Ле Лоррен, Луи

Луи-Жозеф Ле-Лоррен (Louis-Joseph Le Lorrain; 1715—1759) — французский художник и гравёр.

Приобретя художественные навыки в мастерской Жака Дюмона, в 1739 г. выиграл Римскую премию, которая позволила ему жить в Риме до 1749 года. Во время пребывания в Италии выполнял зарисовки и каприччио на темы античной архитектуры. Любопытны эскизы для маскарада китайских костюмов, иллюстрирующие зарождение моды на шинуазри.

По возвращении на родину за картину «Амур превращает нимфу Перистерию в голубку» (1756) получил звание академика живописи и скульптуры. Гравировал несколько картин Ж. Ф. де Труа. Готовил для гобеленовой мануфактуры в Обюссоне рисунки на сюжеты из Лафонтена и Ариосто.

Известный знаток античного искусства граф Келюс поручил Ле-Лоррену раскрыть секрет древнеримской живописи по воску. В 1755 г. художник представил в Салоне два первых опыта в этой давно забытой технике.

В Петербурге

В 1758 г. Ле-Лоррен был приглашен И. И. Шуваловым в только что основанную Императорскую академию художеств, где и занял место директора. По дороге в Петербург корабль, на котором находился художник, попал в руки англичан, и Лоррен лишился всего своего багажа. По этому поводу Шувалов писал канцлеру М. И. Воронцову:

Покорнейше прошу, Ваше Сиятельство, приказать мне, какой успех сделало Ваше милостивое старание о возвращении взятых англичанами товаров или, лучше сказать, всех рисунков, моделей и пожитков живописца Лоррена. Сей последний в крайней бедности находится и не знает, что делать.

По приезде в Петербург француз заболел и меньше чем через год умер. Из выполненных в России работ известны три декоративных панно под названием «Игры амуров». Он написал несколько портретов императрицы Елизаветы такой тонкой работы, что подмастерье Юдин почти ослеп, работая с одного из них матрицу на монетном дворе, и всё-таки не передал всех нюансов рисунка. Современное местонахождение этих портретов неизвестно.

По сведениям Я. Штелина, уроки у Ле-Лоррена брал начинающий живописец Ф. Рокотов. Его сын Жан-Батист Ле-Лоррен работал во Франции гравёром.

Источники

• Ле-Лоррен, Луи-Жозеф // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Ле Лоррен, Луи

Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.