Либфраумильх
Либфраумильх (нем. Liebfraumilch или нем. Liebfrau(е)nmilch) — полусладкое белое немецкое вино, которое производится, в основном на экспорт, в регионах Рейнгессен, Пфальц, Рейнгау и Наэ. Название вина — это немецкое слово, которое буквально означает «молоко Богородицы» («молоко Богоматери»). Часто неправильно переводится как «молоко любимой женщины». Оригинальное немецкое написание слова Liebfrauenmilch дано вину, произведённому из виноградников церкви Liebfrauenkirche или Богоматери в земле Рейнланд-Пфальц города Вормс с 18-го века. Написание Liebfraumilch чаще встречается на этикетках экспортированного вина[1].
Типовая этикетка «Либфраумильх» (изображающая Мадонну с младенцем) обычно используется для продажи марочного вина, происходящего из любого места наиболее крупных винодельческих областей Германии, заметным исключением является регион Мозель. Вино с очень похожими характеристиками, но сделанное из винограда более высокого качества, может быть помечено как Spätlese или Auslese. В США и Великобритании, пожалуй, самым известным был пример с вином марки «Блю Нан», которое больше не использует название Liebfraumilch.
Хотя термин Liebfraumilch и ассоциируется с вином низкого качества, немецкий «Винный закон» требует от него быть 3-го ранга из 4 в соответствии с Qualitätswein bestimmter Anbaugebiete (QbA). Оно также должно быть из регионов Рейнгессен, Пфальц, Наэ или Рейнгау, изготавливаться из винограда, не менее 70 % которого относится к сорту рислинг, сильванер или мюллер-тургау, а также должно содержать 18—40 г/л остаточного сахара.
Напишите отзыв о статье "Либфраумильх"
Примечания
- ↑ de:Norbert Franz-Josef Tischelmayer. [www.wein-plus.eu/en/Liebfrauenmilch_3.0.10110.html Wein-Plus Glossar: Liebfrauenmilch], прочитано 24 января 2013
|
Это заготовка статьи о вине и виноделии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Либфраумильх
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
