Ле Грант, Ричард
| Ричард ле Грант Richard le Grant | |
| Архиепископ Кентерберийский | |
| Епископское посвящение | 10 июня 1229 |
|---|---|
| Интронизация | 23 ноября 1229 |
| Конец правления | 3 августа 1231 |
| Предшественник | Стивен Лэнгтон |
| Преемник | Эдмунд Рич |
| Умер | 3 августа 1231 |
Ричард ле Грант, иначе Ричард ле Гранд, Ричард Грант, Ричард Магнус (англ. Richard le Grant, Richard le Grand, Richard Grant, Richard Magnus; ум. 3 августа 1231) — 45-й архиепископ Кентерберийский (1229—1231).
Биография
Ричард ле Грант предположительно был уроженцем Нейзинга[en] (Эссекс), имел брата Уолтера и сестру Агнес. Сведения о его церковной карьере до 16 декабря 1220 года, когда он впервые упоминается в качестве канцлера и руководителя школ Линкольнского собора, весьма скудны. 19 января 1229 года он получил назначение на Кентерберийскую архиепископскую кафедру, остававшуюся вакантной после смерти архиепископа Стивена Лэнгтона в 1228 году, и получил поддержку Папы римского Григория IX (в отличие от избранного ранее монахами Кентерберийского собора Уолтера д’Эйншема)[1].
В архиепископской должности Ричард ле Грант продолжил дело Стивена Лэнгтона, зарекомендовав себя сторонником очищения церкви от злоупотреблений и освобождения её от влияния государственной власти. В 1230 году он воспротивился решению короля Генриха III о распространении на священнослужителей налога, установленного для финансирования похода на Пуату.
Отстаивая границы земельных владений Кентерберийской кафедры, Ричард ле Грант вступил в конфликт с королевским юстициарием Хьюбертом де Бургом и самим Генрихом III из-за прав на город и замок Тонбридж[2]. Потерпев поражение, он отлучил от церкви всех причастных к захвату церковных земель, исключая только короля.
Весной 1231 года Ричард ле Грант отправился в Рим, рассчитывая получить поддержку Папы в задуманных им реформах, которые в числе прочего включали освобождение священнослужителей от участия в структурах государственной власти и в работе королевских судов в ущерб их духовным обязанностям. Кроме того, он надеялся преодолеть явление религиозного плюрализма.
Он добился успеха своей миссии, но на обратном пути в Англию умер 3 августа 1231 года и был похоронен в Сан-Джемини (Умбрия)[1].
Напишите отзыв о статье "Ле Грант, Ричард"
Примечания
- ↑ 1 2 C. H. Lawrence. [www.oxforddnb.com/view/article/11283/?back=,29148 Grant Richard]. Oxford Dictionary of National Biography
- ↑ Carpenter E., Hastings A. Cantuar: The Archbishops in Their Office. — Continuum, 1997. — P. 68.
Ссылки
- C. H. Lawrence. [www.oxforddnb.com/view/article/11283/?back=,29148 Grant Richard]. Oxford Dictionary of National Biography
Отрывок, характеризующий Ле Грант, Ричард
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
