Ликенай

Местечко Ликенай лит. Likėnai Страна ЛитваЛитва Уезд ПаневежскийПаневежский уезд Район Биржайский Координаты 56°11′49″ с. ш. 24°37′30″ в. д.56.19694° с. ш. 24.62500° в. д. / 56.19694; 24.62500    Местечко с 1992 Население 35 человек (2006) Показать/скрыть карты

Лике́най (лит. Likėnai) — деревня в Биржайском районе Паневежского уезда Литвы. Входит в Пабиржское староство. Бальнеологический курорт, известный своими сульфатными кальциевыми источники.

История

Ликенай известен с конца XVI века. В 1946 году получила статус посёлка городского типа. До 1950 года входил в Биржайский уезд, а потом был передан в Биржайский район Шяуляйской области. В 1953 году Шяуляйская область была упразднена и Биржайский район перешёл в прямое подчинение Литовской ССР. В 1992 году Ликенай был лишён статуса посёлка городского типа и стал деревней.

Население

1959	1970	1979	1989	2001
447	656	768	638	33

Отрывок, характеризующий Ликенай

– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…