Лжецарь (фильм)

Лжецарь
Лажни цар
Жанр	исторический, драма
Режиссёр	Велимир Стоянович
Автор сценария	Ратко Джурович
В главных ролях	Раде Маркович Радомир Плаович Любиша Йованович Люба Тадич
Оператор	Франо Водопивец
Композитор	Крешимир Баранович
Кинокомпания	"Ловчен-фильм" (СФРЮ)
Длительность	94 мин.
Страна	СФРЮ
Год	1955
IMDb	ID 0179932
Выход фильма «Лжецарь» (оригинальное название — Лажни цар)

К:Фильмы 1955 года

«Лжецарь» (серб. Лажни цар) — югославский исторический художественный фильм, снятый осенью 1955 года режиссёром Велимиром Стояновичем на черногорской киностудии «Ловчен-фильм».

Первый полнометражный художественный фильм в истории черногорской кинематографии.

Сюжет

Фильм посвящён Степану Малому, самозванцу, выдававшему себя за русского императора Петра III. Став царём Черногории, Стефан Малый успешно боролся с турецкой и венецианской экспансиями, провёл ряд реформ, выступал за отмену кровной мести и братоубийственной борьбы. Жизнь главного героя фильма заканчивается трагически: его убивает слуга, турецкий наёмник.

Фильм, в целом, следует исторической канве событий, представляя главного героя как доброго и скромного человека, согласившегося выступить в роли Петра III из-за уговоров нескольких черногорцев.

В ролях

• Раде Маркович — Стефан Малый
• Радомир Плаович — князь
• Васо Перишич — Капитан
• Люба Тадич — священник
• Любиша Йованович — аббат
• Виктор Старчич — Станко
• Страхинья Петрович — епископ
• Боро Бегович
• Бранко Плеша
• Джоко Бегович
• Петар Бегович

Ссылки

• «Лжецарь» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Лжецарь (фильм)

22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.