вестник №14 от 18 января 1917 года с.3

Напишите отзыв о статье "Лечицкий, Платон Алексеевич"

Ссылки

  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=322 Лечицкий, Платон Алексеевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Лечицкий, Платон Алексеевич

Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Лечицкий,_Платон_Алексеевич&oldid=81258390»