Леши, Хаджи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хаджи Леши
алб. Haxhi Lleshi

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Первый справа — Хаджи Леши. 1943 год</td></tr>

Министр внутренних дел НРА
1 августа 1953 года — 22 ноября 1982 года
Предшественник: должность учреждена
Преемник: Кочи Дзодзе
Председатель президиума Народного собрания НРА/НСРА
1 августа 1953 года — 22 ноября 1982 года
Предшественник: Омер Нишани
Преемник: Рамиз Алия
 
Рождение: 19 октября 1913(1913-10-19)
Дибра (область)
Смерть: 1 января 1998(1998-01-01) (84 года)
Тирана
Образование: Белградский университет

Хаджи Леши (алб. Haxhi Lleshi; 19 октября 1913, Дибра (область) — 1 января 1998, Тирана) — албанский коммунистический политик и государственный деятель, член политбюро ЦК АПТ, первый министр внутренних дел НРА и начальник Сигурими. С 1953 по 1982 — председатель президиума Народного собрания НРА/НСРА, формальный глава государства. Принадлежал к ближайшему окружению Энвера Ходжи. Был отстранён от должности после гибели Мехмета Шеху. После падения коммунистического режима в Албании привлекался к судебной ответственности. Приговорён к пожизненному заключению за преступления против человечности. Освобождён по возрасту и состоянию здоровья.





Происхождение

Родился в селе Решан на северо-востоке Албании в мусульманской семье богатого землевладельца[1]. Семейство Леши участвовало в республиканском движении против короля Зогу и вынуждена была эмигрировать. До 1941 года Хаджи Леши проживал под югославским Дебаром, занимался сельским хозяйством.

Незадолго до германского вторжения в Югославию Хаджи Леши при поддержке югославских военных сформировал албанский вооружённый отряд и атаковал итальянских оккупантов под Поградецом. Затем отряд Леши вместе с югославами участвовал в обороне Дебара от немецких войск.

Партизанский командир

Вновь прорвавшись в Албанию, Хаджи Леши примкнул к партизанскому движению против итальянских и немецких оккупантов[2]. Леши являлся одним из ведущих командиров Национально-освободительной армии, командовал ударной штурмовой бригадой. Был удостоен звания Народный герой. Военная биография Хаджи Леши до наших дней вызывает уважение многих албанцев.

Хаджи Леши вступил в Коммунистическую партию Албании (КПА; с 1948 — Албанская партия труда, АПТ). 20 марта 1943 года он принял под своё командование отдельную «дивизию внутренней безопасности», впоследствии преобразованную в коммунистическую спецслужбу Сигурими. Это формирование превратилось в вооружённую опору первого секретаря ЦК КПА Энвера Ходжи, его командир — в одного из приближённых коммунистического лидера.

Партийно-государственный руководитель

22 октября 1944 Хаджи Леши получил пост министра внутренних дел во временном правительстве Энвера Ходжи. 11 января 1946 стал министром внутренних дел провозглашённой Народной Республики Албании. На период его министерства пришлась первая волна репрессий против противников нового режима, националистов из Балли Комбетар, монархистов, «буржуазных элементов» и албанских католиков.

23 марта 1946 во главе МВД и Сигурими стал Кочи Дзодзе. Хаджи Леши оставался членом политюро ЦК КПА и влиятельным депутатом Народного собрания. В 1948 году Леши поддержал Ходжу в разрыве с титовской Югославией и расправе с албанскими «титовцами» во главе с Дзодзе. В то же время, как явствует из отчёта ЦРУ США, датированного октябрём 1952, Хаджи Леши являлся связью югославской разведки и Иосипа Броз Тито в Тиране (наряду с Дали Ндреу и Мюслимом Пезой)[3].

1 августа 1953 года Хаджи Леши был избран председателем президиума Народного собрания, что формально означало статус главы государства. Считался 3-м человеком в партийно-государственной иерархии после первого секретаря ЦК АПТ Энвера Ходжи и премьер-министра Мехмета Шеху[4]. Леши последовательно проводил политику сталинизма и ходжаизма. Под его председательством Народное собрание оформляло партийные решения о централизации управления и экономики, коллективизации сельского хозяйства, политических репрессиях (в том числе против сторонников хрущёвской оттепели, включая генерала Ндреу), запрете религии, разрыве с хрущёвским СССР и переориентации на маоистскую КНР, наконец, о разрыве с Китаем после начала реформ Дэн Сяопина.

После гибели Мехмета Шеху в декабре 1981 года Энвер Ходжа произвёл перестановки в высшем партийно-государственном руководстве. На сторонников покойного премьера обрушились репрессии. 22 ноября 1982 Хаджи Леши был снят с поста председателя президиума Народного собрания и заменён Рамизом Алией. Леши был дистанцирован от политического руководства, но репрессиям не подвергся.

Осуждение и освобождение

Массовые протесты 19901991 привели к падению коммунистического режима в Албании. Хаджи Леши сохранял заметный авторитет, особенно на северо-востоке страны. Он принял участие в преобразовании АПТ в Социалистическую партию Албании и был избран в албанский парламент на многопартийных выборах 1991 года[5].

В 1996 году группа высокопоставленных функционеров АПТ и Сигурими была привлечена к суду по обвинению в «геноциде и преступлениях против человечности». Приговоры выносились суровые, вплоть до смертной казни, однако вскоре смягчались. 82-летний Хаджи Леши был приговорён к пожизненному заключению, но через месяц, 24 июля 1996, освобождён под залог с учётом возраста и состояния здоровья[6].

Последние полтора года жизни Хаджи Леши провёл в Тиране. Скончался в первый день 1998 возрасте 84 лет.

Напишите отзыв о статье "Леши, Хаджи"

Примечания

  1. Robert Elsie. Historical dictionary of Albania. — 2-е изд.. — The Scarecrow Press, Inc., 2003. — С. 280. — ISBN 978-0-8108-6188-6, 978-0-8108-7380-3.
  2. Haxhi Lleshi. Vite, njerëz, ngjarje. Tirana: Dituria, 1996.
  3. [www.panorama.com.al/cia-zbardh-sekretet-tito-kishte-lidhje-ne-tirane-me-haxhi-lleshin-e-myslym-pezen/ CIA zbardh sekretet: Tito kishte lidhje në Tiranë me Haxhi Lleshin e Myslym Pezën]
  4. [bjoerna.net/Kadare/ALB-Chou-En-Lai-1976.jpg Фото: Мехмет Шеху, Энвер Ходжа, Хаджи Леши (слева направо). Январь 1976, траур по Чжоу Эньлаю]
  5. [www.shekulli.com.al/p.php?id=21941 Ju rrëfej Haxhi Lleshin, pengu për vdekjen e tij pas daljes nga burgu]
  6. [www.hri.org/news/balkans/ata/1996/96-07-30.ata.html#03 Nine Senior Ex-Communists Face Trial]

Отрывок, характеризующий Леши, Хаджи

Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.