Лимерик (поэзия)

Ли́мерик — стихотворный жанр английского происхождения, пятистишие абсурдистского содержания.

Форма

Традиционно лимерик состоит из пяти строк с рифменной схемой AABBA, причём финальные части первой и последней строки одинаковы. Чаще всего лимерик написан анапестом (1-я, 2-я и 5-я строки — трёхстопным, 3-я и 4-я — двухстопным). Композиция лимерика подчиняется строгим правилам:

• в первой строке называется персонаж и место его происхождения (как правило, употребляется географическое название);
• во второй повествуется о том, что этот персонаж сделал, что с ним случилось или какова его особенность;
• дальнейшее изложение рассказывает о последствиях его действий или свойств.

Евгений Клюев особо указывает на то, что к жанрообразующим свойствам лимерика относится рифма: географическое название должно рифмоваться с ключевым свойством персонажа.

С топонимом рифмуется Главная Странность, составляющая сущность каждого данного текста, — так что у читателя обязательно должно возникнуть впечатление, будто странность эта есть «прямое следствие» влияния на героя местности, в которой он проживает.

История

Название лимерика происходит от ирландского города Лимерик. История его происхождения не вполне ясна. По наиболее распространённой версии, оно восходит к куплетам, которые пелись на рубеже XVII—XVIII веков ирландскими солдатами на службе французского короля Людовика XIV и содержали название города в рефрене. Тем не менее, первые опубликованные в Англии в начале XIX века сборники лимериков так не назывались, и даже Эдвард Лир, признанный основоположник жанра, сочинивший под впечатлением от одного из стихотворений этой эпохи свою книгу 1846 года, понятием «лимерик» не пользовался: словари фиксируют это слово лишь в самом конце столетия.

Известные авторы

Наиболее известным автором английских лимериков считается Эдвард Лир, в России его стихи известны в переводах Григория Кружкова, Марка Фрейдкина, Евгения Клюева, Сергея Таска и других. Григорий Кружков, анализируя лимерики Лира, обнаруживает в них неожиданно серьёзный подтекст, тонкие связи с личной биографией поэта и парадоксальные переклички с поэзией Уильяма Батлера Йейтса.

Много примеров встречается и у других британских поэтов, в частности, у Льюиса Кэрролла и Венди Коуп (в пародии на Т. С. Элиота).

За пределами Великобритании

Существует мнение, что тяготение к лимерику связано с британским национальным характером: так, Георгос Сеферис в письме Лоуренсу Дарреллу замечал:

Думаю, что писать лимерики — хорошее упражнение для одинокого человека, можно предположить, что этот жанр развился в Англии потому, что все вы, островитяне, одиноки.

К тому же, по справедливому замечанию критика,

лимерики нельзя переводить, их воссоздают «с ничего» на чужом языке. Переводчику, если он желает во что бы то ни стало сохранить за собой это звание, приходится действовать обходным манером.

Тем не менее, в XX веке оригинальные лимерики появились на разных языках. Особенно популярен этот жанр среди самодеятельных авторов в Интернете. Дань лимерику отдали многие известные литераторы, чьи интересы в целом лежат совершенно в других областях литературы, — в частности, Сергей Аверинцев, Татьяна Щербина.

Примеры лимериков

Эдвард Лир (1872) There was a young person of Ayr, Whose head was remarkably square:       On the top, in fine weather,       She wore a gold feather; Which dazzled the people of Ayr.

Перевод Григория Кружкова (1993) Жила-была дама приятная, На вид совершенно квадратная.       Кто бы с ней ни встречался,       От души восхищался: «До чего ж эта дама приятная!»

Анатолий Белкин:

Депутат фолькетинга из Дании

Преуспел в каббале и гадании

И друзьям из парламента

По страницам регламента

Предрекает исход заседания.

Сергей Сатин:

Говорят, что в Республике Чад

Третьи сутки там-тамы стучат.

Соседи боятся,

А зря, просто чадцы

От этого стука торчат.

Литература

• «Мир бессмыслиц. Лимерики, старые и новые», составитель К. Н. Атарова, Радуга, 2003 год ISBN 5-05-005749-3
• [ec-dejavu.ru/l/Limerick.html Е. Ражева. Лимерик: непереводимая игра слов или переводимая игра формы?] // Логический анализ языка. Концептуальные поля игры. — М.: Индрик, 2006. — С. 327—335.
• Сегал Д. М., Цивьян Т. В. К структуре английской поэзии нонсенса (на материале лимериков Э.Лира) // Учёные записки Тартуского государственного университета. Труды по знаковым системам 2. — Тарту, 1965. — С. 320—329.

Ссылки

• [lir.ramot.ru/ Сайт, посвящённый творчеству Эдварда Лира]
• [www.ark.ru/ins/pocherk/limeriki.html Лимерики Ольги Арефьевой]

Отрывок, характеризующий Лимерик (поэзия)

Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.