Либман, Генрих

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Генрих Либман (нем. Karl Otto Heinrich Liebmann; 22 октября 1874, Страсбург — 12 июня 1939, Мюнхен) — немецкий математик, специалист по дифференциальной и неевклидовой геометрии.





Биография

Генрих Либман был сыном профессора философии Отто Либмана (1840—1912), работавшего в Йене. С 1892 по 1897 год учился в университетах Лейпцига, Йены и Гёттингена. В 1895 году получил докторскую степень в университете Йены. Научным руководителем был Тома (англ.). В 1897 году занял должность ассистента в университете Гёттингена, а в 1898 году — в университете Лейпцига, где он прошёл хабилитацию в 1899 году. В 1905 году стал адъюнкт-профессором в университете Лейпцига. В 1910 году стал адъюнкт-профессором Мюнхенского технического университета, а в 1915 году — профессором там же. В 1920 году Либман стал преемником Штакеля (англ.) в качестве профессора Гейдельбергского университета, где он был ректором в 1926 году и деканом факультета математики и естественных наук в 1923/1924 и 1928/1929 годах. В 1935 году он подвергся политическому давлению со стороны нацистов, вынуждавших его к выходу на пенсию (Либман был протестантом, но имел еврейских предков). На своём факультете он и его коллега Розенталь (англ.) подверглись бойкоту. Последние годы Либмана прошли в Мюнхене. Он был дважды женат и имел четырёх детей.

Научная деятельность

Основные работы Либмана относятся к дифференциальной и неевклидовой геометрии. Например, в геометрии Лобачевского он предложил способ построения треугольника по трём его углам с помощью циркуля и линейки. В дифференциальной геометрии он доказал, что выпуклая замкнутая аналитическая поверхность неизгибаема (это составило хабилитационную работу), доказал, что сфера является единственной компактной связной поверхностью постоянной гауссовой кривизны в трёхмерном евклидовом пространстве [2] и доказал, что если на сфере вырезать сколь угодно малую дырку, то оставшаяся часть будет изгибаемой[3]. Перевёл труды Лобачевского на немецкий язык[4]. Был членом саксонской, баварской и гейдельбергской Академий наук.

Напишите отзыв о статье "Либман, Генрих"

Литература на русском языке

  • Колмогоров А. Н., Юшкевич А. П. (ред.) Математика XIX века. М.: Наука, том 2. [djvu.504.com1.ru:8019/WWW/2195fea01b9bd0b893a20ae895a6dc93.djvu Геометрия. Теория аналитических функций.] 1981.

Примечания

  1. [www.uni-leipzig.de/unigeschichte/professorenkatalog/leipzig/Liebmann_899/ Professorenkatalog der Universität Leipzig | catalogus professorum lipsiensium]
  2. H. Liebmann, Eine neue Eigenschaft der Kugel, Gött. Nachr., 44—55 (1899).
  3. H. Liebmann, Die Verbiegung von geschlossenen und offenen Flächen positiver Krümmung, Münch. Ber., 267—291 (1919).
  4. N.J. Lobatschefskij, Pangeometrie. (Kasan 1856.) Übersetzt und herausgegeben von H. Liebmann. Leipzig: Engelmann. (Ostwalds Klassiker 130) (1902).


Отрывок, характеризующий Либман, Генрих

Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».