Либерализация цен в России

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Либерализа́ция цен или отпуск цен — элемент экономической политики российского правительства в начале 1990-х годов, заключавшийся в ослаблении государственного регулирования в области ценообразования.





История

В прежние годы в экономике СССР применялись регулируемые государственные цены на абсолютное большинство производимых товаров (работ, услуг). Обсуждения среди высшего руководства страны о возможности перехода к свободным ценам начались за несколько лет до распада СССР. На заседании Политбюро ЦК КПСС 3 ноября 1989 года Н. И. Рыжков высказал мысль, что продовольственная проблема в стране не будет решена, «если к 1991 году не подойдем к свободным ценам»[1]. В 1991 г. кризис привёл к утрате контроля за ростом денежной массы в народном хозяйстве, а продолжающийся производственный спад — к сокращению объёма товарного предложения. Попытки постепенного перехода от установленных цен к договорным[2] проблему не решили. К концу 1991 г. отношение денежной массы к товарному предложению достигло трёхкратного уровня, что свидетельствовало об угрожающем экономическом неравновесии. Это проявлялось в нарастающем товарном дефиците, в особенности продовольствия в крупных городах. Для большинства специалистов стало очевидным, что необходим переход народного хозяйства страны на рыночные рельсы, который потребует отказа от государственного регулирования в области ценообразования. Предполагалось передать функции ценообразования непосредственно субъектам предпринимательской деятельности, устанавливающим цену под влиянием конкуренции, исходя из существующего спроса и предложения.

Отпуск цен являлся первым пунктом программы неотложных экономических реформ Бориса Ельцина, предложенной V съезду народных депутатов РСФСР, состоявшемуся в октябре 1991 года. Предложение об отпуске цен встретило безоговорочную поддержку съезда (878 голосов «за», и только 16 «против»)[3].

Фактически радикальная либерализация потребительских цен была осуществлена 2 января 1992 года в соответствии с Указом Президента РСФСР от 03.12.1991 N 297 «О мерах по либерализации цен»[4] и Постановлением Правительства РСФСР от 19.12.1991 N 55 «О мерах по либерализации цен»[5], в результате чего 90 % розничных цен и 80 % оптовых цен были освобождены от государственного регулирования. При этом контроль за уровнем цен на ряд социально значимых потребительских товаров и услуг (хлеб, молоко, общественный транспорт) был оставлен за государством (и на некоторые из них сохраняется до сих пор). Поначалу наценки на такие товары были ограничены, однако в марте 1992 г. стало возможно отменять эти ограничения, чем воспользовалось большинство регионов. Помимо отпуска цен, начиная с января 1992 г. был осуществлён ряд других важных экономических реформ, в частности, либерализация зарплат, введена свобода розничной торговли и др.

Изначально перспективы либерализации цен вызывали серьёзные сомненияК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4537 дней], поскольку способность рыночных сил определять цены на товары была ограничена целым рядом факторов. Прежде всего, либерализация цен началась до приватизации, так что народное хозяйство преимущественно находилась в собственности государства[6]. Во-вторых, реформы были начаты на федеральном уровне, в то время как контроль за ценами традиционно осуществлялся на местном уровне, и в ряде случаев местные власти предпочли сохранить этот контроль напрямую, несмотря на отказ со стороны правительства предоставлять субсидии таким регионам. В январе 1995 г. цены на около 30 % товаров продолжали так или иначе регулироваться. Например, власти оказывали давление на приватизированные магазины, используя тот факт, что земля, недвижимость и коммунальные услуги по-прежнему оставались в руках у государства. Местные власти также создавали препятствия для торговли, например, запрещая экспорт продовольствия в другие области. В-третьих, возникли могущественные преступные группировки, которые блокировали доступ на существующие рынки и собирали дань путём рэкета, тем самым искажая рыночные механизмы ценообразования. В-четвёртых, плохое состояние средств связи и высокие транспортные расходы осложняли способность предприятий и отдельных граждан эффективно реагировать на рыночные сигналы. Несмотря на эти трудности, на практике рыночные силы стали играть значительную роль в ценообразовании, и неравновесие в экономике начало уменьшаться[7].

Последствия

Либерализация цен стала одним из важнейших шагов на пути перехода экономики страны на рыночные принципы. По утверждению самих авторов реформ, в частности, Гайдара, благодаря либерализации магазины страны в достаточно короткое время наполнились товарами, увеличились их ассортимент и качество, были созданы главные предпосылки для формирования в обществе рыночных механизмов хозяйствования[8]. Как писал сотрудник института Гайдара Владимир Мау, «главное, чего удалось добиться в результате первых шагов экономических реформ — преодолеть товарный дефицит и отвести от страны угрозу надвигающегося голода зимой 1991—1992 года, а также обеспечить внутреннюю конвертируемость рубля»[9].

До начала реформ представителями Правительства России утверждалось, что либерализация цен приведёт к их умеренному росту — корректировке между спросом и предложением. Согласно общепринятой точке зрения, фиксированные цены на потребительские товары были в СССР занижены, что вызывало повышенный спрос, а это, в свою очередь, — нехватку товаров. Предполагалось, что в результате коррекции товарное предложение, выраженное в новых рыночных ценах, будет выше старого примерно в три раза, что обеспечит экономическое равновесие.

Однако либерализация цен не была согласована с монетарной политикой. Вследствие либерализации цен к середине 1992 года российские предприятия остались практически без оборотных средств[10]. Начиная с апреля, Центробанк начал осуществлять масштабную выдачу кредитов сельскому хозяйству, промышленности, бывшим советским республикам и эмиссию для покрытия дефицита бюджета. За этим последовала инфляция, которая по итогам 1992 года составила 2600 %. По мнению, Андрея Илларионова столь высокая инфляция имела своими причинами повышение государственных расходов в год либерализации почти на 14 % ВВП и то, что в год либерализации не была проведена денежная реформа. Илларионов таким образом делает упор на принципиальном отличии политики Гайдара от политики других постсоциалистических правительств.[11] Польский экономист Лешек Бальцерович возлагает вину за негативные последствия либерализации цен и других российских экономических реформ на политические конфликты, помешавшие нормальной работе правительства.[12]

Либерализация цен привела к галопирующей инфляции, обесцениванию заработной платы, доходов и сбережений населения, росту безработицы, а также к усилению проблемы нерегулярности выплаты заработков[13]. Сочетание этих факторов с экономическим спадом, выросшего неравенства в доходах и неравномерного распределения заработков между регионами привело к стремительному падению реальных заработков для значительной части населения и её обнищанию[14]. Доля бедных и очень бедных домашних хозяйств между 1992 и 1995 гг. увеличилась с 33,6 % до 45,9 %[14].

Кроме того, гиперинфляция привела к слишком резкому падению покупательского спроса, что поначалу только усугубило экономический спад. В 1998 г. ВВП на душу населения составлял 61 % от уровня 1991 г.[15] — эффект, который стал неожиданностью для самих реформаторов, ожидавших от либерализации цен противоположного результата[8], однако который в меньшей степени наблюдался и в других странах, где была проведена «шоковая терапия».

Объясняя причины высокой инфляции, реформаторы утверждали, что они не были связаны с собственно либерализацией цен[8][16]. В качестве таких причин они приводили политическое давление, прежде всего со стороны Верховного Совета, которое вынуждало проводить эмиссию денег, а также приток рублей, напечатанных в соседних республиках.

По мнению ряда экономистов, в условиях практически полной монополизации производства, либерализация цен фактически привела к смене органов, которые их устанавливают: вместо государственного комитета этим стали заниматься сами монопольные структуры, следствием чего являлось резкое повышение цен и одновременное снижение объёмов производства[17][18]. Таким образом проявился типично монопольный эффект[18]. По мнению сотрудника МичГАУ Б. И. Смагина, государственная система ценообразования была фактически заменена не рыночной, а монопольной, свойством которой является повышенный уровень рентабельности при низком объёме выпуска продукции, что в свою очередь приводит к ускорению инфляции и к сокращению производства[18]. По мнению экономиста Г. А. Явлинского, монополии начали диктовать цены реализации и закупочные цены на сырье, что дало толчок гиперинфляции, избежать этого можно было, дав населению перед началом либерализации цен возможность на приобретение средств производства — магазинов, земли, грузового автотранспорта. То есть, проведя малую приватизацию.[17]

По мнению ряда экономистов, либерализация цен привела к тому, что рост цен значительно обогнал рост денежной массы, следствием чего являлось её реальное сжатие.[19][20] Так, за 1992—1997 годы индекс-дефлятор ВВП и индекс потребительских цен выросли примерно в 2400 раз, в то же время агрегат денежной массы М2 увеличился примерно в 280 раз.[19] В результате «реальная» денежная масса сократилась в 8 с лишним раз.[19][20] При этом не произошло такого же увеличения скорости оборачиваемости денег, что могло бы компенсировать сжатие.[19] Положение усугублялось тем, что в результате приватизации на денежную массу легла дополнительная нагрузка по обслуживанию акций, облигаций и т. п., которые ранее не являлись объектами сделок.[19][20] Вследствие этих процессов к 2000 году денежная масса стала составлять около 15 % ВВП, при том, что в странах с переходной экономикой она составляла тогда 25-30 % ВВП, а в развитых странах — 60-100 % ВВП.[19] При нехватке денег они стали настолько дорогими, что реальный сектор экономики оказался оголён от финансовых ресурсов.[19] Отсутствие денег в экономике также ускорило развитие других негативных процессов: падения экономического роста, восполнения недостающей денежной массы суррогатами и усиления натурализации обмена (бартерных операций).[19][20]

По мнению экономиста С. Ю. Глазьева, не сопровождавшаяся созданием сдерживающих механизмов либерализация цен привела «не к созданию механизмов рыночной конкуренции, а к установлению контроля над рынком организованных преступных групп, извлекающих сверхдоходы путём взвинчивания цен», к тому же допущенные ошибки «спровоцировали гиперинфляцию издержек, которая не только дезорганизовала производство, но и привела к обесценению доходов и сбережений граждан».[21]

Критика

Гиперинфляция обесценила сбережения советского периода. Несмотря на принятые Верховным Советом РСФСР (а впоследствии и Госдумой) законы, согласно которым вклады в Сбербанке должны быть индексированы в соответствии с покупательной способностью рубля[22], Правительство неоднократно отказывалось признать за собой этот внутренний долг, ссылаясь на вероятные пагубные последствия для финансовой стабильности в стране[23]. Критики экономической политики правительства Гайдара, в том числе среди сторонников либеральных реформ, сравнивают этот процесс с конфискацией[24].

Предметом острой критики является то, что реформы были проведены без широкой общественной дискуссии, в которой бы участвовали сторонники альтернативных подходов. Ещё до либерализации цен выдвигались аргументы, что ей должна была предшествовать приватизация, которой, в свою очередь, должны были предшествовать институциональные реформы: прежде всего, обеспечение господства права и законодательной защиты частной собственности. Утверждается, что наличие жизнеспособного частного сектора (хотя бы малого бизнеса) привело бы к его росту после либерализации цен, что смягчило бы эффект падения производства («вьетнамский опыт»). Кроме того, денежная приватизация сама по себе способна изъять значительные средства у населения в обмен на акции крупных предприятий и тем самым восстановить баланс. Вторым, схожим по сути, предложением для решения проблемы экономического равновесия была продажа других форм госимущества: средств производства, земли, жилищного фонда и т. д. Третьей альтернативой была плавная либерализация, с частичным сохранением плановой экономики («китайский путь»), чтобы не допустить чрезмерного падения покупательского спроса. Сторонники этой точки зрения полагают, что ценообразование на важнейшие группы товаров должно было освобождаться от государственного контроля постепенно, в течение длительного промежутка времени[25].

На эту критику реформаторы отвечали, что они исходили из конкретных условий России конца 1991 г. Несмотря на то, что формально государство сохраняло значительный контроль над экономикой и обществом, фактически государственные органы не обладали реальной властью, а политический курс исполнительной власти вызывал сопротивление со стороны представительной власти — Верховного Совета. В таких условиях, с точки зрения реформаторов, ни проведение глубокой законодательной реформы, ни «китайский путь» не были возможны.

Другим предметом критики либерализации цен является лежащая в её основе концепция неолиберализма и неоклассической модели экономики, в особенности, роль цен в передаче информации на рынке

Напишите отзыв о статье "Либерализация цен в России"

Примечания

  1. [yeltsincenter.ru/sites/default/files/v-politbyuro-tsk-kpss.pdf В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985—1991)] / Сост. А. Черняев, В. Медведев, А. Вебер; Горбачев-Фонд. М.: Альпина Бизнес Букс, 2006. ISBN 5-9614-0354-8
  2. Постановление Совмина СССР от 12.11.1990 N 1134 «О переходе к применению договорных розничных цен на отдельные виды товаров народного потребления», Указ Президента СССР от 19.03.1991 N УП-1666 «О реформе розничных цен и социальной защите населения»
  3. Владимир Милов. [www.vedomosti.ru/opinion/news/1403086/problema_otvetstvennosti Владимир Милов: В чем ответственность политика]. // vedomosti.ru. Проверено 26 октября 2011. [www.webcitation.org/65RQMgMhC Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  4. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1218248 Указ Президента РСФСР от 03.12.1991 N 297 «О мерах по либерализации цен»]
  5. [government.consultant.ru/page.aspx?8411;1216981 Постановление Правительства РСФСР от 19.12.1991 N 55 «О мерах по либерализации цен»]
  6. Исключение составляла только торговля на продуктовых рынках, которая вносила очень небольшой вклад в экономику страны.
  7. Berkowitz D., DeJong D. N., Husted N. Quantifying Price Liberalization in Russia // Journal of Comparative Economics — 1998. — Vol. 26, No. 4. — P. 735. DOI:10.1006/jcec.1998.1555
  8. 1 2 3 Экономика переходного периода. 1998
  9. Мау В. 1999
  10. [www.ecsocman.edu.ru/data/444/693/1219/ch8.pdf «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)» Глава «Откуда пошёл российский бизнес, или как возникла „экономика физических лиц“»] // Под ред. Р. М. Нуреева. — Москва: Московский общественный научный фонд, 2001, серия «Научные доклады»
  11. [aillarionov.livejournal.com/179370.html Андрей Илларионов Чем Гайдар отличается от Бальцеровича, Клауса, Лаара, etc.?]
  12. [www.svoboda.org/content/article/24520219.html Экономист Лешек Бальцерович О Гайдаре и ненависти к реформаторам]
  13. [www.ecsocman.edu.ru/data/268/694/1219/2002_p29-96.pdf «Социальная защита населения. Российско-канадский проект». Глава «Социальные проблемы переходного периода»] // Под ред. Н. М. Римашевской. — М.: РИЦ ИСЭПН, 2002
  14. 1 2 Klugman J., Braithwaite J. [www.worldbank.org/research/journals/wbro/obsfeb98/pdf/article3.pdf Poverty in Russia during the Transition: An Overview] (англ.) // The World Bank Research Observer — 1998. — Vol. 13, No. 1. — P. 37.
  15. Maddison A. The World Economy: A Millennial Perspective. — Paris: OECD, 2001. ISBN 92-64-18608-5
  16. Немцов Б. [www.gazeta.ru/comments/2009/12/22_a_3302129.shtml Мифы и правда о Гайдаре] // Газета. Ru. 2009-12-22.
  17. 1 2 Явлинский Г. А. [www.forbes.ru/interview/45575-reformatory-prihodyat-k-vlasti-grigorii-yavlinskii Реформаторы приходят к власти] // Forbes.Ru
  18. 1 2 3 Смагин Б. И. [window.edu.ru/window_catalog/pdf2txt?p_id=35245&p_page=7 Экономический анализ и статистическое моделирование аграрного производства: монография] // Мичуринск: Изд-во Мичурин. гос. аграр. ун-та, 2007.
  19. 1 2 3 4 5 6 7 8 Ершов М. В. [www.ecsocman.edu.ru/text/18118767/ Денежно-кредитная сфера и экономический кризис] // Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ. 2000. № 113. С. 20
  20. 1 2 3 4 А. К. Мансуров [www.ecfor.ru/pdf.php?id=books/kor04/14 Подходы к созданию системы ранней идентификации валютно-банковских кризисов в России] // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. Гл. ред. А. Г. Коровкин. М,:МАКС Пресс, 2006
  21. Глазьев С. Ю. Геноцид. — М.: ТЕРРА, 1998. — 320 с.
  22. Закон РСФСР от 24.10.91 г № 1799-1 «Об индексации денежных доходов и сбережений граждан в РСФСР», Федеральный закон от 10 мая 1995 г. № 73 «О восстановлении и защите сбережений граждан РФ», Федеральный закон от 06.07.96 г № 87-ФЗ «О порядке установления долговой стоимости единицы номинала целевого долгового обязательства Российской Федерации», Федеральный закон № 21 от 4.02.99 г «О базовой стоимости необходимого социального набора», Федеральный закон от 12.07.99 г № 162 «О порядке перевода государственных ценных бумаг СССР и сертификатов Сберегательного банка СССР в целевые долговые обязательства Российской Федерации»
  23. Полухин А. [2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/35n/n35n-s44.shtml Почему наши законы о восстановлении сбережений действуют только на бумаге] // Новая газета. № 35-36. 2004-05-24.
  24. Явлинский Г. А. [www.yavlinsky.ru/said/index.phtml?id=1089 Экономическая система современной России и вопросы экономической политики] / Лекция. РЭШ ЦЭМИ РАН. 2003-04-17.
  25. Roland G. The Political Economy of Transition // The Journal of Economic Perspectives — 2002. — Vol. 16, No. 1. — P. 29. DOI:10.1257/0895330027102

Литература

  • Мау В. Анти-Стиглиц (Российские экономические реформы в представлении их западных критиков)] // Вопросы экономики. — 1999. № 11, 12.
  • Стиглиц Дж. Куда ведут реформы?] // Вопросы экономики. — 1999. — № 7.
  • [www.iet.ru/ru/ekonomika-pere-odnogo-perioda-ocherki-ekonomicheskoi-politiki-postkommunisticheskoi-rossii-1991-1997.html Экономика переходного периода. Очерки экономической политики посткоммунистической России (1991—1997)] / Под ред. Е. Гайдара. — М., 1998. — Гл. 4.

См. также

Отрывок, характеризующий Либерализация цен в России

С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.