Либертарно-юридическая теория права и государства

Либерта́рно-юриди́ческая тео́рия пра́ва и госуда́рства (равнозначно: либертарная теория права и государства; либертарная теория права) — концепция понимания права и государства, разработанная академиком РАН Владиком Сумбатовичем Нерсесянцем в 70-90-х гг. ХХ века, представляющая собой самостоятельное направление в российской философии права, конкурирующее с иными типами понимания права в России (позитивистской теорией права во всех её вариантах, естественно-правовым направлением и другими). Стала явлением постсоветской науки о праве и государстве, однако до настоящего времени не получила широкой поддержки и применения в научных кругах. В настоящее время либертарную теорию права развивают последователи В. С. Нерсесянца — В. А. Четвернин, В. В. Лапаева, Н. В. Варламова, Е. А. Зорченко, а также старший брат основателя теории — Вазген Сумбатович Нерсесян.

Либертарная теория права в советское время противопоставила марксистско-ленинскому учению о государстве и праве (имевшему в советское время статус единственно верного и научного) новый подход к пониманию права, основанный на концепции (метатеории) различения права и закона.

Нередко либертарную теорию называют идеологией, а также метафизическим, философским пониманием права и отказывают ей в научном статусе. Как правило, такие обвинения выдвигаются сторонниками господствующего позитивистского понимания права и государства.

Наименование теории

В. С. Нерсесянц в начале 90-х гг. XX в. называл свой подход к праву и государству либеральным. Впоследствии, В. С. Нерсесянц стал называть своё учение либертарной теорией. Однако изменение не было обусловлено каким-либо изменением концепции:

Эта концепция названа «либертарной» (от лат. libertas — свобода) потому, что право, согласно данной трактовке, включает в себя (онтологически, гносеологически и аксиологически) свободу (свободу индивидов); слово же «юридический» (от лат. ius — право) в названии концепции означает «правовой» (а не «юриспруденческий», то есть не относящийся лишь к специальной сфере юридической науки) и использовано для обозначения отличия данного типа правопонимания, с одной стороны, от юснатурализма (от лат. ius naturale — естественное право), с другой — от легизма (от лат. lex — закон) как обобщенного наименования всех позитивистских учений о праве. В. С. Нерсесянц

Либертарная теория права В. С. Нерсесянца имеет только аксиологическое родство с либертарианством ХХ века, напрямую генетически и методологически не связана с либертарианскими учениями XX века. Более того, в своих фундаментальных трудах В. С. Нерсесянц не исследует либертарианские учения о праве ХХ века. В свою очередь либертарная институциональная теория В. А. Четвернина имеет значительно большую связь с либертарианством второй половины ХХ века, с его минархистской ветвью.

Генезис либертарной теории и её развитие

В 60-х гг. ХХ в. В. С. Нерсесянц активно изучает философию права Г. В. Ф. Гегеля, младогегельянство и неогегельянство, а также критику К. Марксом взглядов Гегеля на государство и право. В 1973 г. В. С. Нерсесянц впервые публикует статью о необходимости различения права и закона для преодоления формально-догматического позитивистского подхода к праву, обосновывая правомерность такого различения цитатами из трудов К. Маркса и Ф. Энгельса.

Не только в своих ранних работах младогегельянского периода, но и в последующих произведениях К. Маркс и Ф. Энгельс исходили из различения права и закона… С переходом на материалистические позиции К. Маркс и Ф. Энгельс, используя различение права (правовых отношений) и закона (законодательства, государственных нормативных установлений и предписаний), подвергли основательной критике идеи «юридического мировоззрения», идеалистические взгляды (широко распространенные и в наше время) по вопросу о характере, роли и назначении законодательства, его истоках и целях». В.С.Нерсесянц

После защиты докторской диссертации В. С. Нерсесянц начинает активно разрабатывать проблему различения права и закона. В 1977 г. В. С. Нерсесянц предлагает главному советскому юридическому журналу «Советское государство и право» статью «Право и закон: их различение и соотношение». Статья получает отрицательные рецензии и не допускается к печати.. В 1979 г. ранее широко неизвестные идеи В. С. Нерсесянца получают известность в советской юридической науке после его выступления на круглом столе «О понимании советского права», который проводился журналом «Советское государство и право» в 1979 г. и в двух номерах за тот же год которого были опубликованы выступления всех участников. В своем выступлении В. С. Нерсесянц подверг резкой критике господствовавший в марксистско-ленинской науке подход к пониманию права (т. н. «узконормативный», введенный в советскую науку А. Я. Вышинским в 1938 г.), а также выразил сомнения в теоретической состоятельности (но не ценности) так называемого «широкого подхода» к праву, охарактеризовав различия между этими типами понимания права, как «непринципиальные». По сравнению с неопубликованной статьей 1977 г. В. С. Нерсесянц пошёл дальше простого различения права и закона, но указал на необходимость рассматривать категорию «право» через категорию свободы. Эта точка зрения на право существенно отличалась от принятой в советской науке с 1938 г. и резко контрастировала с большинством высказанных мнений о праве на круглом столе.

«Понятие «свобода» диаметрально противоположно понятиям «произвол», «своеволие», «насилие»… В условиях государственно-организованного общества свобода возможна и действительна лишь как право, имеющее законную силу…

…В условиях взаимосоответствия свободы, права и закона законной силой обладает лишь норма, представляющая собой меру свободы. Ценность права как раз и состоит в том, что право обозначает сферу, границы и структуру свободы, выступает как форма, норма и мера свободы, получившая благодаря законодательному признанию официальную государственную защиту». В.С.Нерсесянц

Таким образом, уже в 1979 г. В. С. Нерсесянц и его концепция резко и публично дистанцируются от магистральной линии советской теории государства и права, которая за редкими исключениями (Л. С. Мамут, В. Д. Зорькин) рассматривала право с точки зрения принятых государством норм (законодательство в широком смысле). В 1983 г. В. С. Нерсесянц публикует одну из своих фундаментальных книг — «Право и закон. Из истории правовых учений», в которой впервые на монографическом уровне он формулирует свой подход к различению права и закона и определению понятия права через категории «свобода», «равная мера», «справедливость». Основания для своих выводов В. С. Нерсесянц вновь находит в первоисточниках классиков марксизма:

Право как форма (и мера) свободы и равенства, объективно обусловленная данным способом производства и соответствующим ему уровнем социального, политического, духовного и культурного развития в его соотношении с законом (т. е. официальной формой общеобязательно-нормативного признания или непризнания объективно сложившихся мер этой свободы и равенства) выступает как источник, олицетворение и критерий справедливости, которая, по словам Энгельса, есть «абстрактнейшее выражение самого права...»13. Представленная в праве справедливость носит формальный характер, поскольку «всякое право» по своему содержанию есть «право неравенства», «неравное право для неравного труда», «применение одинакового масштаба к различным людям...»14. В. С. Нерсесянц

В конце 80-х, в 90-е и последующие годы подход В. С. Нерсесянца к пониманию права в своей основе не претерпел существенных изменений. В. С. Нерсесянц публикует обстоятельные работы, в которых системно и комплексно излагает основы своего учения о праве и государстве: «Социалистическое правовое государство: концепция и пути реализации» (1990 г. материалы круглого стола), «Наш путь к праву: от социализма к цивилизму» (1992 г.) «Право — математика свободы» (1996 г.), «Юриспруденция: Введение в курс общей теории права и государства» (1998 г.), «Философия права» (1998 г.), «Общая теория права и государства» (2000). В этих работах классические рассуждения В. С. Нерсесянца о различении права и закона, о понятии права как формально равной свободе были систематизированы и были дополнены теоретическими положениями о государстве, о правовом государстве, правах человека. Также почти все работы В. С. Нерсесянца, начиная с конца 80-х годов ХХ в. содержат разработку оригинальной идеи об общественном строе после социализма — цивилизме и присущей ему особой форме собственности — гражданской (или цивилитарной). В 2006 г. уже после смерти В. С. Нерсесянца выходит второе, серьёзно дополненное издание его фундаментальной книги «Философия права».

Ещё при жизни академика В. С. Нерсесянца сформировался основной круг сторонников либертарной теории. Это российские ученые Н. В. Варламова, В. В. Лапаева, В. А. Четвернин и старший брат академика В. С. Нерсесян. Под руководством В. А. Четвернина защищено несколько диссертационных работ на соискание степени кандидата юридических наук, концептуальной основой которых стала либертарная теория.

Литература

Основные труды представителей либертарно-юридической теории

• Нерсесянц В. С. Философия права. Учебник для вузов:
  • М.: Норма, 1997—652 c. ISBN 5-89123-098-4, ISBN 978-5-89123-098-9 [forum.yurclub.ru/index.php?download=714]
  • М.: Норма, 2006, 2-е издание, перераб. и доп. — 848 c. ISBN 5-468-00002-4, ISBN 978-5-468-00002-1.[www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1313511]
• Нерсесянц В. С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства: Для юридических вузов и факультетов — М.: Норма, Инфра-М, 1998. — 288 c.
• Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. Учебник — М.: Норма, Инфра-М, 1999. — 552 c. ISBN 5-89123-381-9, ISBN 978-5-89123-381-2.[forum.yurclub.ru/index.php?download=1459]
• Нерсесянц В. С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии, 2002, N 3, с. 3-15.[www.libertarium.ru/libertarium/1957]
• Варламова Н. В. Право и мораль как базовые социальные регуляторы: проблема соотношения // Наш трудный путь к праву: Материалы философско-правовых чтений памяти академика В. С. Нерсесянца. М. 2006. С. 275—293.
• Варламова Н. В. Учение о правах человека в контексте различных типов правопонимания // Проблемы понимания права: Сборник научных статей. Серия: Право России: новые подходы. Выпуск 3. — Саратов, 2007. с. 118—142.
• Варламова Н. В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права. — СПб., 2010. ISBN 978-5-9501-0124-3
• Лапаева В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика: Монография. / В.В. Лапаева — М., 2012. [www.igpran.ru/public/3179/]
• Лапаева В. В. Современные подходы к формированию концепции правового развития России (с позиций либертарного правопонимания) // Право и политика. 2006. № 10.
• Лапаева В. В. Содержание формального принципа правового равенства // Права человека и современное государственно-правовое развитие / отв. ред. А. Г. Светланов. — М.: ИГП РАН, 2007.
• Лапаева В. В. Либертарная концепция права как теоретическая основа для синтеза различных типов правопонимания // Проблемы понимания права: Сборник научных статей. Серия: Право России: новые подходы. Выпуск 3. — Саратов, 2007. с. 19-24.
• Лапаева В. В. Либертарная концепция права В. С. Нерсесянца (к семидесятилетию со дня рождения автора) // Государство и право. 2008. № 10.
• Лапаева В. В., Тумурова А. Т. Процессы генезиса права с позиций принципа формального равенства // История государства и права. 2009. № 9.
• Лапаева В. В. Либертарная концепция права В. С. Нерсесянца: научное своеобразие и практическое значение // Философия права в России: история и современность: Материалы третьих философ.-правовых чтений памяти акад. В. С. Нерсесянца / Отв. ред. В. Г. Графский. — М.: Норма, 2009. — с. 208—219. — ISBN 978-5-468-00313-8
• Четвернин В. А. Современная либертарно-юридическая теория // Ежегодник либертарно-юридической теории, 2007. № 1. C. 5-9 [teoria-prava.narod.ru/]
• Четвернин В. А. Проблемы теории права и государства. Краткий курс лекций. М., 2007 г.[forum.yurclub.ru/index.php?download=2098]
• Четвернин В. А., Яковлев А. В. Институциональная теория права. М., 2009. [teoria-prava.hse.ru/files/library/institution.pdf]
• Четвернин В. А. Государство: сущность, понятие, структура, функции // в кн.: Проблемы общей теории права и государства: учебник / под общ. ред. В. С. Нерсесянца. — 2-е изд., пересмотр. — М.: НОРМА: Инфра-М, 2010. — 525—641 с. ISBN — 978-5-91768-116-0.
• Четвернин В. А. Проблемы теории права для особо одаренных студентов. М., 2010 [teoria-prava.hse.ru/files/library/problems_2010.pdf]
• Нерсесян В. С. Право и правовой закон: становление и развитие / Под. ред. В. В. Лапаевой. — М.: Норма, 2009. — 384 с. ISBN — 978-5-468-00312-1.

Литература о либертарно-юридической теории

• Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Монография. 2-е изд., доп. М., 2005. (с. 94-100).
• Ветютнев Ю. Ю. Выбор правопонимания: значение и критерии // Проблемы понимания права: Сборник научных статей. Серия: Право России: новые подходы. Выпуск 3. — Саратов, 2007. С. 143—168.
• Графский В. Г. Интегральная (общая, синтезированная) юриспруденция как теоретическое и практическое задание // Наш трудный путь к праву: Материалы философско-правовых чтений памяти академика В. С. Нерсесянца / Сост. В. Г. Графский. — М.: Норма, 2006. С.158-160.
• Кудрявцев В. Н. О правопонимании и законности // Государство и право. 1994. № 3.
• Лазарев В. В. В. С. Нерсесянц — представитель интеграционной (синтетической) общей теории права // Философия права в России: История и современность. Материалы третьих философско-правовых чтений памяти академика В. С. Нерсесянца. М., Норма, 2009. С. 262—270.
• Мартышин О. В. О «либертарно-юридической теории права и государства» // Государство и право. — 2002. — № 10. С. 5-16.
• Пищулин А. В. Либертарная концепция правопонимания // Актуальные проблемы государства и права. Сборник научных статей студентов, аспирантов и молодых ученых юридических вузов. — М., 2008.
• Сорокин В. В. Критика либертарного подхода к пониманию права // Юридическое образование и наука — 2007 — № 1.
• Сырых В. М. Юридико-либертарное правопонимание: за и против // Право. Законодательство. Личность. — Саратов, 2006. — С. 21 — 46.
• Сырых В. М. Логические основания общей теории права. Т. 3. Современное правопонимание. — Издательство: М., Российская академия правосудия, 2007. (с. 41-66).
• Сырых В. М. О праве социализма на собственное право (по версии академика В. С. Нерсесянца) // Ленинградский юридический журнал. −2009. — № 4. С. 7-27.
• Честнов И. Л. Перспективы либертарного правопонимания. Полемические размышления // Ежегодник либертарно-юридической теории. М. 2007. С.50-54.
• Чашин А.Н. Юридический либертаризм Владика Сумбатовича Нерсесянца // Советник юриста. № 4, 2013. с. 42-60

Отрывок, характеризующий Либертарно-юридическая теория права и государства

Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.