Лиговский канал
| Лиговский канал | |
 | |
| Лиговский канал у Знаменской церкви. Фото 1860-х | |
| Расположение | |
| Страна |  Россия |
| Регион | Санкт-Петербург |
| Характеристика | |
| Длина | 23 км |
| Водоток | |
| 59°47′06″ с. ш. 30°09′09″ в. д. / 59.785028° с. ш. 30.152583° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.785028&mlon=30.152583&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Устье | р. Красненькая |
| 59°51′29″ с. ш. 30°17′29″ в. д. / 59.858083° с. ш. 30.291444° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.858083&mlon=30.291444&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 59°51′29″ с. ш. 30°17′29″ в. д. / 59.858083° с. ш. 30.291444° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.858083&mlon=30.291444&zoom=9 (O)] (Я) | |
 — исток,  — устье | |
Лиговский каналЛиговский канал
Ли́говский канал — один из самых протяжённых каналов Санкт-Петербурга.
Содержание
История
Сооружён в 1718—1721 годах по проекту Г. Г. Скорнякова-Писарева для снабжения города питьевой водой и позже для питания фонтанов Летнего сада[1]. Канал является реализацией сложной для своего времени градостроительной задачи по созданию городского водовода. Примечательно, что строительство этой системы совпало по времени со строительством системы Петергофского водовода. Это строительство было соперничеством двух инженеров: Лиговский канал строился по проекту А. В. Скорнякова-Писарева в 1718—1721 годах, Петергофский водовод — под руководством В. Г. Туволкова[2].
Канал начинался на юго-западе у реки Лиги (ныне река Дудергофка, вероятно, отсюда происходит и название), вытекающей из Дудергофского озера, и заканчивался искусственным бассейном на углу современной улицы Некрасова (бывшая Бассейная улица) и Греческого проспекта.
От бассейна в 1725—1727 годах были проложены трубы к фонтанам Летнего сада, они пересекали реку Фонтанку по мосту-акведуку (ныне Пантелеймоновский мост) и дали ей современное название.
После наводнения 10 (21) сентября 1777 года фонтаны были разрушены и канал начал терять своё значение. К концу XIX века Лиговский канал пришёл в запустение. В 1891—1892 годах засыпан бассейн и участок от бассейна до Обводного канала, к 1926 году — до Московского проспекта, в 1965—1969 годах — до пересечения с Краснопутиловской улицей, а воды канала спущены в реку Красненькую. По направлению бывшего канала ныне проходит Лиговский проспект.
В конце 90-х годов XX века часть канала проходила от речки Красненькой (подземно) до Балтийской и Варшавской железных дорог, выходя на поверхность и проходя под ж/д мостом. Далее проходил вдоль ж/д на юго-запад города, под Ленинским проспектом.
По состоянию на конец 2007 года часть под железнодорожным мостом 59°51′30″ с. ш. 30°17′24″ в. д. / 59.858500° с. ш. 30.29000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.858500&mlon=30.29000&zoom=14 (O)] (Я) была цела, около Ленинского проспекта канал засыпан, автомобильно-пешеходный мост, видимо, ушёл в культурный слой 59°51′06″ с. ш. 30°17′25″ в. д. / 59.8519000° с. ш. 30.290472° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.8519000&mlon=30.290472&zoom=14 (O)] (Я), но на спутниковых фотографиях хорошо были видны следы канала.
До частичной засыпки длина составляла 23 км, ширина по дну 2—4 м, глубина 1—2 м.
Альтернативная версия назначения
Существует гипотеза[3], что ещё одной и, возможно, основной функцией Лиговского канала была транспортная. Считается, что по каналу на конной или бурлацкой тяге двигались баржи и другие небольшие суда, перевозившие необходимый для строительства и отделки зданий Петербурга бутовый камень или пудостский туф. Каменоломни XVIII—XIX века находились в Аропаккузи, недалеко от Красного Села и в километре от Дудергофского озера, откуда камень доставляли в город по Лиговскому каналу. Между современными платформами ж/д Дачное и Ленинский проспект сохранилась «транспортная развязка» канала — в этом месте он проходит параллельно двумя нитками. Одно из русел частично засыпано в ходе строительства гаражей
Географические сведения
Сохранился участок Лиговского канала протяжённостью 11 км от Горелово до р. Красненькой и парка Авиаторов. Ныне выполняет дренажные функции и используется для водоснабжения
Мосты через канал
Исходя из карты 1858 года, через Лиговский канал было перекинуто 36 мостов. Большинство из них были пешеходными и не имели названий; те же мосты, которые несли транспортную функцию, имели собственные названия. По мере засыпания канала исчезали и мосты, перекинутые через него: так в 1892—1893 годах исчезли сразу 25 мостов. В оставшейся части количество мостов также уменьшалось, составив лишь шесть штук к 1914 году: четыре в створах улиц Курской, Прилукской, Расстанной и Московского проспекта, и два между Расстанной улицей и Витебской железной дорогой. В 1924—1926 годах с засыпкой канала исчезли и эти мосты.
Ниже перечислены транспортные мосты, о которых есть более или менее достоверные сведения:
- Госпитальный мост — располагался примерно в створе Виленского переулка (разобран в 1846 году)
- Песчаный мост — располагался примерно на месте касс БКЗ «Октябрьский»
- Бассейный мост — располагался в створе Озерного переулка
- Знаменский мост — располагался в створе Невского проспекта
- Владимирский мост — располагался в створе Кузнечного переулка
- Глазовский мост — располагался в створе Разъезжей улицы и Транспортного переулка
- Воздвиженский мост — располагался в створе улицы Тюшина
- Шмелёв мост — располагался в створе Курской улицы
- Расстанный мост — располагался в створе Расстанной улицы
Напишите отзыв о статье "Лиговский канал"
Примечания
- ↑ Существует альтернативная гипотеза, по которой основной функцией канала была транспортная.
- ↑ Мосты и набережные Ленинграда / фот. В. П. Мельников, сост. П. П. Степнов. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 10. — 319 с. — 22 000 экз. — ISBN 5-289-00690-7.
- ↑ Петров Ю. Н. Лиговский канал. Откуда и зачем он был проложен // [www.mirpeterburga.ru/online/history/archive/25/history_spb_25_3-5.pdf «История Петербурга» № 3 (25) 2005]
Литература
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 209. — 511 с.
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — 4-е изд., перераб. — СПб.: Норинт, 1996. — С. 141, 318. — 359 с. — ISBN 5-7711-0002-1.
- Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 68. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Лиговский канал
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
