Чуковская, Лидия Корнеевна

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Чуковская и Корнейчуков

Лидия Чуковская
Имя при рождении:	Лидия Николаевна Корнейчукова
Псевдонимы:	Алексей Углов
Дата рождения:	11 (24) марта 1907(1907-03-24)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	7 февраля 1996(1996-02-07) (88 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР, Россия Россия
Род деятельности:	прозаик, редактор, мемуарист, критик
Дебют:	«Ленинград — Одесса»
Премии:

Ли́дия Корне́евна Чуко́вская (урождённая Лидия Николаевна Корнейчукова; 11 (24) марта 1907, Санкт-Петербург — 7 февраля, по другим сведениям, 8 февраля 1996, Москва) — редактор, писательница, поэт, публицист, мемуаристка, диссидент. Дочь Корнея Чуковского и Марии Борисовны Гольдфельд.

Чуковская — лауреат международных и российских премий: «Премия свободы» (Французская академия, 1980 год), премия имени академика А. Д. Сахарова «За гражданское мужество писателя» (ассоциация писателей «Апрель», 1990 год, по рекомендации Е. Г. Боннэр), Государственная премия Российской Федерации (1994 год).

Литературное творчество

Основные произведения Чуковской — повести «Софья Петровна» (1939—1940, опубликованная за рубежом в 1965 году под названием «Опустелый дом», в СССР в 1988 году) и «Спуск под воду» (Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1972). Героиня первой повести — простая женщина, не способная понять природу окружающего её террора, — после ареста сына постепенно сходит с ума. «Софья Петровна» — единственное из известных на сей день прозаических литературных произведений, посвящённых событиям 1937—1938 годов, которое написано непосредственно по следам этих событий. Вторая повесть носит отчасти автобиографический характер и описывает конформистское поведение советских писателей в феврале 1949 года в разгар борьбы с космополитизмом.

Кроме того, под псевдонимом Алексей Углов Чуковская опубликовала книги для детей «Ленинград — Одесса» (1928), «На Волге» (1931), «Повесть о Тарасе Шевченко» (1930). Стихи Чуковской, которые она писала всю жизнь, собраны в книге «По эту сторону смерти» (1978).

Автор книг «История одного восстания» (1940; о Колиивщине), «Н. Н. Миклухо-Маклай» (1948, 1950, 1952, 1954), «Декабристы, исследователи Сибири» (1951), «Борис Житков» (1957), «В лаборатории редактора» (1963).

Автор мемуарной книги «Памяти детства. Воспоминания о Корнее Чуковском» (1989).

Гражданская позиция

В 1926 году Чуковская была арестована по обвинению в составлении антисоветской листовки. Как вспоминала сама Чуковская: «Мне вменялось в вину составление одной антисоветской листовки. Повод заподозрить себя я подала, хотя на самом деле никакого касательства к этой листовке не имела» (фактически листовка была составлена её подругой, которая без ведома Лидии воспользовалась её пишущей машинкой). Чуковская была сослана в Саратов, где благодаря хлопотам отца провела только одиннадцать месяцев. Во время саратовской ссылки Чуковская, по собственным воспоминаниям, заняла принципиальную позицию в конфликте с властями: отказалась от публичного покаяния, держалась вместе с политическими ссыльными.

В 1929 году вышла замуж за историка литературы Ц. С. Вольпе. От этого брака в 1931 году родилась дочь — Елена Цезаревна (домашнее имя Люша). В 1934 году брак распался; Вольпе погиб в 1941 году на Ленинградском фронте. Елена Цезаревна стала фактически наследницей знаменитого деда — хранительницей его дома-музея в Переделкине, издателем 15-томного Собрания сочинений. По её сценарию в 1982 году, к 100-летию со дня рождения К. И. Чуковского, был снят фильм о нём «Огневой вы человек!» (режиссёр фильма — двоюродный брат Елены Цезаревны Дмитрий Николаевич Чуковский). Второй муж Чуковской физик-теоретик Матвей Петрович Бронштейн был арестован в августе 1937 года и расстрелян в феврале 1938 года (по объявленному семье приговору — «десять лет без права переписки»; К. И. Чуковский, посвятивший много времени выяснению судьбы зятя, узнал о его расстреле лишь в конце 1939 года). Самой Чуковской, выехавшей в то время с дочерью из Ленинграда на Украину, удалось избежать ареста (хотя соответствующие документы были оформлены). Судьбе М.П. Бронштейна посвящена автобиографическая повесть Чуковской «Прочерк» (М.: Время, 2009). В 1960-х годах Чуковская выступала в поддержку И. Бродского, А. Солженицына, А. Синявского и Ю. Даниэля, А. Гинзбурга, М. Джемилева и других. Автор открытого письма Михаилу Шолохову в связи с его речью на XXIII съезде КПСС (1966), а также открытых писем «Не казнь, но мысль. Но слово», «Гнев народа», «Прорыв немоты».

9 января 1974 года Чуковская была исключена из Союза писателей (это решение было отменено в феврале 1989 года), на её публикации в СССР был наложен полный запрет (до 1987 года). Этим событиям посвящена книга Лидии Чуковской «Процесс исключения. Очерк литературных нравов», которая впервые была издана в 1979 году в Париже в издательстве «YMCA-Press».

Редакторская деятельность

После окончания Ленинградского университета (1928) Чуковская несколько лет работала редактором в редакции детской литературы Госиздата, которую возглавлял Самуил Маршак. В 1937 году редакция ленинградского Детиздата была разгромлена и прекратила своё существование. Некоторые сотрудники (включая Лидию Корнеевну) были уволены, другие, как например, Тамара Габбе — арестованы.

В 1940—1950-е годы Чуковская также время от времени занималась редакционной работой. Свой опыт она обобщила в книге «В лаборатории редактора» (1960, 1963), вызвавшей широкий отклик литературной общественности.

Чуковская и Ахматова

Наиболее значительным произведением Лидии Чуковской являются «Записки об Анне Ахматовой» — записи об общении с русской поэтессой, которые Чуковская вела на протяжении многих лет. С Ахматовой она стала близко общаться с 1938 года, в 1965 году по просьбе Ахматовой занималась составлением последнего при жизни поэтессы сборника её стихов.

Экранизации и спектакли

• В 1989 году повесть «Софья Петровна» была экранизирована режиссёром Аркадием Сиренко. Главную роль в фильме исполнила актриса Анна Каменкова.
• Фильм Александра Муратова «Рукопись» — совместная советско-французская постановка по повести Л. Чуковской «Спуск под воду» — вышел на экраны в 1992 году.
• В 2011 году в Саратовском академическом театре драмы была поставлена инсценировка «Софья Петровна» по мотивам повести Л. К. Чуковской. Режиссёр-постановщик Марина Глуховская, художник-постановщик Юрий Наместников, премьера 7 октября 2011 года.

Память

Похоронена на Переделкинском кладбище.

Документалистика

• [tvkultura.ru/anons/show/episode_id/1250503/brand_id/20882/ Лидия Чуковская]. Документальный фильм из цикла «Острова». Производство: ГТРК «Культура», 2007 г. Россия-Культура. 01.12.2015. 39 минут.

Литература

• Чуковская Л. К. В лаборатории редактора. М., 1960, 2-е изд. 1963.
• Чуковская Л. К. "Былое и думы" Герцена. М., 1966
• Чуковская Лидия Открытое слово. Нью-Йорк, "Хроника", 1976
• Чуковская Л. К. Процесс исключения — М.: Новое время,1990, 352 с. ISBN 5-7650-0002-9
• Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929—1987)|ответственный=Предисл. П. Крючкова; Подготовка текста и коммент. Е. Ц. Чуковской. -М.,Новое литературное обозрение, 2011.ISBN 978-5-86793-879-6
• Чуковская Л. К. Памяти детства: Мой отец — Корней Чуковский. — М.: Время, 2012. — 256 с., ил. — 3000 экз., ISBN 978-5-9691-0723-6

Ссылки

• [web.archive.org/web/20090607105818/poets-necropol.narod.ru/chukovskaya-lidia.html Могилы ушедших поэтов]
• [www.chukfamily.ru/Lidia/main.htm Сайт «Отдав искусству жизнь без сдачи» — страница, посвященная Л. К. Чуковской]
• [www.chukfamily.ru/Lidia/Publ/sholohov.htm Михаилу Шолохову, автору «Тихого Дона»]
• [www.chukfamily.ru/Lidia/Publ/gnev.htm Гнев народа]
• [magazines.russ.ru/druzhba/2001/9/chuk.html Дом поэта]
• [www.chukfamily.ru/Lidia/Publ/proriv.htm Прорыв немоты]
• [www.chukfamily.ru/Lidia/Biblio/Chapter1.htm Her Life and Work by Bella Hirshorn.]
• [www.litagent.ru/litavtinfoi.asp?KAvt=777 Краткая биография]
• [www.chukfamily.ru/Lidia/main.htm Автобиография]
• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=389 голос Чуковской: Лидия Чуковская читает стихи Мандельштама]
• [chukovskie.livejournal.com/ chukovskie] — Сообщество в Живом Журнале, посвящённое семье Чуковских
• [ru.rodovid.org/wk/Запись:265471 Лидия Чуковская] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [kommersant.ru/doc/2449097 «Она никогда не пыталась сговориться»: Елена Чуковская о судьбе Лидии Чуковской и её сочинений] // Коммерсант. 2014. 18 апр.

Отрывок, характеризующий Чуковская, Лидия Корнеевна

– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.