Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ливийская Арабская Джамахирия»)
Перейти к: навигация, поиск
Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия
араб. والشعبية الاشتراكية العظمى الجماهيرية العربية الليبية
Джамахирия

 

2 марта 1977 — 20 октября 2011 (Де-факто)

9 января 2013 (Де-юре)



Флаг Ливии Герб Ливии
Гимн
Аллах велик
Столица Триполи
Язык(и) Арабский
Религия Ислам
Денежная единица Ливийский динар
Площадь 1 759 530 км²
Население 6 365 563 чел. (2009)
Форма правления Джамахирия
Братский вождь и руководитель революции
 - 19792011 Муаммар Каддафи
История
 - 2 марта 1977 Провозглашение Ливии Джамахирией
 - 11 ноября 1977 Выход из состава ФАР (Федерации Арабских Республик)
 - декабрь 1979 Нападение на посольство США в Ливии
 - 15 апреля 1986 "Каньон Эльдорадо"-военная операция США против Ливии
 - 31 января 1992 Введение санкций Совбеза ООН
 - 11 ноября 1993 Дополнительные санкции
 -  2003 Отмена санкций, отказ от создания ядерного оружия, либерализация политики Каддафи.
 - 15 февраля-23 октября 2011 Беспорядки переросшие в гражданскую войну
 - 20 октября 2011 Убийство Муаммара Каддафи. Фактическое прекращение существования
 - 9 января 2013 Переименование Джамахирии в Государство Ливия
К:Появились в 1977 годуК:Исчезли в 2011 году

Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия (араб. الليبية والشعبية الاشتراكية العظمى الجماهيرية العربية‎, до 1986 — Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия) — государство, а также политический режим, образованный 2 марта 1977 года, путём принятия декларации Себхи, упразднившей республику и провозгласившей новое государственное устройство, отличное от монархии и республики, обоснованное в Третьей всемирной теории Муаммара Каддафи и изложенное в первой части Зелёной книги — Джамахирию. В результате гражданской войны и иностранной интервенции в Ливии в 2011 году Каддафи был свергнут и позднее убит.

Формально Ливия продолжала называться Джамахирией до 9 января 2013 года[1][2].





История

Первые годы

2 марта 1977 года на чрезвычайной сессии Всеобщего народного конгресса (ВНК) в городе Себха Ливийская республика была преобразована в Социалистическую Народную Ливийскую Арабскую Джамахирию (то есть «государство масс»). Совет революционного командования и правительство были распущены. Вместо них создавались Генеральный секретариат ВНК в составе М. Каддафи и четырёх бывших членов СРК и Высший народный комитет, в который вошли бывшие министры. Осенью 1977 года было объявлено о создании «революционных комитетов», призванных побуждать массы к осуществлению народной власти"[3].Члены ревкомов получили почти неограниченные полномочия в сфере контроля над деятельностью госаппарата и подчинялись непосредственно высшему руководству страны. В 1978 году была развернута кампания по преобразованию государственных и частных фирм в «народные предприятия». Рабочие и служащие теперь, согласно идеям М. Каддафи, объявлялись «партнерами, а не наемными работниками». В 1979 году Каддафи и его ближайшие сподвижники отказались от всех постов, чтобы решать «стратегические вопросы построения народной власти». Формально Каддафи перестал участвовать в управлении государством, но фактически «революционное руководство» стало высшим политическим органом страны, вырабатывающим и определяющим внутреннюю и внешнюю политику Джамахирии[4]. Сам Каддафи стал именоваться «лидером ливийской революции».

В январе 1980 года было объявлено о ликвидации частной торговли и создании вместо неё системы общественных и кооперативных магазинов. В рамках кампании по борьбе с коррупцией только в первой половине 1980 года было арестовано более двух тысяч человек. Одновременно за рубежом были организованы покушения на наиболее видных ливийских эмигрантов — противников Каддафи[5].

Все эти преобразования были возможны, пока страна получала баснословные доходы от продажи нефти. С 1970 по 1981 годы ВНП страны вырос с 9625 млн долл. до 18 080 млн. Столь масштабный приток нефтедолларов фактически превратил Ливию в государство-рантье, когда продовольствие и промышленные товары закупались за рубежом и распределялись по исламской справедливости на едоков[6]. Однако падение нефтяных цен в 1980-е годы серьёзно ударило по благополучию Джамахирии. Были заморожены сотни строек, Каддафи объявил о переходе к политике опоры на собственные силы, но в 1987 году вынужден был объявить о «джамахирийской перестройке». Права частного сектора были уравнены с госсектором, упразднялись государственные импортно-экспортные компании, была объявлена широкая амнистия. После многих лет строгого контроля над всеми видами хозяйственной деятельности стала поощряться частная инициатива, снова разрешено было открывать частные магазины и частный бизнес не только в сфере обслуживания, но и в обрабатывающей промышленности. Однако курс на умеренную либерализацию экономики, возрождение малого и среднего бизнеса осуществлялся под контролем государства. Одновременно с проведением реформ в экономике в марте 1990 года Всеобщий народный конгресс принял «Хартию революционной законности», согласно которой любые директивы Лидера ливийской революции полковника Муаммара Каддафи были обязательны к исполнению всеми органами власти государства. Власть Каддафи, являвшегося Верховным главнокомандующим Вооружёнными силами джамахирии, ничем не была ограничена, а сам он никому не подотчётен. Не занимая никаких официальных постов, лидер джамахирии был поставлен над всеми государственными структурами, без его ведома не принималось ни одно важное решение. Реальная власть в стране находилась в руках «революционных комитетов», которые формировались и подчинялись напрямую Каддафи, задачей которых является контроль над деятельностью формально существующих народных конгрессов и народных комитетов[7]. Государство удерживало ключевые отрасли, прежде всего нефтегазовую промышленность, а также основные виды внешнеэкономической деятельности, включая экспортно-импортные, валютно-финансовые операции. Введение в 1992—1993 годах режима санкций в отношении Ливии тормозило восстановление экономики страны, блокировало приток иностранных инвестиций.

Противостояние с Западом

В конце семидесятых — начале восьмидесятых годов Советский Союз поставил Ливии современное вооружение — танки, самолеты, системы ПВО, построил в Таджуре Центр ядерных исследований (NRC, ныне REWDRC) с исследовательским ядерным реактором мощностью 10 Мвт и термоядерной установкой Т-4М (токамак). Невозвращенный Ливией долг был причиной напряженных отношений между Ливией и Россией и был прощен в апреле 2008 года во время визита Владимира Путина в Триполи.

2 апреля 1986 года на борту американского авиалайнера компании Trans World Airlines над Грецией (рейс Рим—Афины) произошёл взрыв, погибли четыре гражданина США.5 апреля бомба взорвалась на дискотеке Ля-Белль (Западный Берлин), посещаемой американскими военнослужащими. Погибли два американских солдата и официантка из Турции, около 200 человек пострадало. США заявили, что обе акции были организованы ливийской разведкой.

В ночь на 15 апреля по распоряжению президента США Рональда Рейгана американские самолёты с авиабаз в Великобритании и авианосцев в Средиземном море осуществили акцию возмездия, нанеся удар по ливийской столице Триполи и городу Бенгази. Погибло около 40 ливийцев, в том числе приёмная дочь Каддафи, и ещё свыше 200 человек были ранены.

Это привело к ещё более трагическим событиям. В 1988 году над Шотландией был взорван самолёт американской авиакомпании PanAm. Полагают, что это была месть Каддафи за гибель дочери[8]. Тот факт, что приказ о подрыве самолета отдал лично Каддафи, подтвердил в феврале 2011 года бывший министр юстиции Ливии Мустафа Абдель-Джалил[9].

Непросто складывались и отношения Ливии с Францией. С обретения независимости в 1951 году Ливия последовательно стояла на пути интересов Франции в Северной Африке. После прихода к власти Муаммара Каддафи (1969) противостояние только обострилось. Ливийские войска воевали с Чадом, на ливийские деньги вооружались и обучались экстремисты из Марокко и Алжира. Конфронтация достигла своего апогея 19 сентября 1989 года, когда в небе над Нигером ливийцы взорвали лайнер французской авиакомпании UTA со 170 пассажирами на борту. В апреле 1992 года Совет Безопасности ООН по требованию США и Великобритании ввёл международные санкции против Ливии.

Лишь в 2003 году, после американской оккупации Ирака, Муаммар Каддафи изменил свою политику. Он объявил об отказе от разработок оружия массового уничтожения, допустил в страну международных экспертов и заявил о желании урегулировать вопрос о компенсациях жертвам терактов, несмотря на заявленную «непричастность» Ливии к ним. В январе 2004 года Ливия согласилась выплатить $170 млн родственникам жертв теракта над Нигером.

Специально созданный Международный фонд благотворительных ассоциаций, который возглавлял один из сыновей Каддафи, урегулировал вопрос о компенсациях для жертв воздушных терактов. В августе 2004 года очередь наконец дошла до пострадавших при взрыве в Западном Берлине. Ливия согласилась выплатить денежную компенсацию жертвам взрыва на дискотеке «La Belle» 5 апреля 1986 года. Общая сумма компенсаций составляет $35 млн (€28,4млн.). В то же время Ливия отказалась выплачивать компенсацию семьям погибших и раненых американцев. Более того, Ливия потребовала от США выплаты компенсаций ливийцам, пострадавшим при ответном авианалёте на Триполи и Бенгази.

В октябре 2004 года Ливия полностью освободилась от международных санкций. В 2006 году Каддафи выступил с амбициозным планом создания Соединенных Штатов Африки[10]

Осенью 2008 году Каддафи предпринимает амбициозную реформу по перераспределению нефти среди населения, упразднив ряд министерств. По словам самого Каддафи, реформа способна спровоцировать хаос в стране в ближайшие 2 года[11]

В августе 2008 года на встрече более 200 африканских королей, султанов, эмиров, шейхов и вождей племён Муаммар Каддафи был объявлен «королём королей Африки».[12] 2 февраля следующего года Муаммар Каддафи был избран председателем Африканского союза.[12] По состоянию на 2009 год уровень образованности населения составлял 86,8 %[13] (до свержения монархии, в 1968 году 73 % населения было неграмотно). В своей внешней политике ливийский лидер продолжал оставаться приверженцем панарабизма. Так, в интервью каналу Евроньюс, данном им в 2009 году, отвечая на вопрос, о чём он мечтает, Каддафи сказал:[14]

Я на самом деле верю, что тем или иным способом будет достигнуто Арабское единство. Особенно потому, что арабский мир оказался разделённым между союзами и крупными державами. Единство сжалось до размеров листка бумаги, его несёт по ветру, как пёрышко. Но возможно, арабы уже созрели для Арабского единства. Скажу по-другому: я предвижу создание Арабо-Африканского союза.

В феврале 2010 года осложнились отношения Ливии и Швейцарии[15]

Восстание

17 февраля 2011 года под влиянием революций в Тунисе и Египте в Ливии прошёл «День гнева» — антиправительственные демонстрации[16] подавлявшиеся полицией. Этот день стал началом массовых волнений, переросших в гражданскую войну между сторонниками и противниками режима Каддафи.

19 марта 2011 года начались бомбардировки Ливии странами западной коалиции (Франция[17], Британия, Испания, Дания, Норвегия, Канада, Катар, Италия, Германия). Кодовое название операции: «Одиссея. Рассвет»

20 октября 2011 года был взят последний оплот сил Каддафи — Сирт. Муаммар Каддафи и его сын Муттазим были убиты в ходе штурма города, а затем выставлены на всеобщее обозрение в холодильной камере торгового центра. 23 октября новыми властями было объявлено об освобождении Ливии.

Напишите отзыв о статье "Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия"

Примечания

  1. [www.interfax.ru/politics/news.asp?id=284289 Ливийские власти сменили официальное название страны с «Великой Джамахирии» на «государство Ливия»]
  2. [top.rbc.ru/society/09/01/2013/839673.shtml Из Великой Джамахирии — в Государство Ливия]
  3. Новейшая история стран Азии и Африки. XX век: в 3 ч. / Под ред. А. М. Родригеса. — М.: Владос, 2001. Ч. 3. 193.
  4. История Востока: в 6 т. / гл. ред. Р. Б. Рыбаков (пред.) и др.; Ин-т востоковедения РАН. — М.: Восточная литература, 2008. Т. 6. С. 130.
  5. История Востока: в 6 т. / гл. ред. Р. Б. Рыбаков (пред.) и др.; Ин-т востоковедения РАН. — М.: Восточная литература, 2008. Т. 6. С. 131.
  6. История Востока: в 6 т. / гл. ред. Р. Б. Рыбаков (пред.) и др.; Ин-т востоковедения РАН. — М.: Восточная литература, 2008. Т. 6. С. 130—131.
  7. [www.pravo.vuzlib.net/book_z1290_page_83.html Ливия — Правовые системы стран мира. Энциклопедический справочник — ред. А. Я. Сухарев. — Международное право]
  8. [www.meta.kz/125254-sdelki-i-pravosudie.html Сделки и правосудие " Новости Казахстана, все последние новости России и новости мира, новость дня]
  9. [rus.ruvr.ru/2011/02/24/45979302.html В трагедии над Локерби виновен лично Каддафи — Новости — Общество — Голос России]
  10. [www.rg.ru/2006/09/11/kaddafi-anons.html Глава Ливии хочет создать Соединенные Штаты Африки]
  11. [www.angi.ru/news.shtml?oid=2434841 Муарам Каддафи: Решение о прямом распределении нефтяных доходов среди населения Ливии не подлежит обсуждению]
  12. 1 2 [news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_7865000/7865179.stm Каддафи стал новым главой Африканского союза]. Би-би-си (2 февраля 2009). Проверено ???. [www.webcitation.org/69f9sogCf Архивировано из первоисточника 4 августа 2012].
  13. Ammar Maleki. [www.payvand.com/news/11/feb/1080.html Uprisings in the Region and Ignored Indicators] 9 февраля 2011
  14. [ru.euronews.net/2009/07/07/according-to-gaddafi-africans-working-in-europe-are-taking-back-whats-theirs/ Муаммар Каддафи Лидер Ливии]. Euronews (7 июля 2009). Проверено ???. [www.webcitation.org/69f9ti3bX Архивировано из первоисточника 4 августа 2012].
  15. [i-r-p.ru/page/stream-event/index-25617.html Каддафи объявил джихад Швейцарии]
  16. [www.metronews.ru/mir/livijcy-trebujut-otstavki-kadaffi/Tpokbq!rUmvObbTbUFk/ Ливийцы требуют отставки Кадаффи]//Metro International,17.02.2011 г.
  17. [www.rian.ru/arab_ly/20110319/355720718.html ВВС Франции нанесли первый удар по ливийской военной технике | Ливия | РИА Новости]

См. также

Отрывок, характеризующий Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия

«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..