Ликсутов, Максим Станиславович

Максим Станиславович Ликсутов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Заместитель мэра Москвы по вопросам транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры города Москвы
с 25 сентября 2012 года
Предшественник:	Лямов Николай Сергеевич
Рождение:	19 июня 1976(1976-06-19) (47 лет) Локса, Эстонская ССР, СССР
Супруга:	Татьяна Ликсутова (1979), развод в 2013 году
Дети:	двое сыновей
Деятельность:	государственный деятель, бизнесмен

Макси́м Станисла́вович Ликсу́тов (эст. Maksim Liksutov; р. 19 июня 1976, Локса, Эстонская ССР, СССР) — заместитель мэра Москвы по вопросам транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры города Москвы. В прошлом эстонский и российский предприниматель.

В рейтинге богатейших бизнесменов России по версии журнала Forbes за 2013 год вице-мэр Москвы Ликсутов занял 157-е место с капиталом в 650 млн долларов США. В рейтинги 2014 и 2015 годов уже не входил.

Биография

Ранние годы и образование

Родился 19 июня 1976 года в городе Локса Эстонской ССР. Родители Максима в молодости переехали работать на судостроительном заводе в Эстонию из Тульской области. С 1998 года Ликсутов живёт в Москве, с тех же пор является налоговым резидентом Российской Федерации. В Москве обосновалась и семья: родители и жена с детьми. Его сестра живёт в Таллине.

В 2007 году окончил Российскую экономическую академию им. Плеханова по специальности «Финансы и кредит»; в 2012 году — Международный юридический институт по специальности «Менеджмент организации».

Ликсутов свободно говорит на английском, эстонском и шведском языках.

Бизнес в Эстонии

Предпринимательская деятельность Ликсутова началась в Эстонии. Угольный бизнес Ликсутова и его соседа по дому, предпринимателя Сергея Глинки, в угледефицитной стране был связан с поставками и перевалкой кузбасского угля. Глинка, будучи старше Максима на 10 лет и уже имея опыт в угольной отрасли, пригласил своего приятеля заняться очисткой и перевалкой угля в таллинском порту. В прессе отмечалось, что уже в то время Ликсутов отличался исполнительностью и умением быстро обучаться, способностью эффективно договариваться в порту с начальниками; сумел найти и приобрести нужное оборудование, наладить технологические процессы по очистке и перевалке угля, организовать работу с предпринимателями по сбыту угля как внутри Эстонии, так и на экспорт. Деловым партнёром Ликсутова и Глинки в то время стал Рустам Аксёненко, сын министра путей сообщения РФ Николая Аксёненко.

[rus.delfi.ee/press/dd/article.php?id=17782948 Эстонская газета «День за днём»], 24 декабря 2007:

Максим Ликсутов и его партнёр Сергей Глинка стали известными в Эстонии примерно в 1997, когда они начали строить в Эстонии угольный терминал для российского экспорта на Запад. Молодые бизнесмены быстро завоевали внимание как образец т.н. российских бизнесменов нового времени. Их характеризуют безупречные костюмы, машины экстра-класса, хорошие манеры, знание западного делового этикета. Единственное, что отличало их от западных бизнесменов, так это то, что они оставались в тени и старались не привлекать внимания журналистов. Их предприятие Transgroup Invest находится в чёрном, как уголь, блестящем здании на улице Йыэ в Таллинне. Еще молодые бизнесмены открыли там итальянский ресторан Gianni. На шикарно обставленной церемонии открытия они играли в прятки с фотографами, всеми силами стараясь не попасть на снимки.

В 2005 году Ликсутов получил гражданство Эстонии «за вклад в развитие местной экономики».

В апреле 2007 года обычно сторонившийся политики Ликсутов подверг критике демонтаж памятника погибшим советским солдатам в центре Таллина, что было воспринято официальными кругами в Эстонии как нелояльность. К маю 2007 года у бизнеса Ликсутова в Эстонии по ряду причин явственно обозначились проблемы, и Максим заявил в местной печати о намерении перевести штаб-квартиру Transgroup Invest в Россию. К этому времени из материальных активов у Ликсутова в Эстонии оставался простаивающий угольный терминал и ресторан итальянской кухни Gianni.

Бизнес в России

С 1999 года занимал руководящие должности в российских транспортных компаниях. Был членом совета директоров ОАО «Первая грузовая компания» и ОАО «ТрансКонтейнер». В 2001—2011 годах Ликсутов был председателем совета директоров ООО «ТрансГрупп». В 2003—2011 годах был членом совета директоров ЗАО «Трансмашхолдинг». Ликсутов, однако, никогда не контролировал эту компанию в качестве мажоритарного акционера.

Занимал посты главы представительства АО «ВорлдВайд Инвест АС», президента МТК «ЮниТранс», был руководителем компании «Иристон-сервис».

В 2009—2010 годах Ликсутов занимал должность генерального директора ООО «Аэроэкспресс»; был членом совета директоров ООО «Аэроэкспресс», владел 25 % акций данной компании. По словам Ликсутова, он никогда не владел офшорными компаниями.

После нескольких лет жизни в Москве Ликсутов разработал проект запуска комфортабельных скоростных региональных электропоездов, угадав в них привлекательный для пассажиров перспективный продукт с высокой долей добавленной стоимости. Поворотным в карьере бизнесмена стало 28 марта 2011 года, когда Ликсутов при весьма выгодных для себя обстоятельствах познакомился с премьер-министром Владимиром Путиным. В этот день Путин вместе с Сергеем Собяниным, Владимиром Якуниным и Ликсутовым за полчаса прокатился в аэроэкспрессе от аэропорта Шереметьево до Белорусского вокзала и оценил преимущества этого вида транспорта, — в том числе значительную экономию времени в сравнении с автомобилем. Сопровождавшие журналисты отметили, всю дорогу довольный Путин просидел у окна, слушая рассказы Якунина и Ликсутова о планах и перспективах по развитию аэроэкспрессов. Положительные впечатления главы правительства от этой поездки, по оценкам комментаторов, сыграли решающую роль в стремительном карьерном взлёте Ликсутова.

В Правительстве Москвы

29 апреля 2011 года Ликсутов занял пост советника мэра Москвы по вопросам транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры города Москвы.

6 декабря 2011 года распоряжением мэра Москвы Сергея Собянина Ликсутов назначен на должность руководителя Департамента транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры города Москвы с заключением служебного контракта на срок полномочий мэра Москвы. Назначая Ликсутова, Собянин выразил уверенность, что практическая работа в бизнесе поможет ему в новой должности. Сам Ликсутов в день назначения на госслужбу пообещал, что откажется от участия в бизнесе в пользу других акционеров. В октябре 2013 года пресса сообщила, что на самом деле Ликсутов передал свои доли в бизнесе супруге Татьяне. Как выяснилось три месяца спустя — уже бывшей супруге.

25 сентября 2012 года назначен заместителем мэра Москвы по вопросам транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры. На этом посту сменил Николая Лямова. Ликсутов сохранил за собой должность руководителя транспортного департамента.. Ликсутов стал первым легальным миллионером, занявшим высокую должность в правительстве Москвы.

Отказ от гражданства Эстонии

От эстонского гражданства отказался в 2011 году в связи с назначением на пост руководителя столичного транспортного департамента. Заявление на отказ от гражданства Эстонии было удовлетворено правительством Эстонской республики в феврале 2012 года.

Деятельность на посту заместителя мэра Москвы

В подчинении Ликсутова в правительстве Москвы находится единственный департамент — Департамент транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры. По должности курирует реконструкцию, электрификацию и организацию пассажирского движения по Малому кольцу Московской железной дороги. Выдвинул требование к ОАО «МКЖД» запустить пассажирскую линию по кольцу уже в 2014, что оказалось нереалистично, начало движения запланировано на 2016 год. Занимается внедрением интеллектуальной транспортной системы Москвы, созданием единого московского парковочного пространства, обновлением общественного транспортного парка, внедрением скоростного трамвая, единого проездного билета на все виды общественного транспорта московского региона, созданием единой службы городского такси, модернизацией пешеходного пространства и развитием велосипедного транспорта в Москве. По инициативе Ликсутова число прокатных велосипедов в Москве увеличилось в 11 раз и составило в 2014 году 5000 штук.

24 апреля 2012 возглавляемый Ликсутовым департамент объявил о планах закрытия и демонтажа монорельсовой линии, связывающей метро ВДНХ с метро Тимирязевская из-за убыточности и малого числа пассажиров этой системы. Столкнувшись с критической реакцией общественности, 3 октября 2012 года Ликсутов отменил эти планы, пояснив, что в условиях дефицита транспортной инфраструктуры в Москве причин для закрытия монорельса нет.

18 июня 2012 вместе с президентом ОАО «РЖД» Владимиром Якуниным, начальником Московской железной дороги Владимиром Молдавером, мэром Москвы Сергеем Собяниным открыл Технологический центр управления пригородным пассажирским комплексом Московской железной дороги на Комсомольской площади — самое современное и высокотехнологичное предприятие на инфраструктуре Российских железных дорог. В ходе мероприятия объявил, что все столичные аэропорты будут связаны между собой прямым беспересадочным железнодорожным сообщением с началом пассажирского движения по Малому кольцу МЖД в 2015. В 2013 году РЖД признало эту затею нерентабельной и нецелесообразной.

13 ноября 2012 объявил о том, что с 2014 года система оплаты проезда в общественном транспорте Москвы будет объединена с железнодорожной.

После катастрофы в метро 15 июля 2014 года, унёсшей жизни более 20 пассажиров, Ликсутов полностью самоустранился от ответственности руководителя, возложив её на начальника Московского метрополитена Ивана Беседина, который вскоре был отправлен в отставку. По данным газеты «Коммерсантъ», на вакантную должность именно с подачи Ликсутова был назначен его давний знакомый по скоростным перевозкам, функционер ОАО «РЖД» Дмитрий Пегов, ранее никогда в метро не работавший.

В рамках реализации идей мэра Собянина о неэффективности троллейбусов и их ненужности в центре города, возглавляемым Ликсутовым департаментом были начаты действия по сокращению крупнейшей в мире сети Московского троллейбуса. В 2014 году было объявлено о ежегодных закупках меньшего количества троллейбусов ввиду плана реформирования троллейбусного движения до 2020 года с заменой подвижного состава на автобусы, в 2015 году в ходе т.н. оптимизации троллейбусного движения начали изменяться (фактически — сокращаться) троллейбусные маршруты, в 2016 году в рамках реализации проекта благоустройства "Моя улица" было объявлено о предстоящих сокращениях маршрутов и полном снятии контактной сети во всём центре города (в пределах Садового кольца).

Борьба с пробками на дорогах Москвы

Одной из главных причин приглашения Ликсутова в правительство Москвы стала борьба с пробками на городских автомагистралях, где долгое время столичным властям не удавалось достигнуть успехов. К 2012 году пробки увеличились на 66 %, Москва заняла первое место по длине пробок в мире. Прогнозы экспертов были неутешительны: Москва окончательно встанет в пробках в 2018 году — час пик займёт целый день, в то время как на 2013 год он составлял уже 4 часа.. По утверждению Ликсутова, негативный тренд удалось приостановить в конце 2014 года, позитивный эффект принесли ряд мер: строительство новых дорог и развязок, открытие новых станций метрополитена, сооружение новых линий пригородной железной дороги и пассажирской линии Московской кольцевой железной дороги, запуск региональных экспрессов, оптимизация схемы работы светофорных объектов, введение платной парковки в центре столицы, перестроение логики работы маршрутов наземного транспорта, устройство выделенных полос, приобретение новых автобусов, трамваев и вагонов метро. Однако сами автомобилисты^[кто?] уверены^{[нет в источнике]}К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), что ситуация с пробками в Москве в лучшую сторону не изменилась. 25 декабря 2014 года в Москве зафиксированы рекордные за всю историю города пробки: восемь часов подряд улицы блокированы 10-балльными пробками, при этом самая большая пробка протянулась на 60 км.

В первом полугодии 2015 года средняя скорость движения автомобилей в Москве увеличилась на 12 % по сравнению с аналогичным периодом 2014 года; а количество транспорта, въезжающего в центр города, сократилось на 25 %.

По оценке Ликсутова, дорожная сеть Москвы для полноценного движения без пробок одновременно может вместить до 500 тыс. автомобилей, включая общественный транспорт.

Собственность и доходы

В 2011 году журнал Forbes оценил состояние Ликсутова в 500 млн долларов, в 2013 году — уже в 650 млн долларов.

Ликсутов занимал 189-ю позицию в рейтинге «Богатейшие бизнесмены России-2011». Ближайшими деловыми партнёрами Ликсутова Forbes и российская деловая пресса называла миллиардеров Сергея Глинку, занимавшегося в Эстонии угольным транзитом, владельца УГМК Искандара Махмудова, предпринимателей-совладельцев «Аэроэкспресса» Андрея Бокарева и Михаила Хромова. Пресса Эстонии именует Максима «известным транзитным миллионером».

Согласно декларации о доходах, за 2012 год Ликсутов, все 12 месяцев работая в Правительстве Москвы, заработал 270 млн руб, имеет три земельных участка и жилой дом площадью 2130 кв.м. в России, жилой дом и земельный участок в Италии, две квартиры и шесть земельных участков в Эстонии; четыре автомобиля класса «люкс», в том числе два суперкара Lamborghini Diablo и Dodge Viper, а также пять мотоциклов. Всего в семье Ликсутова 8 автомобилей в разных странах, куда чиновник приезжает по делам и на отдых.

Среди совместной собственности Ликсутова и его жены дорога в Эстонии площадью 4201 кв.м.

Семья

Был женат на Татьяне Ликсутовой (род. 1979), имеет двоих сыновей. Татьяна известна в Эстонии как хозяйка ресторана итальянской кухни Gianni и популярная модель. В январе 2014 года официально объявлено, что Татьяна и Максим Ликсутовы развелись в июне 2013 года.

В сентябре 2013 года Татьяна Ликсутова, имеющая гражданство Эстонии, названа самой богатой женщиной Эстонии с состоянием в 103,6 млн евро. В полном списке самых состоятельных людей Эстонии она заняла 12-е место. В июне 2013 года Татьяна вместо мужа переоформила себе в собственность 50 % акций холдинга Transgroup Invest, зарегистрированного в Эстонии и специализирующегося на транспортно-экспедиторском бизнесе. Активы холдинга превышают 200 млн евро. В собственность Татьяны Ликсутовой от мужа, занявшего пост вице-мэра Москвы, в связи с этим также перешло девять объектов недвижимости в Таллине и 242 650 акций компании Tallinna Vesi, принадлежавшие ранее самому Максиму Ликсутову.

Спорт

Ликсутов увлекается подводным плаванием. В возрасте 15 лет стал мастером спорта по скоростным видам подводного плавания, трижды становился чемпионом Эстонии по этому виду спорта (1988, 1989, 1990), побеждал на Первенстве Скандинавских стран (1990). В 1991 стал победителем Первенства СССР по подводному ориентированию. В 1993 в составе команды пловцов установил рекорд, попавший в Книгу Гиннесса, проплыв 100 км в бассейне. На должности главы департамента транспорта особое внимание уделяет велосипедной инфраструктуре.

Критика

Аэроэкспресс

С именем Ликсутова связано появление в лексиконе пассажиров Московской железной дороги неологизма «пустовоз». Так называли аэроэкспрессы в Шереметьево, когда они с 2008 года в течение ряда лет курсировали через каждые 30 минут с 30 % загрузкой даже в пиковые часы. Тем не менее, будучи гендиректором «Аэроэкспресса», Ликсутов отправлял экспрессы в аэропорт Шереметьево, «невзирая на то, есть пассажиры или нет», что вызывало перерывы в движении регулярных электричек по Савёловскому направлению до 40-50 минут, 15-минутный отстой переполненных пригородных электропоездов в ожидании обгона аэроэкспрессом на станциях Бескудниково и Марк, влекло потерю времени и неудобства для обычных пассажиров, пользовавшихся электричками в часы пик при поездках на работу и с работы. Эта проблема была решена в октябре 2015 года, когда было разработано оптимальное расписание и электропоезда стали следовать без отстоя. В октябре 2013 года пресса сообщила, что Максим Ликсутов передал свои доли в бизнесе супруге Татьяне. Как выяснилось три месяца спустя — уже бывшей супруге. Позднее долю в компании также получил генеральный директор компании Алексей Криворучко.

Московская кольцевая железная дорога

4 апреля 2012 Ликсутов давал on-line-интервью в редакции интернет-портала Gazeta.ru и объявил, что Московская кольцевая железная дорога, реконструкцию которой он курирует, построена «почти 200 лет назад»). Несмотря на министерский ранг, Ликсутов ошибся в два раза или почти на 100 лет: Малое кольцо МЖД построено в 1907, а движение по нему началось в 1908 (Ликсутов также не знал общеизвестного факта, что в 2012 году Российским железным дорогам исполняется 175 лет.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Фотографирование безбилетников в общественном транспорте

1 ноября 2013 года Ликсутов выдвинул идеи силами контролёров фотографировать в общественном транспорте безбилетников и вывешивать их фото на «доске позора» сайта Департамента транспорта, а также квалифицировать использование пассажирами чужой социальной карты для прохода через турникеты как уголовное преступление — мошенничество. Обе идеи вызвали негативную реакцию у юристов и экспертов, в адрес Ликсутова прозвучали упрёки в пренебрежительном отношении к правам человека и незаконном разглашении персональных данных.

Судебное разбирательство по обвинениям в нарушении законодательства

В январе 2014 года сведения о переоформлении Ликсутовым 50 % акций холдинга Transgroup Invest в собственность бывшей жены повторил в своём блоге со ссылкой на эстонский бизнес-реестр Алексей Навальный, что вызвало резонанс в прессе. Блогер обвинил Ликсутова в нарушении российского законодательства и конфликте интересов, состоящем в том, что один из ключевых руководителей Правительства Москвы, определяющий инвестирование бюджетных денег в общественный транспорт, сам ведёт свой личный бизнес в этой же сфере. Сам Ликсутов доказал в суде, что все его действия были в рамках закона.

В конце мая 2014 года внимание прессы привлекла справка Министерства торговли, промышленности и туризма Кипра, опубликованная Фондом борьбы с коррупцией А. Навального. Согласно документу, Ликсутов является действующим акционером Intellectico Holdings Limited с долей примерно 13 %. 12 июня Ликсутов объявил о подаче иска на 1,5 млн рублей о защите чести, достоинства и деловой репутации к Навальному из-за обвинений в конфликте интересов при работе на государственной службе. В этот же день Совет при мэре Москвы по противодействию коррупции рассмотрел вопрос о владении Ликсутовым акциями кипрского офшора и пришёл к выводу о ненарушении им требований к служебному поведению лиц, замещающих государственные должности столицы. В своей записи от 12 июня чиновник сообщил о том, что «все документы о выходе из состава акционеров Intellectico holdings limited, в том числе и передаточные распоряжения, я подписал 6 декабря 2012 года, тогда же была внесена соответствующая запись в реестр акционеров компании». Однако в записи в соцсети от 27 мая Ликсутов заявлял о том, что продал свою долю в кипрской компании ещё в 2010 году, в ходе судебного заседания были предоставлены все документы, подтверждающие это. 19 августа Люблинский суд Москвы частично удовлетворил иск Ликсутова к Навальному, взыскав с последнего 600 200 рублей; суд признал распространённые Навальным сведения порочащими честь и достоинство Ликсутова.

Факты

• Рассуждая о стоимости лицензии для московских таксистов, Ликсутов утверждает, что в Нью-Йорке жетон, дающий право заниматься таксомоторной деятельностью, стоит для частного лица около 600 тысяч долларов. Другие источники сообщали, что в Нью-Йорке право брать голосующих на дороге пассажиров есть только у желтых такси, жетон-лицензия на которые стала настоящей ценной бумагой. В 2007 две такие лицензии были выкуплены на аукционе за $1,2 млн, хотя в 2001 лицензии уходили всего по $195000.

• Мультимиллионер Ликсутов утверждает, что из дома на работу часто добирается на пригородной электричке, затрачивая на поездку 23 минуты, а также 2-3 раза в неделю ездит обычным пассажиром на метро, и билет на «подземку» у вице-мэра всегда в кармане.

Ссылки

• Ликсутов, Максим — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.forbes.ru/sobytiya/lyudi/80116-pochemu-dlya-borby-s-probkami-sobyanin-pozval-biznesmena-s-zheleznoi-dorogi Почему на борьбу с пробками Собянин призвал миллиардера Ликсутова]
• [www.kommersant.ru/doc/2214090 Глава департамента транспорта Москвы о дорожных планах, Июнь 2013 года]
• [echo.msk.ru/guests/805484-echo/ Эфиры] Ликсутова на "Эхе Москвы".
• [govoritmoskva.ru/users/guests/2343/ Эфиры] Ликсутова на радиостанции "Говорит Москва"

Отрывок, характеризующий Ликсутов, Максим Станиславович

– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»