Ливен, Анатолий Павлович

Анатолий Павлович Ливен
Anatol Leonid Lieven
Дата рождения	16 (28) ноября 1872(1872-11-28)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	3 апреля 1937(1937-04-03) (64 года)
Место смерти	Кемери, Латвия
Принадлежность	Российская империя Российская империя Белое движение
Годы службы	1895—1920
Звание	полковник
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война
Награды и премии	4-й ст.

Светлейший князь Анатолий Павлович Ливен (16 ноября 1872, Санкт-Петербург — 3 апреля 1937, Кемери) — русский офицер. Полковник (1919).

Биография

Лютеранского вероисповедания. Из дворян Санкт-Петербургской губернии. Сын обер-церемониймейстера князя Павла Ивановича Ливена (1821—1881) и жены его Наталии Фёдоровны фон-дер-Пален (1842—1920).

Окончил Санкт-Петербургскую 3-ю гимназию (1891) и юридический факультет Санкт-Петербургского университета (1895). По окончании университета, 4 сентября 1895 года поступил юнкером в Кавалергардский полк. Выдержав офицерский экзамен при Николаевском кавалерийском училище, 7 сентября 1896 года произведен был корнетом.

В 1898 году вышел в запас гвардейской кавалерии и поселился в своём имении Мезотен. В 1900—1901 годах был непременным членом Курляндского губернского по крестьянским делам присутствия. В 1901 году был пожалован камер-юнкером.

В 1909 году был избран председателем Комитета Совета Русского евангельского союза.

В 1912—1914 годах — бауский уездный предводитель дворянства.

С началом Первой мировой войны вернулся в Кавалергардский полк. Был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени

За то, что в бою 31-го августа 1915 года, будучи выслан со своим взводом для содействия эскадрону при атаке д. Якяны с юга, скрытно развернул свой взвод, лихо и неожиданно атаковал превосходного в силах не менее полуэскадрона противника, выбил его из деревни Якяны, причем сам зарубил офицера и несколько нижних чинов; большая часть противника здесь была изрублена, немцы бросились бежать. Увлекая своей храбростью нижних чинов взвода, он на плечах отходящего противника ворвался в д. Абхарты, где изрубил обоз, захватил походную кухню и вьюки с документами и картами. Своей лихой атакой корнет князь Ливен способствовал успеху общего наступления.

19 сентября 1915 — поручик. 19 сентября 1916 произведён в штабс-ротмистры. К 1917 — ротмистр.

18 февраля 1918 года арестован вместе с семьёй. А. П. Ливен писал в своих воспоминаниях: "… за сутки до начала германского наступления на Псков и Нарву … большевики арестовали меня с женой и несовершеннолетней дочерью."В числе 161 заложника был отправлен в Екатеринбург и заключён в тюрьму. В марте 1918 года согласно заключённому Брест-Литовскому мирному договору заложники из Прибалтики были переданы германцам в Орше.

В январе 1919 сформировал и возглавил «Либавский добровольческий стрелковый отряд», вместе с частями балтийского ландесвера в конце мая 1919 выбивший большевиков из занятой ими ранее Риги.

После занятия Риги, 24 мая 1919, отряд полковника Ливена, преследуя отступающих большевиков, попал в засаду, в которой Ливен был тяжело ранен в бедро и живот.

Прибыл на соединение с Северо-Западной армией. С лета по декабрь 1919 начальник 5-й пехотной дивизии, в которую был переформирован отряд Ливена.

После окончания войны жил в Латвии, стал кирпичным фабрикантом. В 1921 году участвовал в Рейхенгалльском монархическом съезде, возглавлял латвийское отделение Братства Русской Правды. В 1931 возглавлял общество взаимопомощи военнослужащих в Латвии.

Участвовал в издании сборников «Белое дело: летопись Белой борьбы», издававшихся ген. А. А. фон Лампе (в 1926—1933 годах было выпущено 7 книг). Опубликовал также сборник воспоминаний «Памятка ливенца, 1919 г. — 1929 г.», посвящённый истории своего отряда. Издавал журнал «Служба связи ливенцев [и северозападников]» (№ 1 (ноябрь 1929) — № 8 (июль 1936)).

Похоронен на церковном кладбище в Межотне.

Семья

Был женат дважды. С 28 июня 1897 года — на фрейлине светлейшей княжне Серафиме Николаевне Салтыковой (26 февраля 1875—9 мая 1898), дочери обер-церемониймейстера Н. И. Салтыкова. Их дочь:

• Серафима (21 апреля 1898—22 декабря 1967)

С 3 сентября 1902 года на баронессе Елизавете-Жаннете-Марии фон-Фиркс (17 февраля 1873—4 марта 1941). Их дети:

• Дина Антуанетта (1903—1982);
• Павел Герман (1905—1965);
• Карл Иоганн (1911—1996).

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом;
• Орден Святой Анны 4-й степени с надписью «за храбрость»;
• Орден Святого Георгия 4-й степени (ВП 25.03.1916)

Литература

• Памятка бывшим ученикам С.-Петербургской 3-й гимназии. — Санкт-Петербург, 1911. — С. 62.
• Сборник биографий Кавалергардов: 1826—1908. — Санкт-Петербург, 1908. — С. 370.
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Ливен, Анатолий Павлович] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)
• Памятка Ливенца. 1919—1929. Рига. 1929.
• Рутыч Н. Н. Белый фронт генерала Юденича. М., 2002.
• Волков С. В. Белая борьба на северо-западе России. М. 2003.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_l/liven_ap.html Ливен Анатолий Павлович на hrono.ru]

Отрывок, характеризующий Ливен, Анатолий Павлович

– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.