Ливийцы

Не следует путать с древними ливийцами.

Ливийцы

Численность и ареал
Всего: 4,18 млн. чел Ливия Ливия — 4,16 млн чел Испания Испания — 12 тыс. чел Германия Германия — 8 тыс. чел
Язык	арабский
Религия	Ислам
Родственные народы	берберы, арабы, египтяне

Серия статей об
Арабах
Культура
Литература Письмо Каллиграфия Музыка Кухня Имена Эстетика
Этнографические группы и исторические общности
Алжирцы Бахрейнцы Египтяне Йеменцы Израильские арабы Иорданцы Иракцы Иранские арабы Катарцы Кувейтцы Ливанцы Ливийцы Мавры Марокканцы Оманцы Палестинцы Саудовцы Среднеазиатские арабы (Таджикские арабы) Сирийцы Суданцы Тунисцы Турецкие арабы
Диаспора
Родственные народы
Арабы-шоа Друзы Евреи Копты Ланкийские мавры Мальтийцы Марониты Мориски
Арабские языки и диалекты
Классический арабский Арабский литературный Аравийский арабский Египетско-суданский арабский Иракский арабский Магрибский арабский Сиро-палестинский арабский Среднеазиатский арабский
Арабский мир
Алжир Бахрейн Джибути Египет Западная Сахара Йемен Иордания Ирак Катар Коморы Кувейт Ливан Ливия Мавритания Марокко Объединённые Арабские Эмираты Оман Палестина Саудовская Аравия Сирия Сомали Судан Тунис
Религия
Ислам (Суннизм • Шиизм) Христианство Мифология
Панарабизм • ЛАГ • Завоевания • Арабизация  • Национализм

Ливи́йцы — народ в Ливии. Этнонимы: арабы Ливии, ливийцы, ливийские арабы.

Область расселения. Численность

Ливия имеет низкую плотность населения в пределах её большо́й территории, с популяционной плотностью приблизительно 2 человека на квадратный километр (8.5/ mi²), в двух северных областях Триполитании и Киренаики менее чем один человек на квадратный километр (1.6/ mi²). Перенаселены такие города, как Триполи, Бенгази, Мисурата, Себха, Зувара и Хомс. Число жителей там возрастает на 7 % ежегодно. Оазисы в пустыне, так же густо населены, потому что там имеется вода, плодородная земля и богатая растительность.

Ливийцы (арабы Ливии) — арабский народ, основное население Ливии, общей численностью 4180 тыс. чел., основное население Ливии (4160 тыс. чел.). Другие страны расселения: Испания — 12 Германия — 8 тыс. чел. Ливия — таким образом одна из наименее плотных наций в мире. 90 % населения живут в менее чем 10 областей, главным образом по побережью. Больше чем половина населения является городской, сконцентрированной до большей степени, в двух наибольших городах, Триполи и Бенгази (Львова 1984: 52).

Происхождение

Ливийцы — смесь местных берберских народов и пришлых арабских племен (VII—XI вв.) Процессы этнической консолидации усилились в борьбе за независимость в XX веке, особенно после революции 1969 года.

Жители Ливии называют себя арабами, но большинство из них являются потомками неарабского населения, которое жило там задолго до арабского завоевания. Они приняли ислам в качестве своей религии, а арабский язык сделали своим родным языком.

Большое количество ливийцев называют кхоалоагли (Khoulougli, Сыновья Солдат), это те ливийцы, которые произошли от браков оттоманских солдат с ливийскими женщинами. Они главным образом проживают в Мисрата (200 км к востоку от Триполи), Тажоура (пригород Триполи), и Эз-Завия (приблизительно 50 км к западу от Триполи). В течение долгого времени они были освобождены от налога и имели право служить в армии. Теперь они слились с арабским населением, но их можно отличить внешне и по цвету кожи. Так же есть туареги (берберское население) и племенные группы тебу, сконцентрированные на юге, живущие кочевым или полукочевым образах жизни. Среди иностранных жителей, наибольшие группы — граждане других африканских наций, включая северных африканцев (прежде всего египтяне и тунисцы), и африканцы района Сахары. Согласно ЦРУ Factbook, ливийские берберы и арабы составляют 97 % населения Ливии; другие 3 % — греки, жители Мальты, итальянцы, египтяне, афганцы, турки, индусы, и Африканцы Района Сахары (Львова 1984: 50).

Берберы, бывшие раньше большинством, сейчас сократились до нескольких деревень в западной Триполитании. Большинство евреев ушло в Израиль, а итальянское сообщество уменьшилось до цифры в около 30 тыс. людей, проживающих в Триполитании.

История

Именем лаву, перешедшим в евр. Lehabim, древние египтяне со времени Нового царства стали называть одно из племен, живших на западе от них и впоследствии выступившее мало-помалу на первый план между родственными коленами: Техенну, Темеху, Каикаша, Шаитеп (?), Машаваша, Исавада, Ааса, Вакана. Последние четыре имени сопоставлены Бругшем с Максиями, Асбитами, Овсеями и Маками Геродота; первые два издревле употреблялись как общее имя западных народов.

Характеристические признаки: белый цвет кожи, татуировка, своеобразные цветные плащи и пояса, страусовое перо на голове и спускавшиеся на виски косы. По всей вероятности, это были предки туземного берберского населения Северной Африки. Евреи считали их хамитами, родственными египтянам. Последние вели с ними войны ещё во времена среднего царства, но особенно сделались они опасны Египту при XIX династии. При Меренпта, в 5 год его царствования, они произвели опустошительное нашествие на Египет под начальством царя Марануи, навербовав себе войско из появившихся одновременно с этим морских разбойников. Фараону удалось отразить их, равно как и Рамзесу III, при котором были новые нашествия под начальством царей Чаутмара и Капура. Длинные надписи храма Мединет-Абу прославляют победы египтян похвальными одами и изображениями триумфов с массой пленных. Во время слабой XX династии Л. удалось, однако, постепенно завоевать Египет мирным путём колонизации и наводнения египетских канцелярий и войска. Вследствие этого процесса, тождественного с совершившимся в IV—V в. в Римской империи, дельта покрылась сетью ливийских военных поселений и княжеств, из которых сначала развилась монархия Бубастидов и т. наз. додекархия (см.), а потом — династия Псаметихов. У классиков под именем Λύβιοι разумеются туземцы-берберы, в противоположность финикиянам и грекам. К ним причислялись и нумиды с маврами.

Религия

Преобладающим вероисповеданием у ливийцев является ислам. Придерживаются суннизма, но меньшинство придерживается ибадизма (Хариджизм), прежде всего в Джебель Нефуса и Заварах. Приблизительно 97 из 100 ливийцев — последователи ислама. Кроме подавляющего большинства мусульман суннизма, есть также очень маленькие христианские сообщества, составленные почти исключительно из иностранцев (Кобищанов 2003: 34). Есть маленькое англиканское сообщество, составленное главным образом из африканских рабочих — иммигрантов в Триполи; это — часть египетской епархии. Также приблизительно 40 000 католиков в Ливии, которым служат два епископа, один в Триполи (служащий итальянскому сообществу) и один в Бенгази (служащий мальтийскому сообществу). Многие жители Киренаики считаются последователями дервишского братства сенуситов, религиозного движения, которое распространилось в Северной Африке в 18 в. (Токарев 1976: 231).

Язык

Главный язык, на котором говорят ливийцы — арабский язык, который является также официальным языком. Ливийцы говорят на ливийском диалекте арабского языка, входящем в магрибскую группу диалектов. На языке тамазик (Берберские языки, которые не имеют официального статуса), говорят ливийские берберы. Кроме того, туареги говорят на тамахак, единственный известный северный язык тамашек. Некогда широко использовался итальянский язык, особенно среди образованной прослойки ливийского общества. В годы английской администрации (1943—1951 гг.) получил распространение английский язык, ставший особенно популярным с появлением в Ливии американских и английских нефтяных компаний. Сейчас, наряду с арабским языком, в крупнейших городах английский и итальянский также широко распространены (Айхенвальд 1998: 256).

Трансформация в условиях модернизации

Многим ливийцам нравится кочевой образ жизни. Это проявляется хотя бы в том, что богатые ливийцы-горожане в выходные стремятся в пустыню даже в очень жаркое время. На раскаленном песке возникают палаточные городки (подобие бедуинских стояний), рядом с парусиновыми стенками стоят теперь не верблюды, как раньше, а автомобили и электрогенераторы для переносных кондиционеров.

Демонстрационный эффект города влияет на кочевников, заставляя многих отказаться от привычного образа жизни и начать новый, городской. Но многие бедуины так и не смогли привыкнуть к благам городской цивилизации и вернулись в пустыню. Развитие промышленности в Ливии, оседание кочевников, рост числа сельскохозяйственных и городских рабочих, эмиграция разрушают традиционный образ жизни ливийцев. Сокращается неграмотность.

Миграция

Ливия имеет несколько иную историю миграционной политики. Благодаря разработке нефти и высокому ВВП на душу населения, она была целевой страной для трудовых мигрантов. Была некоторая ограниченная временная эмиграция^{[когда?]} в Мальту и в Египет, состоящая в основном из предпринимателей и студентов (NDI, 2005:27), но с тех пор как Ливия убрала формальные ограничения на поездки, наблюдается увеличение поездок молодежи в Италию и Мальту. Тем не менее, ливийская диаспора очень мала. С другой стороны, число и доля иммигрантов в Ливии довольно высока: оценки варьируются от 1,1—1,4 миллионов (NDI, 2005) до 1,8 миллиона человек, из которых только 600 тысяч являются легальными работниками (EC, 2004:5). С общим объемом зарегистрированного населением около 5,5 миллионов, это означает, что отношение иммигранта на население составляет порядка 25-30 %. Большинство временных работников традиционно приезжают из Египта, Туниса и Марокко, хотя более поздний безвизовый въезд для всей Африки привёл также к большому количеству африканцев с юга Сахары (NDI, 2005:29).

Быт и традиции

Семейная жизнь важна для ливийских семей, большинство которых живут в квартирах и других независимых единицах размещения, с точными способами размещения в зависимости от их дохода и богатства (Айхенвальд 1998: 255).

• Традиционный тип поселения. Хотя ливийские арабы традиционно вели кочевые образы жизни в палатках, теперь они обосновались в различных городах. Из-за этого, их старый уклад жизни постепенно меняется. Небольшое количество ливийцев все ещё живёт в пустыне, поскольку их семьи жили так в течение многих столетий (Родионов 1998: 201).
• Традиционные хозяйственные занятия. Большинство населения заняты в сфере промышленности, услуг и маленький процент ливийцев занимается земледелием на побережье(цитрусовые, оливки, финиковая пальма, пшеница, ячмень). В южном и центральном районах районах страны люди занимаюся скотоводством (овцы, козы, верблюды, в меньшей степени — лошади). Часть занята на нефтепромыслах. Развито изготовление ковров и вышитых кожаных изделий, плетение из пальмовых листьев и изготовление медных чеканных сосудов (Айхенвальд 1998: 255).
• Традиционная одежда ливийцев не отличается от характерного для всех областей Северной Африки бедуинского костюма. Мужские одежды: плащи-абаи, головные платки (куфийя). Также многие жители крупных городов предпочитают европейский стиль одежды. Современная одежда ливийцев представляет собой сочетание арабских и европейских элементов. Многие горожанки не выходят на улицу без покрытой головы (некоторые-лица).
• Традиционная пища — это пшеничные или ячменные лепешки, овощи, финики, цитрусовые,молоко, овечий сыр, топленое масло, свежая или сушеная рыба (Айхенвальд 1998: 255).
• Традиционная духовная культура. Существует народный театр теней, эпос, распространены устные рассказы (сундук ад’дунья — «Кладезь новостей») (Айхенвальд 1998: 255).
• Традиционное жилище ливийцев представляет собой низкие глинобитные дома с внутренними двориками. Так же широкое распространение получили предназначенные для людей и скота грунтовые жилища (сводчатое помещение на глубине до 10 м, в которое ведёт шахта, реже — несколько таких помещений на разной глубине, соединённых лестницей) (Айхенвальд 1998: 255).
• Традиционная социальная и политическая организация. Около одной трети ливийцев — кочевники и полукочевники, у которых сохраняются остатки родо-племенного строя. Старо-арабские традиции очень сильны в семейном быту. Минимальный брачный возраст для мужчин — 15 лет, для женщин — 12 лет. Встречается многоженство. Сохранились обменные браки и брачный выкуп. В семьях обычно много детей. Уважение к женщине в семье растет, если она рожает как можно больше детей (особенно сыновей).

Система родства — бифуркативно-коллатеральная (различаются родственники по линии матери и отца; коллатеральные и прямые родственники). Основа родо-племенной организации — семейно-родственная группа, имеющая общего предка по мужской линии. Основой родо-племенной организации является семейно-родственная группа, имеющая общего предка по мужской линии и связанная обычаями взаимопомощи, кровной мести и эндогамии (предпочитается патрилатеральный ортокузенный брак). Несколько групп составляют подразделение племени или само племя во главе с вождём. Ливийцы соблюдают бедуинский кодекс чести, который предусматривает родственную солидарность, стойкость, мужество и гостеприимство. Социальные отношения традиционно выражаются как декларируемые кровнородственные (Родионов 1998: 201).

Ссылки

• [catalog.fmb.ru/lybia3.shtml Страноведческий каталог «EconRus» ]
• [directory.supp.ly/ Libya Directory] (англ.)
• [www.libyanbureau-dc.org/ Libyan Embassy Washington D.C.] (англ.)

Литература

• Айхенвальд А. Ю. Ливийцы // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1998. С. 255.
• Родионов Арабы М. А. // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1998. С. 201.
• Токарев С. А. Религия в истории народов мира/ М ИПЛ, Библиотека атеистической литературы, М.-1976. С. 230—245
• Львова Э. С. // Этнография Африки. М., 1984. с. 45-67.
• Кобищанов Т. Ю. Христианские общины в арабо-османском мире (XVII — первая треть XIX в.). М. : 2003 °C. 34.
• Страны Африки: Факты, события, цифры. М. 1999. С. 58.
• Baldwin-Edwards M. ‘Between a Rock & a Hard Place’: North Africa as a Region of Emigration, Immigration & Transit Migration // Review of African Political Economy, Vol. 33, No. 108, North Africa: Power, Politics & Promise (Jun., 2006), pp. 311-324. (англ.)
• Kirkbride A. Libya – Which Way Facing? // African Affairs, Vol. 56, No. 222 (Jan., 1957), pp. 49-55. (англ.)

Отрывок, характеризующий Ливийцы

– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?