Лига плюща

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Лига плюща (англ. The Ivy League) — ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США. Это название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих университетах. Считается, что члены лиги отличаются высоким качеством образования.





Описание

История

Лига плюща — это изначально спортивное объединение восьми частных институтов высшего образования, расположенных на северо-востоке США. Этот термин также часто используется в отношении этих восьми школ как единой группы. Он подразумевает исключительность в качестве образования, выборность при поступлении и принадлежность к социальной элите.

Термин «Лига плюща» стал общепринятым с [1954 года] после образования спортивного объединения NCAA Division I, когда американцы в значительной степени разделились на болельщиков разных университетских спортивных (футбольных) команд. Однако, со временем понятие Лига плюща распространилось и на другие стороны жизни объединённых в ней университетов.

Университеты Лиги плюща (или просто «Плющи») постоянно находятся среди 15 лучших колледжей и университетов США по рейтингу журнала U.S. News and World Report. Так в 2010 году тройку лидеров среди лучших вузов США составили Гарвардский, Принстонский и Йельский университеты соответственно из Лиги плюща[1]. Университеты Лиги также находятся среди самых богатых академических заведений мира, что позволяет им привлекать лучших студентов и преподавателей.

Университеты из лиги плюща можно с полным основанием считать одними из ведущих научных центров страны, финансирование которых складывается из различных источников: к примеру, Гарвардский и Йельский университеты в 2014 году выделили на исследования 36.4 и 23.9 миллиардов долларов соответственно.[2]

Университеты — члены Лиги

Члены лиги в алфавитном порядке:

Происхождение термина

Первое упоминание о плюще как о термине, относящемуся к группе колледжей, замечено у спортивного журналиста Стенли Вудварда (англ. Stanley Woodward, (18951965))

A proportion of our eastern ivy colleges are meeting little fellows another Saturday before plunging into the strife and the turmoil.
Stanley Woodward, New York Tribune, October 14, 1933, describing the football season[3]

О том, как появилось название «Лига Плюща», повествует следующая история: Некий спортивный журналист получил от редакции задание освещать футбольную игру по американскому футболу между университетами Колумбии и Пенсильвании и, сомневаясь в том, что игра будет интересной, ворчал, что ему придётся смотреть «как растёт плющ». Другой репортёр услышал, неправильно понял и окрестил группу университетов «лигой плюща»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 5352 дня].

См. также

Напишите отзыв о статье "Лига плюща"

Примечания

  1. Лига плюща лучшие университеты США // [www.ucheba.ru/abroad-article/4375.html Учёба.ру. 2 мая 2007 г].  (рус.) — 31.08.2009.
  2. UniPage — [www.unipage.net/ru/ivy_league_universities_in_usa Университеты Лиги плюща — Эндаумент, 2014 год]
  3. "Yale Book of Quotations" (2006) Yale University Press edited by Fred R. Shapiro

Ссылки

  • [www.ivyleaguesports.com/ Официальный сайт]. ivyleaguesports.com. [www.webcitation.org/618rbZSPd Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
  • [www.brown.edu Браунский университет]
  • [www.columbia.edu Колумбийский университет]
  • [www.cornell.edu Корнелльский университет]
  • [www.dartmouth.edu Дартмутский колледж]
  • [www.harvard.edu Гарвардский университет]
  • [www.princeton.edu Принстонский университет]
  • [www.upenn.edu Пенсильванский университет]
  • [www.yale.edu Йельский университет]


Отрывок, характеризующий Лига плюща

– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.