Лже-Маргарет

Лже-Маргарет — подлинное имя неизвестно, (ок. 1260 — 1301) — самозванка, выдававшая себя за Маргарет Норвежскую Деву, королеву шотландцев. Казнена.

Предыстория

Принцесса Маргарет была дочерью норвежского короля Эйрика Магнуссона и Маргариты, дочери шотландского короля Александра. Она родилась, вероятно, в апреле 1283 года. Считается, что королева Маргарита умерла при родах, и король сам вынужден был воспитывать дочь, однако источники сильно расходятся в этом вопросе. Несомненно, что юная Маргарет очень рано лишилась матери, и отец вынужден был воспитывать её сам.

Ребенку исполнилось два года, когда погиб, упав с лошади в темноте её дед, король Шотландии Александр III. Его жена, королева Иоланда де Дре, осталась беременной, однако же родила мёртвого ребёнка (по другим сведениям, беременность оказалась ложной), и в Шотландии началась борьба за власть.

В конце концов, противоборствующие партии сошлись на том, что править страной должна внучка Александра — Маргарет, а так как двухлетняя девочка не в состоянии была это делать сама, до её совершеннолетия назначался регентский совет из шести высших вельмож.

Далеко идущий план предусматривал также соединение Англии и Шотландии через брак Маргарет с принцем Эдуардом, будущим королём Англии.

Однако же ничто из задуманного не воплотилось в жизнь. Маргарет, Норвежская Дева, как её называли в Шотландии, умерла по пути в своё королевство. Тело её было возвращено на родину и похоронено рядом с матерью в Церкви Христа. Смерть шестилетней королевы послужила началом бурной череды междоусобиц и борьбы за власть в Шотландии и в конечном итоге серии войн за независимость страны.

Появление

Смерть малолетней королевы вдали, где-то в пути, на Оркнейских островах, отсутствие официальных объяснений — чем она болела, как умерла, отсутствие свидетелей — всё это вызвало пересуды и слухи и, конечно же, готовило почву для самозванки, не преминувшей вскоре явиться.

В дальнейшем отец Маргариты, король Эйрик, женился вторично на Изабелле Брюс, также представительнице шотландского королевского дома. Она умерла в 1299 году, оставив после себя дочь Ингеборг. В том же году он скончался и на троне оказался его брат Хакон.

В следующем 1300 году в Бергене появляется неизвестная женщина, выдающая себя за Маргарет Норвежскую Деву. Она прибыла на корабле из Любека, Германия, вместе со своим мужем-немцем.

История её мнимой смерти и «воскрешения» выглядит следующим образом. Маргарет на пути в Шотландию сопровождала фрейлина двора фру Ингеборг Эрлингсдаттер, её муж Тор Хаконсон и норвежский епископ Андфинн. Претендентка уверяла, что некие шотландцы, заинтересованные в том, чтобы трон достался их ставленнику, подкупили её сопровождающих, и во время стоянки на Оркнейских островах было объявлено о болезни, а затем о смерти принцессы. На деле «шотландцы» отвезли её в Германию, где она благополучно вышла замуж и ныне требовала для себя прав на шотландскую и норвежскую короны.

Краткая запись о самозванке содержится в Исландской Хронике за 1300 г.

Год 1300 от Р. Х. Затем появилась немка, назвавшаяся дочерью короля Эйрика и Маргариты, дочери короля Шотландии Александра III, и утверждавшая, что её продала фру Ингеборг Эрлингсдаттер. Обручение <Ингеборг>, дочери короля Эйрика, с Иоанном Магнуссоном, ярлом Оркнейским.

Нет сомнений, что речь шла о самозванке. По сохранившимся письмам епископа Бергена, ей было на вид около 40 лет, в пепельных волосах претендентки просвечивала седина. Принцессе, останься она жива, исполнилось бы в этом году 17.

Процесс и казнь

Король Хакон немедленно приказал арестовать самозванку и тщательно расследовать её происхождение и реальные цели. К сожалению, следственные документы до нас не дошли, как, впрочем, не дошло и подлинное имя Лже-Маргарет. Известно только, что её поддержали мелкие дворяне и часть духовенства, но вельможи двора предпочли остаться в стороне от авантюры с более чем сомнительными шансами на успех. Впрочем, Мунк, пытавшийся реконструировать историю Лже-Маргарет, предполагает, что за её спиной стояли куда более серьёзные силы, вероятно, дворянские верхи, недовольные самовластием короля Хакона, и немецкие купцы. Называет он и имя — Аудун Хуглейксон. Этот королевский юрист, представлявший Эйрика при нескольких иностранных дворах, оказался замешанным в заговоре против Хакона, однако же был помилован, дав клятвенное обещание больше никогда не выступать против короля. Возможно, считает Мунк, мятежный вельможа отнюдь не оставил своих намерений. В противном случае, считает он, невероятно предположить, чтобы самозванка на свой страх и риск явилась в чужую страну требовать для себя короны.

Строго говоря, Хакону нечего было опасаться, по закону о престолонаследии он, как старший, имел преимущество перед дочерью короля (даже если предположить, что она осталась бы жива). Другое дело, что потенциальные инсургенты могли проигнорировать закон о престолонаследии и возвести на трон ту, которая оказалась бы орудием в их руках. С этой точки зрения Лже-Маргарет, иностранка, авантюристка, имела явное преимущество перед законной королевской дочерью Ингеборг.

Так или иначе, несомненно, что Лже-Маргарет и её муж были арестованы и находились под следствием до Рождества следующего, 1301 года. Королевский суд приговорил её к сожжению на костре как самозванку, её мужа — к обезглавливанию. Вновь сошлемся на свидетельство Исландской Хроники:

Год 1301 от Р. Х. Затем указанная женщина, назвавшая себя дочерью короля Эйрика, была сожжена, а её муж обезглавлен.

В январе 1302 г., менее чем через месяц после казни самозванки, был повешен Аудун Хуглейксон. Мунк считает, что он был казнен как вдохновитель неудавшегося переворота.

18 годами позже в Исландской Хронике появляется запись, в которой речь снова идёт о Лже-Маргарет:

Год 1319 от Р. Х. Смерть Хафлиди Стейнссона, священника из Брейдаболстада. Названный священник служил здесь [в Бергене] при дворе короля Эйрика и присутствовал при отправке в Шотландию дочери короля; о чем свидетельствовала она сама, перед тем как была сожжена в Нордессе. «Когда меня, — сказала она, — провожали в Шотландию, я прошла через эти самые ворота. Здесь была в то время высокая Церковь Апостольская, а исландский священник по имени Хафлиди служил моему отцу. Когда хор закончил свою песнь, он возгласил „Veni Creator“, и гимн закончился к тот самый момент, когда я взошла на корабль». Тому свидетелем сам Хафлиди, такими словами он передавал её последние речи перед сожжением в Нордессе.

Церковь Св. Маргариты в Бергене

После сожжения Лже-Маргарет в Бергене возник и не менее сотни лет упорно держался культ святой мученицы Маргариты, дочери короля. Несмотря на запрещение епископа, люди упорно тянулись на место казни, чтобы поклониться её праху. 60 лет спустя на этом месте была выстроена церковь, вероятно, срубленная из дерева. Церковь быстро богатела, наследуя имущество по многочисленным купеческим завещаниям (последнее из которых датировано 1515 годом). Службы в ней шли до времени Реформации, когда среди прочих католических церквей Margarettkirchen, церковь Св. Маргариты-мученицы, была разрушена до основания.

Последним стоит привести письмо епископа Аудфинна, сопровождавшего настоящую Маргарет в Шотландию, и позже пытавшегося запретить культ мученицы Маргариты:

1 февраля, 1320 г., Берген

Против паломничества в Нордес, к церкви Св. Маритты.

Всем друзьям Господа ныне здравствующим и тем, кому родиться надлежит, читающим и слушающим это письмо, от Аудфинна, милостию Божией епископа Бергена, святое благословение.

Мудрейшие люди земли нашей ставят нам в упрек, что мы попускаем столь великому количеству безумцев быть вовлеченному в <паломничество> столь нелепое, и указуют, что долг наш наставлять паству истинной вере, в то время как вы поверяете свои надежды и упования этому дьявольскому отродью. Со стыдом мы вынуждены лицезреть как эту женщину, словно святую мученицу господню, облекают покровом святости и поклоняются ей, в суетности своей забыв о том, что она была схвачена и казнена за предательство. Воистину, она звала себя дочерью и наследницей блаженной памяти короля Норвегии и повелителя нашего Эйрика, но явлены были её лицемерие и ложь, и по приговору лучших людей Норвегии она была сожжена у столба, в Нордессе, где преступников казнят смертью.

Да познают правду все чистые сердцем, и да будет мне порукой имя Господне, что она не была дочерью короля Эйрика и королевы Маргариты, ибо родилась на двадцать лет ранее того дня, когда король Эйрик праздновал свою свадьбу с королевой Маргаритой. Было ему тогда 13 зим, и посему не мог король Эйрик быть отцом женщины столь старой. И не было у него других детей, кроме той дочери от королевы Маргариты, что повинуясь отцовской воле, отплыла в Шотландию и умерла по прибытии на Оркнейские острова, на руках епископа Наве, в присутствии многих из лучших людей Норвегии, что сопровождали её из самой Норвегии по приказу её отца.

И когда Господь принял её душу, указанные епископ и рыцарь Тор и другие также привезли её тело в Берген, где её отец приказал открыть гроб и лицезрел свою дочь и удостоверился, что это была она. И приказал похоронить её рядом с королевой Маргаритой в каменном склепе у северной стены под хорами.

Но некоторые из духовных лиц притворились, будто узнали в указанной женщине, приехавшей в Берген из Любека, что в Германии, седовласой, с белой головой, <подлинную принцессу Маргарет>. И посему не можем мы далее терпеть эту жалкую ложь и, как было указано ранее, молчанием своим поощрять молитвы, возносимые словно святой этой женщине, сожжённой в Нордессе. Приказываем, чтобы отныне церковь эта называлась именем Св.Михаила, судии грехов моих и ваших. Именем Бога и всех святых запрещаем отныне всем и каждому из вас под угрозой наказания в этой святой церкви молиться указанной жене и славить имя её подношениями, паломничеством и постом. Но если кто-то из вас дерзнет заявить, что именем её совершались чудеса (что не было до сих пор обнаружено), должно ему будет предстать перед нашим судом и судом лучших людей сей страны, дабы мы могли удостовериться в истине или лживости его слов.

Писано в Бергене в канун Сретения в год от Рождества Христова MCCC и ХХ.

Литература

• Церковь Св. Маргариты (статья посвящена Маргарет Норвежской деве и Лже-Маргарет)[www.histos.no/bergen/vis.php?id=42&spr]
• Маргарет Норвежская Дева и Лже-Маргарет ads.ahds.ac.uk/catalogue/adsdata/PSAS_2002/pdf/vol_010/10_403_419.pdf

Отрывок, характеризующий Лже-Маргарет

– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.