Ливонский поход на Русь

Не путать с Ливонским крестовым походом

Ливонский поход на Русь
Основной конфликт: Северные крестовые походы
Ледовое побоище. Миниатюра Лицевого летописного свода, середина XVI века.
Дата	1240 — 1242
Место	Русь (Изборск, Псков, Копорье, Чудское озеро)
Причина	желание Ливонского ордена захватить Псковскую землю
Итог	поражение немцев, заключение мира с князем Александром Ярославичем Невским, отказ от притязаний на северные земли Руси.
Противники
Ливонский орден Новгородская республика, Великое княжество Владимирское
Командующие
Герман фон Балк Андреас фон Вельвен Дитрих фон Грюнинген Герман Буксгевден Александр Невский Андрей Ярославич Гаврила Алексич Домаш Твердиславич
Силы сторон
10—12 тыс.чел. 15—17 тыс.чел.
Потери
неизвестно неизвестно

Ливонский поход на Русь — военная кампания 1240—1242 годов рыцарей-крестоносцев Ливонского ордена, проведённая с целью подчинить земли Пскова и Новгорода Римской Католической Церкви.

Истоки конфликта

Конфликт между новгородцами и рыцарями Ордена зародился ещё в 1210 году, когда рыцари напали на эстов. Походы новгородцев против ливонцев в 1217, 1219, 1222, 1223 годах не дали результатов. В 1224 году рыцари захватили Дерпт (нынешний Тарту). Вскоре после захвата Дерпта у псковичей и новгородцев произошел конфликт. Псковичи, боясь того, что Новгород подчинит их себе, отказали новгородцам в помощи в борьбе с рыцарями. Вскоре раскол произошел и среди новгородских вельмож. Изгнанные из города знатные люди захватили, объединившись с рыцарями, Изборск в 1233 году, но вскоре были изгнаны из города псковским войском. Спустя год Ярослав Всеволодович Новгородский совершил ответный поход на ливонские земли, опустошил окрестности города Оденпе (рус. Медвежья Голова), одержал победу в сражении на Омовже и заставил ливонцев подписать мир.

В 1236 году в войне с Литвой погиб Великий Магистр Ордена Меченосцев Фольквин фон Винтерштайн, и папа римский Григорий IX дал согласие на объединение Ордена Меченосцев с Тевтонским. Магистром Ордена стал Герман фон Балк. В декабре 1237 года папа Григорий IX провозгласил второй крестовый поход в Финляндию, а в июне 1238 года датский король Вальдемар II и магистр объединённого ордена договорились о разделе Эстонии и военных действиях против Руси в Прибалтике с участием шведов. Русские земли в эти годы были ослаблены монгольским нашествием.

Первый этап 1240—1241

В июле 1240 года шведскими военачальниками Ярлом Биргером и Ульфом Фаси была предпринята попытка вторжения в новгородские земли под предлогом истребления язычников. Подчинив до этого племена сумь и емь, шведы верили в быструю и легкую победу над русскими, войска которых были разбиты монголами. Однако князь Александр, не запрашивая помощи из Владимира и не собрав даже всё новгородское ополчение, успел перехватить шведов в устье реки Ижоры, левого притока Невы. Состоящее из новгородцев и ладожан войско Александра 15 июля 1240 года неожиданно для шведов атаковало их лагерь. Шведы были разбиты. Это событие вошло в историю под названием Невская битва. Александр получил прозвище «Невский». Уже в августе ливонские рыцари захватили город Изборск, разбили псковичей на подступах к городу и начали осаду. Рыцарям удалось подкупить псковского посадника Твердилу, и тот открыл им ворота города. Псковичи пытались сопротивляться, но, потеряв воеводу Гориславича, сдались. В городе были посажены два немецких наместника (фогта).

Завершение похода. Ледовое побоище

Зимой 1240/41 годов новгородцы выпроводили Александра к отцу, от которого он принял Переяславль-Залесский. В 1241 году немецкие рыцари возвели крепость Копорье, где хранили все свои запасы. Орденские рыцари собирались идти на Новгород. Они взяли город Тёсов, грабили новгородских купцов, разорили земли на реке Луге. Новгородцы, опасаясь разделить участь псковичей, отправили послов к Ярославу за князем. Ярослав предложил им Андрея, младшего брата Александра, но новгородцы настояли именно на кандидатуре Александра (владимирское войско во главе с Андреем пришло на помощь новгородцам позже).

Александр вернулся в Новгород. Новгородское войско под его предводительством заняло Копорье в 1241 году, а ранней весной 1242 года овладело Псковом. После этого Александр принял решение провести ответный поход во владения Ордена.

5 апреля 1242 года на льду Чудского озера произошла одна из самых известных битв в истории Руси, получившая название Ледовое побоище. Русские понесли серьёзные потери от главного удара противника по центру, но затем нанесли удар конницей с флангов и тыла, что принесло победу (подробнее о ходе сражения и численностях см. Ледовое побоище#Масштаб и значение битвы). По условиям мира Орден отказался от всех своих последних захватов, ливонские вторжения прекратились на 11 лет.

Итоги похода

Немцы отступили от Пскова и Новгорода. По условиям мирного договора ливонцы обязались вернуть Новгороду Лугу, Летголу, землю Водь. Новгородцы не дали немцам продвинуться из Прибалтики на восток. Победа имела большое значение для истории Руси.

Ссылки

• [www.vostlit.info/Texts/rus12/Livl_Alte_Reimschronik/text1.phtml?id=827 Старшая Ливонская Рифмованная Хроника] (см. статью Ливонская рифмованная хроника).

Отрывок, характеризующий Ливонский поход на Русь

– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.