Либреску, Ливиу

Ливиу Либреску
Dr. Liviu Librescu
Дата рождения:	18 августа 1930(1930-08-18)
Место рождения:	Румыния, Плоешти
Дата смерти:	16 апреля 2007(2007-04-16) (76 лет)
Место смерти:	Блексбург, Виргиния, США
Страна:	Румыния Израиль США США
Научная сфера:	аэродинамика,математик
Место работы:	Вирджинский политехнический институт Тель-Авивский университет Израильский технологический институт
Альма-матер:	Политехнический университет, Бухарест
Награды и премии:
Сайт:	[www.esm.vt.edu/memoriam/librescu-memoriam.html Faculty Profile]

Ливиу Либреску (18 августа 1930, Плоешти, Румыния — 16 апреля 2007, Блексбург, Виргиния, США) — румынский, израильский и американский математик, специалист в области аэродинамики, профессор факультета технических наук и механики Вирджинского политехнического института.

Еврей по происхождению, переживший Холокост. Пал жертвой массового убийцы, заслонив собой вход в аудиторию, что позволило студентам покинуть её через окно — тем самым он спас жизнь двум десяткам человек . За проявленный героизм был посмертно награждён высшей государственной наградой Румынии — Орденом Звезды.

Биография

Ливиу Либреску родился 18 августа 1930 года в еврейской семье в городе Плоешти (Румыния). После начала Второй мировой войны он был депортирован в трудовой лагерь в Транснистрии, а позднее, вместе со своей семьёй и тысячами других евреев, в гетто города Фокшаны.

После войны Либреску получил образование и стал признанным учёным у себя на родине. Он изучал аэродинамику в Политехническом университете в Бухаресте, окончил его в 1952 году, там же получил степень магистра. В 1969 году он получил докторскую степень (специализация — механика жидкости) в Румынской академии. С 1953 по 1975 работал исследователем в Бухарестском институте практической механики, позже — в Институте механики жидкости и Институте механики жидкости и аэрокосмических технологий при Академии наук Румынии.

Его карьера пошла под откос в 70-х годах, когда он отказался поклясться в верности коммунистической партии Румынии и был выгнан из Академии за свои симпатии к Израилю. Когда Либреску потребовал разрешения репатриироваться в Израиль, его уволили с работы. Через несколько лет премьер-министр Израиля Менахем Бегин лично обратился к президенту Румынии Николае Чаушеску с просьбой отпустить семью Либреску в Израиль. В 1978 году просьба была удовлетворена.

С 1979 по 1986 Либреску был профессором аэронавтики и механики в Тель-Авивском университете и преподавал в Израильском технологическом институте в Хайфе. В 1985 году переехал в США и читал лекции в Вирджинском политехническом институте вплоть до своей смерти в 2007 г.

Смерть

В возрасте 76 лет, 16 апреля 2007 (День памяти жертв Холокоста) Либреску стал одной из 32 жертв студента Чо Сын Хи, устроившего бойню в его институте. Он всячески препятствовал попыткам убийцы ворваться в учебную аудиторию, где проходила его лекция. Несмотря на то, что убийца выстрелил в него через дверь не менее 5 раз, Либреску смог удержать его до тех пор, пока большая часть студентов не покинула аудиторию. В Либреску попало пять пуль. Многие студенты позже заявили, что остались в живых лишь благодаря Либреску. Его сын, Джо, получил целый ряд электронных писем от студентов института, в которых те называли его отца героем. Церемония прощания с Либреску прошла 18 апреля в Бруклине (Нью-Йорк), позже его тело, в соответствии с пожеланиями родственников, было перевезено в Израиль.

18 апреля президент США Джордж Буш почтил память Либреску на церемонии в Американском мемориальном музее Холокоста и заявил:

Сегодня мы видели ужас, но видели и акты мужества. Воплощением этого мужества стал профессор Ливиу Либреску. Когда преступник вознамерился войти в его класс, самоотверженный профессор заблокировал дверь своим телом, чтобы его студенты могли спастись. В день памяти жертв холокоста профессор, переживший его, отдал свою жизнь, чтобы могли жить другие. И этим утром мы чтим его память и черпаем силы из его поступка.

Книги

• Librescu Liviu. Thin-walled composite beams: Theory and Application. — Дордрехт, Нидерланды: Springer, 2006. — ISBN 978-1-4020-3457-2.
• L. Librescu, Cederbaum G. Random Vibrations and Reliability of Composite Structures. — Ланкастер-Базель: Technomic Publishing Co, 1992.
• Librescu Liviu. Elastostatics and Kinetics of Anisotropic and Heterogeneous Shell-Type Structures. — Лейден: Noordhoff International, 1976. — ISBN 978-90-286-0035-5.
• Librescu Liviu. Statica şi dinamica structurilor elastice anizotrope şi eterogene. — Бухарест: Editura Academiei Republicii Socialiste România, 1969.

Ссылки

[www.esm.vt.edu/php/publicationsList.php?id=10023 Список научных публикаций]

См. также

• Иван Каниди
• Януш Корчак

Отрывок, характеризующий Либреску, Ливиу

M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».