Либерман, Анатолий Симонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анато́лий Симо́нович Либерма́н
Дата рождения:

1937(1937)

Место рождения:

Ленинград, СССР

Гражданство:

СССР СССРСША США

Род деятельности:

поэт, переводчик, лингвист, критик

Жанр:

литература, лингвистика

Анато́лий Симо́нович Либерма́н — советский и американский лингвист, литературовед, поэт, переводчик, критик.



Биография

Родился в 1937 году в Ленинграде (Санкт-Петербурге), где жил, не считая трёх лет эвакуации в 1941-44 гг., до 1975 года. Отец погиб на фронте.

Мать преподавала музыку, поэтому профессионально играл на рояле. Окончил английский факультет Педагогического института им. Герцена, работал в сельской школе-интернате, на кафедре иностранных языков в Ленинградском политехническом институте. Защитив кандидатскую (1965) и докторскую (1972) диссертации, работал в Институте языкознания Академии наук по специальности «Скандинавские языки».

В 1975 г. эмигрировал в США, живёт в Миннеаполисе, профессор Миннесотского университета. Преподавал также в Гарварде, в Германии (Фрайбург, Киль), в Италии и Японии, выступал с лекциями в ряде университетов Америки и Европы. Автор более 500 публикаций по тематике: общее и историческое языкознание, средневековая германская литература, история науки, история русской литературы.

Поэт, переводчик английской и исландской поэзии. До отъезда из России опубликовал в журнале «Север» лишь несколько переводов сонетов Шекспира и лирических стихотворений Йона Хельгасона.

В Америке к занятиям германистикой добавилась работа с русскими текстами: издание в переводе на английский язык трудов выдающихся филологов Н. С. Трубецкого и В. Я. Проппа, книг поэзии М. Ю. Лермонтова и Ф. И. Тютчева с комментариями переводчика, статей о крупнейшем скандинависте М. И. Стеблин-Каменском и о современных филологах. Получили широкое распространение три книги, подготовленные и переведенные на английский А. Либерманом — издание В. Я. Проппа с историко-культурным очерком и примечаниями составителя, аннотированный перевод поэзии Лермонтова, книга о происхождении слов, написанная в процессе работы над новым этимологическим словарём английского языка.

Был постоянным критиком выходящего в Нью-Йорке «Нового журнала», где в разделе «Книги, присланные в редакцию» помещал обзоры художественной литературы, изданной на русском языке в странах дальнего и ближнего зарубежья. Как поэт, эссеист и критик сотрудничает с литературными журналами русского зарубежья — Мосты (Франкфурт-на-Майне, Германия); Слово\Word (Нью-Йорк, США).

Автор поэтического сборника «Врачевание духа» (Нью-Йорк, 1996).

Готовит к изданию книгу англоязычных переводов и комментариев поэзии Е. Баратынского.

Напишите отзыв о статье "Либерман, Анатолий Симонович"

Ссылки

  • [www.teneta.ru/1998/prof_jury/liberman.html Автобиография]
  • [magazines.russ.ru/authors/l/liberman/ Статьи]

Отрывок, характеризующий Либерман, Анатолий Симонович

11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.