Либеральное масонство

Либеральное масонство — одно из течений в мировом масонстве, объединяющее ложи и великие ложи (великие востоки) в это течение на основе принципа абсолютной свободы совести. Эта новая концепция масонства родилась на конвенте Великого востока Франции в 1877 году.

По утверждению известного пропагандиста масонских идей Тони Поупа, идеи либерального масонства тесно связаны с идеей гуманизма и просвещения, с идеей права на естественное развитие, а уставы сегодняшних либеральных великих лож подчёркивают и расширяют эти принципы, такие как: свободу, в частности, свободу собраний и свободу вероисповедания и социальных прав человека, таких, как самоопределение, равенство между мужчинами и женщинами, а также контроль власти через систему сдержек и противовесов.

По мнению авторов New Catholic Encyclopedia антиклерикальные масонские реформы, проводимые во Франции с 1877 г. (секуляризация образования, меры против частных христианских школ и приютов, гонения на религиозные ордена, разграбление церковного имущества и т.д.) привели к антихристианской и антирелигиозной реорганизации человеческого общества.

История

Рождение либерального масонства

В 1877 году, на конвенте Великого востока Франции, по инициативе кальвинистского священника и члена ВВФ Фредерика Десмона, была исключена из обязательного требования о членстве в ВВФ ландмарка о вере в Высшую Сущность (Бога) — что позволило ОВЛА и связанным с ней ложам рассматривать данное решение ВВФ как несоблюдение ландмарок и попытку отхода от масонских традиций.

По поводу ландмарки о вере в Бога к представителям лож, Десмон говорит о формулировке статьи 1 Конституции ВВФ 1849 года, которое войдет в историю и получит горячую поддержку большинства досточтимых мастеров лож ВВФ. Он в частности неоднократно говорил:

"(…) Мы просим удаления этой формулы, потому что она ставит в неловкое положение досточтимых мастеров лож, а также это не менее важно для многих профанов, которые воодушевленные искренним желанием стать частью нашего большого и благородного общества, которое представлено, по праву, как широкая и прогрессивная организация, которая внезапно установила этот догматический барьер, который их совесть не позволяет им пересекать.

Мы требуем отмены этой формулы, потому что она кажется совершенно ненужной и чуждой цели масонства. — Когда общество ученых встречается, чтобы рассмотреть научный вопрос, то оно для чего-то вынуждено использовать в основе своего устава богословские формулы? — Они должны из-за этого отказаться от научных целей, не так ли? — Они изучают науку независимо от любой идеи или религиозной догмы. — Не должна ли она быть правдой масонства? Его сфера не является достаточно большой, поэтому масонству не стоит ступать на землю, которая ему не принадлежит.

Нет. Оставьте богословам обсуждать догмы. Пусть авторитарные церкви формулируют догмы в своих проповедях. — Пусть масонство является тем, чем оно должно быть, то есть органом открытым для прогресса, всех нравственных идей и высоких стремлений, широких и либеральных (…) "

Именно это решение и было причиной раскола между великим востоком (и лож, следующих за ним) и остальным масонством. Раскол этот в масонстве продолжается по сей день. Члены ВВФ утверждали, что определение является двусмысленным, что ландмарки Андерсона являются его собственными собранными и интерпретированными историческими ландмарками, и что изменения, как в интерпретации и практике имели место до и после.

Решение не универсально, утверждали во Франции. В 1877 году часть лож вышла из ВВФ в знак протеста и сформировали Великую шотландскую символическую ложу, которая в 1894 году приняла новое название — Великая ложа Франции.

Принятие женщин в масонские организации

Французское масонство давно пыталось включить в свои ряды женщин. Великий восток Франции создал «Адоптивный ритуал» еще в 1774 году, в ложах которого сёстры, жёны и дочери масонов получали посвящение в несколько степеней.

В 1877 году после отмены обязательного требования веры в Бога у кандидатов двенадцать лож откололись от Великого востока Франции и основали «Великую символическую шотландскую ложу».

14 января 1882 года Мария Дерэм, известная гуманистка, феминистка, писательница, преподавательница и политик была посвящена в ложу «Свободных мыслителей». Действующий досточтимый мастер, Бр.'. Хуброн, 18°, обосновал этот поступок наличием высочайшей заботы о человечестве в сердце, и вполне логичным применением принципа «Свободный масон — в свободной ложе». Вскоре за это нарушение ложа была исключена из ВСШЛ.

В 1890 году ложа «Шотландский Иерусалим», также принадлежащая к «Великой символической шотландской ложе», уведомила другие ложи ВСШЛ об основании нового масонского ордена, в который принимались бы и мужчины и женщины. На этот раз ложа предлагала не начинать посвящать женщин, а создать новый орден, работающий параллельно. Основным инициатором этого был доктор Жорж Мартен, французский сенатор, борец за права женщин, а также член ложи «Свободных мыслителей».

14 марта 1893 года Мария Дерэм, Жорж Мартен и несколько других масонов основали ложу «Право человека», в Париже. Они посвятили и возвысили в один день 16 француженок.

Вскоре после этого, 4 апреля этого же года, была основана первая великая смешанная ложа — «Великая символическая шотландская смешанная ложа Франции» (фр. Grande Loge Symbolique Écossaise Mixte de France). Это было радикальным отступлением от остальных форм масонства: орден не только не требовал веры в Высшую Сущность, но и открыл двери всем, кто был «праведен, честен и свободен, совершеннолетний, не судим и доброго нрава».

Признание смешанного масонства

Вопреки запрету на взаимодействие в ритуальном контексте, ОВЛА, не признающая смешанное масонство, утверждает, что поддерживает неформальное общение с женскими и смешанными масонскими великими ложами по вопросам взаимоотношений, и что «поэтому, братья могут свободно объяснять профанам, если те спросят, что масонство не ограничивается мужчинами (хотя эта великая ложа не принимает в свои ряды женщин)».

Великий восток Франции с 2010 года решением конвента разрешил принимать женщин в свои ложи. Каждая ложа ВВФ самостоятельно решает вопрос о необходимости принятия женщин. ВВФ принимал активное участие в создании смешанных послушаний во Франции и других странах. При его участии были основаны: Великая смешанная универсальная ложа, Союз Джорджа Вашингтона, Великая смешанная ложа Франции. С целым рядом смешанных послушаний существуют давние братские отношения, с такими как: Великая ложа Италии, Международный смешанный масонский орден «Право человека», с различными менее известными великими ложами. Также, со смешанными послушаниями есть взаимовизитация и участие в различных проектах выходящих за рамки масонства, в благотворительной, просветительской и социальных областях.

Известные либеральные организации

• Великий восток Франции, возникший в 1728 году, является одной из старейших Великих лож во Франции, численность ВВФ составляет 52 500 человек, состоящих в 1250 ложах. Это самое крупное послушание на европейском континенте. В ВВФ работают по Французским уставам, Древнему и принятому шотландскому уставу, Исправленному шотландскому уставу, Йоркскому уставу и уставу Мемфис-Мицраим.
• Le Droit Humain — первая смешанная масонская организация. Официально основанный 4 апреля 1893 года, этот орден насчитывает около 30 000 членов в более чем 60 странах мира на 5 континентах. Ложи работают по Древнему и принятому шотландскому уставу.
• Великая женская ложа Франции — международная женская масонская организация, насчитывающая 14000 членов, объединенных в 300 лож по всему миру. Как самостоятельная ВЛ работает с 1952 года. Исключает из своих принципов ландмарку о чисто мужском членстве в масонстве, признает право на свободу совести каждого и выступает за светский характер современного общества в целом. Ложи ВЖЛФ работают по нескольким уставам — Древнему и принятому шотландскому уставу, Французским уставам, Исправленному шотландскому уставу.
• Великий восток Бельгии
• Великая ложа Италии
• Великая смешанная ложа Франции
• Великая смешанная универсальная ложа

Международные либеральные масонские организации

• CLIPSAS
• SIMPA

Либеральные масонство в России

• Великий восток Франции — ложи «Москва» № 6018 (Москва) и «Астрея» № 6032 (Санкт-Петербург);
• Великая женская ложа Франции — группа сестёр — члены трёх парижских лож.

См. также

• Масонство
• Регулярное масонство
• Англо-американское масонство
• Смешанное масонство
• Парамасонство

Отрывок, характеризующий Либеральное масонство

– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.